— Просто ты никогда раньше так не делал.

— Сейчас делаю. Пошли!

Путь домой получился странным и волнительным. Юля не могла вспомнить, когда в последний раз шла куда-то с мужем.

— Есть хочется, — сказала она.

Виктор порылся в сумке и достал большую плитку шоколада с орехами.

— Вот, одна студентка привезла из Европы, — он протянул ей шоколадку. — Швейцарский.

Юля сняла обёртку и откусила большой кусок.

— Вкусно? — спросил Виктор.

Она кивнула и показала большой палец. Милая, добрая и такая непосредственная. Он смотрел на жену и думал о том, что портит ей жизнь своей угрюмостью, язвительностью и неспособностью узнавать новое.

— У тебя всё лицо в шоколаде, — заметил Виктор. — Постой, сейчас вытру.

И в самом деле достал из кармана бумажный платочек и принялся вытирать жене подбородок. Юля замерла.

— А вот это мне совсем не нравится, — прошептала она. — Моего мужа подменили?

— Да ну тебя! — Виктор разозлился. — То не так! Это не эдак! Ничего тебя не устраивает!

— Нет, не подменили, — засмеялась Юля.

Они шли мимо кафе, и она подумала, что никогда не ходила туда с мужем. Они никогда никуда не ходили вместе. Даже магазины посещали по отдельности. Жили каждый в своём мирке, и только дома их жизни пересекались.

— Непонятно, как можно есть в таком месте, — заворчал Виктор. — Сидишь как на витрине. Каждый прохожий в рот заглядывает.

Он обернулся к кафе и увидел за одним из столиков Залесского. Владимир Николаевич тоже его заметил, замахал руками, начал зазывать внутрь.

— Твой знакомый? — спросила Юля.

— Отец той девушки, Яны, — с трудом выдавил из себя Виктор. — Ну, та... помнишь? С Катериной работает.

Игнорировать Владимира Николаевича было невозможно, и они зашли в кафе поздороваться.

— Витя! Я так рад тебя видеть! — Залесский бросился к нему с объятиями. Виктор уж было подумал, что старик пьян. Но алкоголем от того не пахло.

Виктор оглядел собравшееся за столом общество. Яна, рядом невысокий слегка полноватый парень в очках. Неужели Лёша, жених? Виктор поморщился: ничего особенного. Напротив мужчина и женщина, видимо родители Лёши. Мужчина показался Виктору смутно знакомым, и лишь когда тот протянул руку и назвал свою фамилию, всё встало на свои места.

Александр Бочкин. Ну конечно! Он же бухгалтер Шурик. Ухлёстывал за Катериной, когда та только пришла на завод. Дарил цветы, коробки конфет таскал едва ли не каждый день. Сестра всерьёз думала о замужестве да и он, кажется, был не против.

Их отношения разрушил Витя. Далось ему это чрезвычайно легко. Стоило только устроить истерику, раскричаться, что Шурик идиот, что он недостоин и вообще он, Витя, возненавидит сестру, если она с этим только попробует... в подростковом возрасте Витя был угрожающе нестабилен.

Другая бы сразу поставила его на место, заявив, что сама вправе решать, как жить, но у Катерины была её врождённая жертвенность, и Шурику дали от ворот поворот.

Главная причина истерики так и осталась не озвученной. Витя испугался, что его сестра уйдёт и оставит его наедине с бабкой и её вонючей мазью. Ещё хуже, если она приведёт своего бухгалтера в их квартиру, тогда мальчику придётся ещё ближе познакомиться с бабушкой, разделив с ней комнату.

Бочкин вскоре женился, позднее занял должность главного бухгалтера на местном заводе, а Катерина встретила Пашу, весельчака, разгильдяя и, как выяснилось позднее, горького пьяницу. К тому времени Витя уже учился в институте в Твери и устраивать истерики никакой нужды не было.

— Причудливо тасуется колода, — произнёс Виктор, когда они с женой выходили из кафе. — В последнее время я так часто встречаю знакомых из прошлого.

— Удивительно, что только сейчас, — возразила Юля. — Не такой уж и большой у нас город. Странно, что вы раньше не сталкивались. А ты, кажется, и не рад этой встрече. Что случилось?

Виктор обернулся. Владимир Николаевич что-то рассказывал, эмоционально размахивая руками.

— Фантомные боли, только и всего, — ответил Виктор. — Просто фантомные боли.

Дома его ждало письмо. Лежало на письменном столе. Катерина постаралась. Виктор взял конверт в руки. Он ведь не трус. Чего ему бояться? Возьмёт и прочитает. Тем более он давно это решил.

Виктор надорвал край конверта. Заглянул внутрь. Фотография. Этого он вынести не мог. Скомкал письмо и сунул его в ящик. Потом, всё потом. Сейчас он не готов, тем более к фотографиям.