— И это все? — Я перевожу взгляд с них на Левина и Алессио, молчаливых и серьезных, прямо за ними. Если не считать Найла за моей спиной, я никогда не чувствовал себя более одиноким. — Вы требуете, чтобы я женился, и от меня ожидают, что я просто соглашусь с тем, что вы требуете?

— Если ты хочешь, чтобы альянс продолжался, да. — Виктор поднимается на ноги. — Мне больше нечего сказать, Лиам. Ты дал обещание и подписал контракт. Взломать это невозможно, не разорвав на части все, что мы создали. Я знаю, что ты выше этого. По крайней мере, я на это надеюсь. — Он кивает головой в сторону Левина, который бросает на меня сочувственный взгляд, прежде чем последовать за своим боссом к выходу.

Лука тоже встает, Алессио сразу за ним.

— Прости, Лиам. Я хотел бы сказать тебе, делай, как тебе заблагорассудится. Я благодарен, что у нас с Софией есть то, что у нас есть. Мы с Виктором оба испытали напряжение в первые дни наших браков. Это нелегко, когда этого не хотят все стороны. Но в этом мире это необходимо. — Он делает паузу, заходя за мой стул, и на мгновение кладет руку мне на плечо. — Хотел бы я сказать тебе по-другому.

Когда они с Алессио уходят, а в комнате никого, кроме нас двоих, нет, Найл подходит и садится туда, где был Лука.

— Нам нужно поговорить, Лиам, — тихо говорит он, и я подавляю стон.

— И ты тоже. Я знаю, что ты думаешь о Сирше, Найл и…

— Дело не в этом. — Найл наклоняется вперед, его голос становится низким, когда он сцепляет пальцы на столе перед собой. — У меня есть своего рода новости, Лиам.

— Ты обрюхатил какую-то женщину? У нас что, двойная свадьба?

— Это серьезно.

Выражение его лица отрезвляет меня, и любой намек на юмор висельника немедленно улетучивается.

— Что еще? — Спросил я.

— До меня дошли слухи Дублинского стола. О твоем брате.

На мгновение мне кажется, что я перестаю дышать. Я провел последние несколько лет, думая о своем брате в максимально абстрактных терминах, не желая рассматривать последствия, если бы он был жив, не в силах смириться с возможностью того, что он действительно мертв. И вот Найл, человек, которому я доверяю больше всего, самый близкий человек, который у меня остался как брат на свете, сидит передо мной и рассказывает, что у него есть новости. Или, если не новости, то, по крайней мере, слухи.

— Ты хочешь это услышать? — Найл выдыхает. — Ах, о чем я говорю? Тебе нужно это услышать для блага себя и остальных за столом.

— Сегодня у каждого есть свое мнение по этому поводу. — Я поджимаю губы, чтобы успокоиться. Честно говоря, я не знаю, хочу ли я это слышать. Что бы это ни было, слухи или нет, это изменит то, как я думаю о Конноре, на что я надеюсь в те редкие моменты, когда я позволяю себе надеяться на что-то в отношении него.

Но Найл прав. Если есть новости о Конноре, я должен их услышать.

— Говори, — просто говорю я, и Найл кивает.

— Одна из дублинских банд хвастается, что они убили Коннора Макгрегора. Слух об этом разнесся по улицам до самых королей. Это не подтверждено, — добавляет Найл. — Никто из тех, кому мы могли бы доверять, тела не видел. Но все равно… — Он делает паузу, глядя мне прямо в глаза. — Слухи или нет, правда это или нет, но мы говорим о наследии твоей семьи, Лиам. Если твой брат мертв, если он даже предположительно мертв, как многие уже сделали вывод за последние годы, это прямо здесь, это все, что осталось от Макгрегоров. Ты… это все, что осталось.

Затем Найл медленно встает, его тяжелая рука лежит на моем плече там, где раньше была рука Луки. В нем я чувствую тяжесть бремени, которое несу на себе, бремя имени моей семьи и ожидания каждого мужчины, который сидит за этим столом.

— Ты не спрашивал моего совета, — тихо говорит Найл. — Но я все равно дам тебе его.

Он замолкает, и я чувствую, как его пальцы обхватывают мое плечо, сжимая в знак протеста или сочувствия, я не могу сказать, чего именно.

— Если ты продолжишь делать неправильный выбор, Лиам, все это исчезнет. Ты потеряешь королей. И от имени Макгрегора ничего не останется.