— Твоя мама, — начинает Мика, открывая дверь на второй этаж снаружи, — здесь. — Он входит и закрывает за собой дверь, прислоняясь к ней спиной. — У нас есть время на оргию перед выходом?

Я хватаю его за плечо, целую в щеку (эта помада дорогая и не оставляет пятен), а затем оттаскиваю в сторону, когда он смеется.

Мы выходим за дверь.

Там ждёт лимузин, моя мама стоит у открытой задней двери.

Её глаза наполняются слезами, когда она видит меня, и она протягивает руку, чтобы заправить выбившуюся прядь волос мне за ухо.

— Ты выглядишь блистательно, милая, — она шмыгает носом и отворачивается, промокая уголки глаз салфеткой. Я стараюсь не радоваться этому комплименту, но это так. Я далеко не так крута, как хотелось бы.

— Вот, — Мика протягивает мне заколку для волос, ту, что я вонзила Селене в глаз. После того, как она была занесена в каталог в качестве вещественного доказательства, и тщательно очищена, я смогла вернуть её обратно. Я беру её, а затем передаю маме, чтобы она могла приколоть её рядом с ободком для вуали. Это та заколка, что она носила, когда выходила замуж за моего отца, и, хотя они больше не вместе, всё сложилось к лучшему. Я не могу жаловаться.

— Давай выйдем замуж, малышка, — говорит мне мама, и мы все вместе забираемся в лимузин. Миранда проскальзывает в последнюю минуту, её голубовато-серое платье идеально дополняет моё. Росс и Моника, может, и придурки, но они ведь разбираются в цветах, не так ли?

Спенсер стучит костяшками пальцев по стеклу, давая водителю знать, что мы готовы, а затем… игра начинается.

Мой папа ждёт, чтобы поприветствовать меня в церкви, провожая в боковую комнату с туалетным столиком для того, чтобы поправить макияж. Я не чувствую, что мне это нужно, но Миранда всё равно тычет пальцем, и я позволяю ей. Черча ещё нет, так что у нас есть немного времени.

— Может, разольём шампанское? — поддразнивает Росс, когда раздаётся стук в дверь, и он открывает её, впуская Эндрю к нам. Все три мои подружки невесты с именами на букву «М» тоже здесь, завершая наш маленький круг общения. Росс, не дожидаясь моего ответа, откупоривает бутылку, а я выглядываю в коридор, чтобы убедиться, что Арчи недостаточно близко, чтобы заметить.

Да, сегодня день моей свадьбы. Да, он всё равно будет ругать меня за пьянство.

К счастью, на горизонте чисто, и Росс наливает каждому из нас по бокалу, сначала протягивая мне мой, а затем двигаясь дальше, пока всем не достанется немного шипучего.

— Тост за Чака, — говорит он, мягко улыбаясь мне. Я мило улыбаюсь в ответ, но мне следовало бы знать лучше. — Девушка, которая была таким уродливым мальчиком, я знал, что она не была парнем. За Чака, самого уродливого трансвестита в мире, — он колеблется, когда я прищуриваю глаза, но потом Росс смеётся и чокается своим бокалом с моим. — И самую прекрасную душу, которую я когда-либо встречал. За мягкое, податливое сердечко Шарлотты.

— За её мягкое сердечко, — хором подхватывают остальные, и мы все вместе чокаемся бокалами, прежде чем выпить шампанское.

Одной бутылки хватает ненадолго, так что хорошо, что у нас их несколько. Я не уверена, откуда они взялись, но я бы не исключила, что их прислала Элизабет Монтегю.

«Арчи вышел бы из себя», — думаю я, ухмыляясь и принимая ещё по одной порции.

После четвёртого бокала я чувствую себя немного навеселе, поэтому, когда мой папа наконец открывает дверь, чтобы проверить, как мы, мы все прячем бокалы за спину. Он прищуривает глаза и нюхает воздух, но либо не хочет сегодня устраивать сцену, либо не чувствует запаха алкоголя.

— Как только прибудет Черч, я приду и заберу тебя.

— Звучит неплохо, — я почти поднимаю бокал в знак одобрения, но в последнюю секунду успеваю остановиться. Арчи отступает, и мы все возвращаемся к выпивке и поеданию драже из миндаля в сахарной глазури, которым была наполнена декоративная хрустальная ваза.

— Ты собираешься остаться сегодня с Черчем или… со всеми? — спрашивает Моника, сверкая глазами. Миранда оживляется от любопытства; Эндрю выглядит подавленным; Марни, кажется, забавляется; Росс делает непристойные жесты руками. Я пожимаю плечами, на моих губах появляется тайная улыбка. Хотя я не могу этого скрывать; эти люди слишком проницательны (или извращены), чтобы их можно было обмануть. — Я шутила, когда писала тебе сегодня утром, но… правда?

— Я не знаю, Моника. Может быть, я ещё не решила? — я, конечно, дразню, но если она хочет узнать, то придётся потрудиться ради этого. Я смотрю на себя в зеркало в полный рост, держа в руках бокал с шампанским, моё платье сияет розовым в лучах послеполуденного солнца. Да, Микропенис Чак действительно хорошо приведён в порядок.

— Что бы ты предпочла, Марни? Один парень или все? — спрашивает Моника, перенаправляя наводящий, неуместный вопрос к подруге, с которой я познакомилась всего две недели назад. Не могу сказать, что я её виню. Если бы у меня не было гарема, мне бы тоже было любопытно. Миранда, с другой стороны, больше не проявляет любопытства. Она выглядит немного бледной, ставя своё шампанское на подставку, когда я открываю рот, чтобы ответить вместо Марни.

— Все, — это говорит Марни, а не я. Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё, она отходит, рассматривая картину на стене и потягивая свой напиток. Я оглядываюсь и вижу, как Росс и Моника обмениваются секретными взглядами. Единственный человек, который, кажется, соблюдает приличия, — это бедный Эндрю.

Я сажусь в кресло с воланами на юбках и улыбаюсь ему.

— Раз уж вам всем так хочется обсудить мою сексуальную жизнь, почему бы нам вместо этого не поговорить об Эндрю и Россе?

Эндрю бормочет что-то в знак протеста, но Росс прикрывает своего парня, как настоящий мужчина, решив поставить меня в неловкое положение вместо него.

— Ты надела то бельё, которое мы выбрали? — спрашивает он меня, и я давлюсь своим шампанским. Ему просто повезло, что я не выплюнула его себе на платье. — Включая трусики с разрезом в промежности?

— Она их надела, — радостно подтверждает Миранда, и я бросаю на них мрачный взгляд.

— Чья сегодня свадьба? Моя? Вы можете либо начать рассказывать свои собственные постыдные истории, либо проваливать, — я откидываюсь на спинку стула и жду, радуясь, что Марни готова присоединиться к нам в гостиной. Сегодня она кажется немного не в себе, но чертовски старается это скрыть. Я ценю это.

— Я могла бы как-нибудь рассказать вам о Криде и джакузи… — начинает она, значительно поднимая настроение, когда Росс наливает нам всем по одному, последнему бокалу, и мы погружаемся в школьные истории о преждевременной эякуляции.

Это весело. Это забавно. Это момент, который я запомню на всю оставшуюся жизнь.

Как я уже сказала… это… весело.

Примерно на час.

Тогда я начинаю беспокоиться.

Черч не отвечает на звонки, и последнее, что он написал, было «я уже в пути, скоро буду, любовь моя». Только его здесь нет, а до церкви самое большее двадцать минут ходьбы/езды на подъёмнике. Что, чёрт возьми, происходит?

Росс и Эндрю сначала извиняются, заверяя меня, что моё время лучше потратить на отдых, чтобы я не испортила причёску и макияж. Моника и Миранда выскальзывают следующими, а потом наступает тридцатиминутный период, когда я просто пялюсь в грёбаную стену.

В конце концов, я отказываюсь от попыток сохранять спокойствие и пишу близнецам, чтобы они подошли.

— Не могли бы вы, пожалуйста, пойти поискать его? — я умоляю их, пока они стоят за дверью с такими же хмурыми лицами. — Я начинаю паниковать.

— Рейнджер и Спенсер ушли полчаса назад, — признаётся Тобиас, обмениваясь взглядом с братом.

— Мы просто не сказали тебе, потому что не хотели, чтобы ты волновалась, — Мика говорит так, словно он сам находится на грани небольшой панической атаки. Может быть, потому, что в прошлый раз, когда пропал его друг, мы думали, что он мёртв? Да, в этом сценарии есть несколько серьёзных триггеров посттравматического стрессового расстройства.

— Да, что ж, теперь я, блядь, в панике, — я приподнимаю юбки с намерением уйти, чтобы присоединиться к поискам, но близнецы останавливают меня.

— Мы пойдём, — обещает Тобиас, складывая руки в отчаянной мольбе. — Но обещай мне, что ты не уйдёшь отсюда без нас. Ни по какой причине.

Я прислоняюсь к дверному косяку, дотягиваюсь пальцами до лба и стираю остатки тщательно нанесённого Мирандой макияжа.

— Я даю вам тридцать минут. Если вы к тому времени не вернётесь, я снимаю это платье, надеваю спортивные штаны и присоединяюсь к поискам.

— Это справедливо, — Мика протягивает руку и проводит костяшками пальцев по моей щеке. — Но нам это не понадобится. Мы найдём его.

Парни МакКарти уходят, оставляя меня наедине с Марни.

У меня складывается впечатление, что почти все остальные заняты поисками моего жениха.

Я нервничаю так, как не нервничала с тех пор, как мы разбирались с Братством. Черч никогда не опаздывают — никогда. А тем более на нашу свадьбу? Если его здесь нет, значит, с ним что-то случилось. Вот о чём я думаю, борясь с желанием нарушить своё обещание близнецам. Почему я согласилась остаться? Это безумие.

Я расхаживаю по комнате, а Марни сочувственно наблюдает за мной. Она не говорит мне банальностей, что я ценю, а вместо этого пытается отвлечь меня светской беседой. Это не работает, но это лучше, чем быть одной. Она, кажется, тоже чем-то обеспокоена, так часто проверяет свой телефон, что я, наконец, сдаюсь и спрашиваю.

— Всё в порядке?

— Тристана тоже ещё нет, — тихо отвечает она, качая головой, как будто не может до конца понять, что это значит. — И я уже давно ничего о нём не слышала, — она поднимает на меня глаза, и я знаю, о чём мы обе думаем.

Вся эта чушь с дедовщиной.

Но нет. Кто мог зайти так далеко, чтобы испортить чью-то свадьбу?

Наш разговор обрывается, даже не успев толком начаться.