Глава 6. Падение[1] Гу Мана

  [1] 下落 xiàluò сяло — имеет 2 основных значения: сущ. «местонахождение» и гл. «падать», т.е. название можно перевести, как «падение Гу Мана», так и «местонахождение Гу Мана».

Словно во сне он повернул голову и увидел знакомую фигуру.

В лунном свете под цветущим тунговым деревом человек спокойно разглядывал его.

Но это был не Гу Ман. Естественно, это не мог быть Гу Ман. В глубине своего сердца Мо Си горько усмехнулся. О чем он думает?

Человек, сидевший в деревянном кресле-каталке, был одет в простую зимнюю одежду. Искалеченные ноги укрыты тонким сиреневым пледом, на лице нежная улыбка.

Мо Си был несколько удивлен:

— Старейшина Цинсюй[2]?

[2] 清旭 qīngxù цинсюй — Чистое сердцем Утреннее солнце.

Это и правда был старейшина Цинсюй, Цзян Есюэ[3] — старший брат Юэ Чэньцина.

[3] 江夜雪 jiāng yèxuě Цзян Есюэ— Большая река под Ночным Снегом.

Но он совершенно отличался от этого беззаботного глупого мальчишки.

 Жизненный путь Цзян Есюэ был трагичен. Он рано потерял мать, а в дальнейшем был изгнан из семьи Юэ, так как настаивал на браке с дочерью осужденного чиновника.

Клан Юэ был настроен решительно против этой свадьбы, да и семья невесты не могла оказать им поддержку. Молодые оказались на улице без денег и связей. Их брачная церемония была очень простой. Лишь несколько человек, включая Мо Си и Гу Мана, настояли на участии в церемонии.

Мо Си тогда подарил им небольшой домик с садом. Гу Ман потерял дар речи, когда увидел дарственную на землю. Тогда он сказал Цзян Есюэ: «Прости, приятель, я нищий и не могу позволить себе подарить тебе что-то подобное». Все присутствующие засмеялись, а Гу Ман притворно надул щеки, достал свою зурну[4] и наиграл мелодию «Феникс ищет себе жену[5]».

[4] 唢呐 suǒnà — сона, зурна: китайский кларнет.

[5]《凤求凰》 «Феникс путешествует по всему миру в поисках своей супруги» — опера китайского писателя 司马相如 Сымы Сянжу, является символом настойчивого ухаживания.

Однако хорошие времена длились недолго. Супруги вместе вступили в ряды армии. Война беспощадна: сначала она лишила Цзян Есюэ жены, а потом забрала его ноги.

Мо Си не знал, как этот мужчина смог пережить все это. Хорошо, что Цзян Есюэ был мягким только снаружи и жестким внутри. Он смог взять себя в руки и нашел должность преподавателя алхимии в Школе Сючжэнь[6]. Но это достижение неожиданно разозлило его родного отца. Клан Юэ были лучшими оружейными алхимиками Чунхуа. Используя свой авторитет, Юэ Цзюньтянь потребовал от Школы Сючжэнь отстранить Цзяна Есюэ от должности преподавателя.

[6] 修真 xiūzhēn сючжэнь — «совершенствование», «взращивание духа». Отсылка к даосской энциклопедии 修真十书 «Десять книг по взращиванию Совершенного духа».

— Этот мятежный сын был изгнан из клана Юэ и теперь даже не носит нашу фамилию. Как смеет он использовать опыт и репутацию клана Юэ, чтобы зарабатывать на жизнь?!

Глава Школы так и не смог убедить Юэ Цзюньтяня смягчиться, поэтому ему пришлось скрепя сердце уволить Цзян Есюэ.

Мо Си, на глазах которого вершилась вся эта несправедливость, решил дать ему пост в своей военной канцелярии. Кто мог знать, что прежде, чем он успеет открыть рот, Глава Школы сам отправится умолять Цзян Есюэ вернуться к преподаванию. На этот раз все угрозы клана Юэ не возымели никакого эффекта. На вопрос о причинах своего решения Глава Школы сказал лишь, что получил «вразумление от дорогого сердцу старого друга».

А кто был этот неизвестный дорогой старый друг, так и осталось тайной по сей день.

Цзян Есюэ, зная, как представители аристократического клана Юэ ненавидят его, никогда не посещал большие званые вечера. Вот почему Мо Си был так удивлен увидеть его в этом месте.

— Почему ты здесь?

— Я… — Цзян Есюэ на миг стушевался. — Я пришел, чтобы увидеть Юэ Чэньцина.

— ...

Когда старший брат покинул семью, Юэ Чэньцин был еще совсем мал и не мог ясно понять истинные причины того, что произошло. Однако Цзян Есюэ не мог не беспокоиться о своем младшем брате.

Хотя Юэ Чэньцин отказывался признавать их родство, он, по крайней мере, не усложнял брату жизнь, как это делали остальные члены клана Юэ.

— А также хотел встретиться с тобой… — Цзян Есюэ сделал паузу, затем улыбнулся и сказал: — Когда я не обнаружил тебя в центре всеобщего внимания, то подумал, что ты сбежал, не выдержав всего этого шума. Поэтому я вышел наружу, чтобы найти тебя, и оказался прав. Ты действительно прохлаждаешься здесь.

— Если я нужен тебе, просто пошли кого-нибудь передать сообщение. Нет необходимости приходить лично. Холод опасен для твоих шрамов. Я готов сопроводить тебя обратно.

— Все нормально, они давно не беспокоят меня, — отмахнулся Цзян Есюэ. — Я пришел поблагодарить тебя. Юэ Чэньцин еще так незрел. Спасибо, что заботился о нем эти два года.

Мо Си на мгновение замолчал, а затем ответил:

— Твой младший брат любит развлечения и веселье, но это нормально в его юном возрасте. Кроме того, за последние два года он очень вырос.

Цзян Есюэ мягко улыбнулся и спросил:

— Правда? Он не доставил тебе неприятностей?

— Если только совсем немного, но пользы от него было больше.

Цзян Есюэ мягко улыбнулся:

— Хорошо, это хорошо.

На мгновение воцарилась тишина. Кисточки на занавесках мягко покачивались на ветру.

Цзян Есюэ, наконец, заговорил:

— Князь Сихэ, тебя долго не было. В столице за это время случилось много вещей, о которых ты можешь не знать.

Этот человек всегда был слишком умным, проницательным и понимающим.

— Внутри слишком шумно. У меня нет ни малейшего желания возвращаться. Если есть что-то, что Князь Сихэ хочет узнать, просто спроси меня.

— На самом деле нет ничего такого, что могло бы меня заинтересовать, — Мо Си повернул голову, чтобы посмотреть на луну над столицей. Свет из десятков тысяч окон был похож на звезды в небе безлунной ночью. — В этом городе у меня никого нет.

Цзян Есюэ знал, что Мо Си было просто неловко. Он не торопил его, давая время подумать.

Через некоторое время тот слегка кашлянул и спросил:

— Как ты жил все это время?

Цзян Есюэ улыбнулся и ответил:

— Просто отлично.

— Как Государь?

— Весьма благополучен.

— Принцесса Мэнцзэ?

— Без обострений.

— Э… тогда ладно...

Глаза Цзян Есюэ странно блеснули, когда он с нажимом спросил:

— Может быть, ты желаешь узнать что-то еще?

— Ничего больше.

Но через некоторое время Мо Си сделал большой глоток из своего кубка и, вглядываясь в яркую луну, не смог сдержаться:

— Гу Ман... как он?

Во взгляде Цзян Есюэ можно было прочитать глубокий вздох:

— Долго ходил кругами, прежде чем все-таки спросил о нем… Естественно, не слишком хорошо.

Мо Си какое-то время молчал, потом слегка кивнул. У него пересохло в горле, когда он тихо сказал:

— Этого и следовало ожидать...

— Если хочешь узнать больше, то лучше пойти и самому увидеть то ужасное место, где он жил все это время... Теперь это совсем другой человек.

Мо Си на мгновение как будто остолбенел. Через какое-то время морщинка прорезала лоб, когда он нахмурил брови и спросил:

— Что за место?  

Цзян Есюэ совершенно точно не ожидал от него такого ответа и тоже был ошеломлен. Широко раскрыв глаза, он удивленно сказал:

— Неужели ты до сих пор не знаешь?

— Что я не знаю?

— Эм… — Цзян Есюэ замялся. Беседа увяла. Вдруг в зале раздался взрыв веселого смеха. В просветах окон, скрытых декоративными оконными решетками, беспорядочно сплетались тени пьяных мужчин и женщин.

Внезапная догадка сразила Мо Си. Он вперил взгляд в Цзян Есюэ и выдохнул:

— Они же не отправили его...

— Он уже два года находится в государственном доходном доме «Ломэй[7]», — Цзян Есюэ даже предположить не мог, что Юэ Чэньцин до сих пор ничего не рассказал Мо Си. Он чувствовал себя очень неловко, но кто-то все же должен был сообщить ему эту новость.

[7] 落梅 luòméi ломэй — опавшие цветы сливы, древнее название флейты.

Лицо Мо Си мгновенно побледнело.

Государственный доходный дом «Ломэй»...

Что было скрыто за этим названием?

Публичный дом! Бордель для военных преступников!

Это место пользовалось дурной славой. Все, кто был продан туда, за считанные дни превращались в безвольные куклы для удовлетворения всех извращенных желаний клиентов. За короткое время, проведенное здесь, человек с мягким характером стал бы лишь тенью своего прежнего себя, тогда как обладающий сильной волей был бы полностью сломлен и уничтожен как личность.

И они действительно послали его туда?

Они действительно послали его… послали его...

Мо Си тяжело сглотнул. Только со второй попытки он смог выговорить:

— Это... была идея князя Ваншу?

Цзян Есюэ вздохнул и, после мгновенного колебания, все же кивнул:

— Ты же знаешь, князь Ваншу ненавидит его.

Мо Си смолк и отвернулся. Вглядываясь в сияющее бескрайнее ночное небо, он больше не произнес ни слова.

С тех пор, как два года назад Гу Ман был возвращен в Чунхуа, Мо Си много думал о причинах его падения.

В то время, не зная, какое наказание ожидает Гу Мана, Мо Си допускал мысль, что если Гу Ман будет заключен в тюрьму, он мог бы нанести ему визит «вежливости» и бросить пару саркастичных замечаний. Если бы Гу Ман стал калекой, он не стал бы ему сочувствовать и, возможно, даже поставил бы ему подножку и посмотрел, как тот упадет.

Даже если раньше между ними и были нежные чувства, спустя годы ненависть стала слишком глубокой, чтобы можно было что-то исправить.

Единственная место, где Мо Си мог бы спокойно распить с ним кувшин вина, было кладбище. И Гу Ман должен был лежать в земле, а он — стоять на его могиле. Возможно тогда, положив на надгробие из голубого песчаника букет сформированных духовной силой красных пионов, он смог бы говорить с ним так, как раньше.

По крайней мере, это можно было бы считать их последним, наконец-то не омраченным ссорой, прощанием.

С давних пор Гу Ман был довольно хорош в создании всех видов сюрпризов для Мо Си. Как вышло, что и на этот раз он опять смог поразить его...