Глава 10

Самые страшные мысли всегда приходят в тишине. Они подбираются поближе, когда рядом никого нет, шепчут на ухо. «Вспомни!» — шипят они. Иногда радио спасает, а иногда нет. Тот день, четырнадцать лет назад, Яна помнила урывками. Деревня. Дом крёстной. Сестра Лика провожает её до остановки, держит в руках сумку, улыбается. Странно. Почему она улыбается? Она ведь не любит Яну. Автобус. Пропавшие кошелёк с телефоном. Яну высаживают. Она бредёт вдоль дороги. Какие-то девчонки делятся с ней мелочью. Остановка. Летящая с огромной скоростью маршрутка. Темнота. И Лика год спустя кричит, захлёбываясь слезами, что она ничего не крала, нужен ей тот кошелёк и мобильник. Она кричит и кричит, хотя никто её не обвиняет. Всё становится очевидным и в общем-то безразличным.

Первое время Яна не плакала. Говорили, что это последствия шока, но она точно знала, что темнота вокруг временная, что стоит немного подождать, и она рассеется. Скучать ей не давали. Рядом был отец, просиживал дни в больнице неугомонный Юрка. Юрка. Бесшабашный, говорливый, красивый. По нему сохли девчонки всех возрастов, а взрослые не любили за ветреность и болтливость. «Суетливая бестолочь», — говорила про него одна знакомая. — «Шума много, толку — чуть».

Из-за него всё и произошло. Лика любила Юрку. Яна любила Юрку. А он к ним обеим относился по-братски, не более. Девятнадцатилетнего парня любовь тринадцатилетних девчонок не привлекала. Крёстная утверждала позднее, что Юрка потому и таскается в больницу, потому что увлёкся очередным «делом», состоящим в заботе за больной девочкой. Вжиться в новую роль, прожить несколько жизней за одну. О, это он любил. Даже проучился на актёрском факультете несколько лет. После наскучило.

Юрка примерял на себя и роль правозащитника. Организовал общество борьбы с пьянством за рулём, хотя водитель, сбивший Яну не был пьян, у него отказало сердце. Поигравшись несколько месяцев, Юрка загорелся новой идеей и в то же самое время внезапно для самого себя выиграл крупную сумму по лотерейному билету, который он получил в качестве подарка от одной из своих престарелых тётушек.

Поразмышляв над тем, не поиграть ли в мецената, он впрочем от идеи этой отказался и укатил на Бали, занялся блогерством, немного рекламой, открыл туристическое бюро и казалось, наконец успокоился, отыскав дело себе по душе.

На его счёт Яна не обольщалась. Любовь прошла, ореол святости вокруг Юрки померк, но всё же она не считала его плохим человеком. К тому же он действительно сумел разогнать сгущавшиеся над ней чёрные тучи депрессии.

Когда зрение вновь не появилось, Яна справедливо рассудила, что просто так ничего в жизни не бывает, и необходима операция. Девушка терпеливо ждала. Когда ждать стало невмоготу, она спросила у отца, когда её снова положат в больницу, чтобы вернуть зрения. Отец в ответ разрыдался.

Он устроил её в специальную гимназию, которая к счастью, находилась в их городе. Яну закрутили школьные дела, появились друзья, ей стали нравиться мальчики. Страдать было некогда, но всё же иногда ночами в тишине чёрные мысли нашёптывали ей на ухо, что жизнь кончена.

Потом был институт. Факультет программирования. Туда поступали практически все гимназисты. Поступила и Яна. Училась она хорошо, без троек, но хорошим специалистом она так и не стала. Чтобы быть программистом, не достаточно твёрдо заучить теорию, необходимо особое мышление, талант. У Яны не было ни того, ни другого.

Она хорошо запомнила то утро. Отец ушёл на работу. Лёша, с которым она встречалась уже несколько лет, готовился поступать в аспирантуру, поэтому ни свет, ни заря укатил в институт. А она осталась дома. Одна. Чувство беспомощности и ненужности поглотило её. Она понимала, что нет ничего страшного в том, чтобы сидеть дома, но помимо домашних дел вроде готовки и уборки у неё должно быть что-то ещё, важное для неё самой и окружающих.

Раньше она писала стихи. Но в последнее время строчки не приходили в голову. Она мучительно пыталась отыскать хоть что-то важное, что могло бы занять её ум и не находила. На работу её тоже не брали. Яна перебрала все посильные для неё вакансии и в конце-концов сдалась. Зачем искать, стараться? Всё равно выше головы не прыгнешь. Темнота, тишина, рутина. Она даже пробовала порвать с Лёшей, но тот понял её и сказал, что всё образуется, что надо пытаться, взбивать масло из молока как та лягушка в кувшине. Он и сам что-нибудь придумает.

— Ничего не выйдет, — усмехнулась тогда Яна. — Видимо у меня в кувшине не настоящее молоко, а фальсификат.

С работой помог знакомый отца, устроил оператором в кол-центр. Коллектив Яну не принял.

— Эту-то как взяли? — услышала она однажды разговор коллег.

— Блатная, Карен привёл. Любовница его наверное.

— Такая и любовница? Родственница скорей всего.

— Не родственница. От налогов уходит. Я слышала, если инвалидов на работу брать, то можно налоги меньше платить.

Смешно. Не самая престижная работа, не очень высокая зарплата, а интриги как при королевском дворе. Сдружиться получилось только с Катериной, женщиной с вечно усталым грустным голосом, которая тем не менее никогда не жаловалась, никого не осуждала и не обсуждала.

— Каждый живёт как умеет, — говорила она. — Ни к чему бабские сплетни разводить.

Три месяца назад Лёша сообщил, что ему предложили поехать в Китай. В Поднебесной большой интерес к русской культуре, и он как филолог может внести свой вклад в изучение языка да и сам набраться опыта. Яна могла бы поехать вместе с ним, но ей не хотелось терять рабочее место. К тому же её уже несколько недель мучила мысль о том, любит ли её Лёша или просто жалеет?

Характером Лёша походил на отца Яны, такой же мягкий, неконфликтный человек, который физически не переносил чужих страданий. Будь на месте Яны другая девушка, более хитрая и циничная, она могла бы вить из него верёвки. А Яна задавалась вопросом: что если юношеская влюблённость прошла, а он просто не может с ней расстаться, чтобы лишний раз не ранить. А может всё зря и она сама не любит его, цепляясь за единственного мужчину, обратившего на неё внимание?

Командировка стала отличным способом проверить чувства. И уже спустя месяц Яна поняла, что несмотря на долгие разговоры по вечерам она отчаянно скучает. Прошло ещё три месяца, и разлука стала почти невыносимой. Теперь и отец вернётся неизвестно когда.

Звонок в дверь прервал мрачные мысли Яны.

— Кто там? — спросила она.

— Открывай быстрей! — раздался знакомый голос. — Человеку плохо!

Несколько секунд спустя в квартиру ввалился Юра. Кинул что-то тяжёлое (сумки?) на пол и понёсся в сторону туалета.

— Извини! Физиология! — прокричал он, пробегая мимо.

Через пару минут вернулся, спокойный и расслабленный.

— Из аэропорта, — коротко пояснил Юра. — До дома не дотерпел, а на улице, сама знаешь, некомильфо. Кстати, как папенька твой?

— Папа в гостях у родственников, — ответила Яна поражённая внезапным появлением друга. — А ты, получается, вернулся.

— Да потянуло на родное пепелище, надоела заграница — жара, насекомые...

— На этот раз долго продержался. Чем займёшься?

— Без понятия, — Юра плюхнулся на диван. — Пока думу думать буду. Что-нибудь да придумается. Кстати, где доцент?

— Доцент? — удивилась Яна. — Ты о Лёше? Он в Китае, я же рассказывала. Да и не доцент он, с чего ты взял?

— Пока не доцент, после дорастёт. Про Китай не помню, наверное мимо ушей пропустил, — Юра вскочил, зашуршал пакетами. — Я тебе, кстати, сувенир привёз. Найти не могу. Внизу где-то. Ладно. Дома достану — занесу.

Мимо ушей. Надо же. Яна расстроилась. Значит так он её слушал. Трещал без умолку и всё о себе, а о ней мимо ушей, значит. Она же ему несколько раз про Китай говорила.

— Да связь плохая была, всё висло, спотыкалось, — начал оправдываться Юра. — Попробуй разбери! Помнишь?

Она не помнила.

— Всё, я побежал. Матушка ждёт. Увидимся!

Хлопнула входная дверь, и Яна снова осталась одна.