В пробуждение совести Витя не верил. Сказки всё это. Нужен был финал фильма с воспитательным эффектом, вот и придумали. В жизни всё куда страшней. Но рациональное зерно в фильме всё-таки было. Помня о Ленке, Витя отправился в подвал, отыскал среди старых вещей гипюровую рубашку отца, уродливые ботинки деда и мамин зелёный платок.

Когда на следующий день он входил в школу, коленки у него слегка дрожали. Рубашка отца сидела на нём как влитая, мамин платок обнимал шею, дедушкины ботинки громыхали при каждом шаге, так и норовя свалиться с ног.

— Что за чучело огородное!

Витя не помнил, кто первым начал смеяться и тыкать пальцем в его экстравагантный наряд, но одна мысль поразила его: сам того не зная, он придумал спасение от жгучей невыносимой боли. Люди склонны обращать внимание на внешность, копаться в душе другого человека им неинтересно. И пока они хохотали над его внешним видом, мысли о сиротке или нытике просто не приходили им в голову.

— Теперь я буду ходить так всегда! — гордо сказал Витя. Подобные шутки его совсем не трогали.

Позднее он много экспериментировал со своей внешностью, красил волосы в голубой, зелёный и даже розовый цвет. Однажды даже попытался подвести глаза карандашом, за что был немедленно избит. Существовала определённая грань, после которой Шарыгин и компания немедленно пускали в ход кулаки.

Учителя к странностям Вити относились со снисхождением, списывая подобное поведение на травму от смерти родителей и на переходный возраст. К тому же он был гордостью школы, круглым отличником, участвовавшим во всех олимпиадах и конкурсах. Лишь иногда, исключительно для проформы, его отводили в сторону и шептали, что ему не мешало бы привести себя в порядок. Витя кивал, но ничего не менял.

— Я отвезу вас в парк, — Виктора вырвал из воспоминаний таксист. — Там сегодня праздник. Пусть девушка порадуется. Покушает шашлыка, музыку послушает. У меня брат там шашлык делает, пальчики оближешь. У самого входа, налево. Сразу настроение поднимется.

— Какой ещё парк! — возмутился Виктор. — Вам куда сказали везти? Туда и везите!

— Чего ругаться! Я как лучше хотел, а он ругаться, — обиделся таксист. — Дела у вас, можно подумать.

— Да нет у меня никаких дел! — Виктор терпеть не мог, когда за него решали.

— А я бы съездила, — сказала Яна. — Вы выходите, где нужно, а я одна поеду.

Виктор выругался про себя, а вслух сказал, что никуда её одну не пустит. Вот ещё!

— Другое дело! — обрадовался таксист. — Я же знаю, как лучше!