Прежде чем Гу Ман успел среагировать, все завертелось у него перед глазами, и в тот же миг его тело было безжалостно брошено на землю. Мо Си грозно навис над ним и, используя все преимущества своей внушительной фигуры, тут же подавил все его яростные попытки сопротивления, сев на него сверху так, что его колени прочно зафиксировали бедра Гу Мана, жестко вдавив его в каменный пол пещеры. Одной рукой он удерживал руки Гу Мана, а другой накрепко вцепился в его подбородок.
Пожалуй, в Чунхуа Мо Си лучше всех разбирался в магии царства Ляо и, скорее всего, помимо целителя Цзяна, только он мог рассеять Заклятие Призыва. Он еще сильнее вжал в камень продолжающего извиваться и сопротивляться изо всех сил Гу Мана, и, наклонившись еще ниже, поймал мечущийся взгляд голубых глаза. Под его рукой лицо Гу Мана раскраснелось, но, даже в таком состоянии, он продолжал цедить сквозь стиснутые зубы:
— ...Хочу тебя.
Конечно, это был только «приказ».
Но облаченный в эти слова, он звучал как-то уж слишком…
Сердце Мо Си словно бросили в огонь. Он зло и беспомощно смотрел на бьющегося под ним Гу Мана.
Чувства его были как куча хвороста, на которую упал горящий факел. Сейчас он мог только бороться со своим диким желанием разорвать этого человека на части: унизить его самым постыдным образом, заставив страдать и молить о пощаде.
В этот момент Мо Си внезапно усомнился в своей мотивации при выборе этого внятного и простого утверждения «я тоже хочу тебя»… Он воспользовался им, чтобы Гу Ман смог понять его или потому, что хотел выплеснуть всю тоску и страстное желание, что долгие годы так усердно подавлял в своем сердце?
Эта мысль по-настоящему испугала Мо Си, и он сам не заметил, как еще больше усилил нажим, отчего неприятные ощущения, которые испытывал Гу Ман, усилились многократно. От боли голубые глаза затуманились, дыхание сбилось, губы приоткрылись и задрожали, словно он пытался что-то сказать…
Чтобы не допустить новых ужасных мыслей, Мо Си поспешил прикрыть ладонью этот порочный рот и процедил сквозь стиснутые зубы:
— Будь паинькой и я сниму с тебя это заклятье.
Взбешенный Гу Ман с рычанием яростно забился под ним и даже попытался укусить Мо Си за палец.
— Будет больно, — опалив его лицо горячим дыханием, Мо Си прижал Гу Мана еще сильнее и склонился так низко, что тому пришлось смотреть ему прямо в глаза, после чего выплюнул только одно слово, — терпи.
Автору есть что сказать:«С Новым годом~~»
Большой Пес: — С Новым годом. В следующем году желаю вам быть строже к себе. Дисциплинируйте себя и добьетесь успеха!
Большой Серый волк: — Я, Гу Манман, желаю всем могущества, красоты и богатства[7]! Не слушайте того, кто отписался выше! Самодисциплина делу не поможет! Слушайте меня! Будьте свободны как ветер!
[7] От переводчика: здесь можно перевести еще как «[кого-то] могущественного, красивого и богатого.
Сукин Сын (Второй Пес): — Желаю всем счастливого Нового года. Пусть все ваши желания сбудутся! Будьте счастливы каждый день и семь раз за ночь...
Большой Белый Кот: — Пусть год будет полон радости. А тот, что выше, пусть закроет свою собачью пасть…
Маленький Павлин: — Все, кто живет и учится на Пике Сышэн, а также прочие граждане, поздравляю вас с Новым годом. Мо Вэйюй, сукин ты сын, держись подальше от моего учителя!
Ши Мэймэй: (с улыбкой) — Желаю всем счастливого нового года. Пусть болезни и бедствия обойдут вас стороной. Желаю крепкого здоровья, берегите глаза и меньше сидите в своих телефонах.
Юэ Чэньцин: — QAQ (слезы) С наступающим Новым годом всех! У-у-у! Отпустите меня! Я хочу просто хорошо отдохнуть и повеселиться! Почему весь Новый год я должен зачищать эту гадкую пещеру от мертвяков! А-а-ааа!
Мужун Лянь: — Будьте счастливы! В новом году этот князь не собирается ни с кем враждовать и притягивать всякую нечисть.
Цзян Си: — Счастливого Нового года. Меньше влюбляйтесь, больше зарабатывайте. Готов помочь вам с постановкой цели на этот год: попробуйте стать такими же богатыми, как я!
Мэй Ханьсюэ-младший: — Прекрасные дамы, в новом году будьте счастливы, и пусть ваша красота, подобная вознесшемуся над вешними водами цветущему лотосу, будет вечной~
Мэй Ханьсюэ-старший: — У меня нет романа с Сюэ Мэном. Всех с Новым годом!
Цзян Есюэ: — Как и те двое, отписавшиеся выше, я не участвую в сюжете, поэтому могу только пожелать всем счастливого Нового года со сцены этого маленького театра~
Четвертый дядя: — Уже послезавтра я появлюсь на сцене. Пусть Новый год пройдет без сучка, без задоринки.
Цзян Фули: — Мне лень что-то сочинять, поэтому я просто скопирую и вставлю добрые пожелания Цзян Ечэня.
Е Ванси: — Счастливого Нового Года~
Наньгун Сы: — Я не буду принимать подарки в этом году. Все шлите Наобайцзиню! С Наступающим Новым годом!
Актеры и съемочная группа постановок «Большой Пес» и «Сукин Сын» поздравляют всех новых и старых поклонников с Новым годом! Желаем вам в наступающем году гармонии во всем, поймать удачу за хвост и грести деньги лопатой, повышения по службе и успехов во всех начинаниях. Пусть те, кто желает встретить любовь, найдут свою вторую половинку, а те, кто мечтает разбогатеть, найдут клад. Доброго здоровья и благословения небес каждый день! С любовью и от всего сердца!
Глава 35. Укуси меня
— Будет больно, — опалив его лицо горячим дыханием, Мо Си прижал Гу Мана еще сильнее и склонился так низко, что тому пришлось смотреть ему прямо в глаза, после чего выплюнул только одно слово, — терпи.
Как и предупреждал Мо Си, снятие Заклятия Призыва было невероятно болезненным, настолько, что человеку казалось, что из его плоти вырывают сразу тысячу шипов.
Сначала Гу Ман держался, но когда Мо Си подошел к середине очищающей мантры, он начал сдавать. Напряженное тело обмякло, начало биться в конвульсиях и дрожать. Наконец крупные слезы выкатились из уголков его глаз и смочили виски.
Влажные от слез глаза Гу Мана покраснели, но рот все еще был зажат рукой Мо Си, поэтому он не мог даже стонать. Его одежда быстро стала мокрой от пота, а в пустых глазах отражалось только лицо Мо Си.
Он моргнул и это отражение разбилось вдребезги, превратившись в слезинки, спрятавшиеся в уголках глаз.
Мо Си пришлось использовать всю свою физическую силу, чтобы не дать ему вырваться и начать буйствовать.
Больно. Это и правда было очень больно. Боль вошла в его кости и разъедала костный мозг…
Когда взгляд Мо Си упал на дрожащие влажные ресницы, сердце его невольно дрогнуло, а руки ослабли.
Гу Ман тут же рванулся в сторону, сбросив руку, прикрывающую рот, и с хриплым вздохом жалобно застонал:
— А-ааа...
В контрасте с жилистым мужским телом, этот детский плач был таким же слабым и тонким, как первые листья по весне.
На самом деле, это был не первый раз, когда Гу Ман так плакал в его руках.
Но кроме Мо Си никто и никогда не слышал, как он рыдает во время постельных забав.
— Укуси меня, — прошептал Мо Си.
Гу Ман словно не понимал его, а может в своей агонии просто не мог осознать, что ему говорят. Мо Си глубоко вздохнул и, с трудом подавив всколыхнувшие его сердце чувства, снова склонился над ним.
Он точно знал, в каком месте и под каким углом Гу Ман привык впиваться зубами в его плечо.
Тигриные зубы Гу Мана были слишком острыми и в прошлом так часто входили в его кожу, что шрамы не исчезли спустя все эти годы и, скорее всего, останутся с ним на протяжении всей жизни.
Мысленно Мо Си сказал ему: «Ну же, это то самое место, кусай».
А затем, отбросив жалость, продолжил читать очищающую мантру.
Когда после короткой передышки, боль навалилась на него с еще большей силой, тело Гу Мана выгнулось дугой и затряслось, после чего опять раздался хриплый протяжный стон…
— Ааа!..
Охваченный болью и гневом, почти инстинктивно он открыл рот и впился зубами в плечо Мо Си…
Мокрое от пота тело в руках Мо Си изгибалось в конвульсиях и дрожало словно лист на ветру...
Чем ближе было избавление от Заклятия Призыва, тем сильнее становилась боль.
К концу, чтобы отвлечься от страданий, Гу Ману стало недостаточно плоти под зубами. Выпустив плечо Мо Си, он откинул голову назад и начал судорожно хватать воздух открытым ртом. Его лицо было мокрым от испарины, а глаза напоминали глубокое море во время шторма.
— Больно...
Наконец-то он сказал хоть что-то.
С тех пор, как Мо Си вернулся, и они вновь встретились, Гу Ман впервые не мог контролировать себя и выражал свои мысли так прямо…
— Мне... больно…
Сердце Мо Си сжалось. То самое сердце, которое, казалось бы, уже не могло стать прежним, после того как его пронзил штык-нож, содрогнулось от острой боли и лихорадочно запульсировало.
Он, не отрываясь, смотрел в глаза Гу Мана, когда тело того в последний раз выгнулось и обмякло.
Вдруг у него возникло непреодолимое желание прижаться к липкому лбу и совсем как раньше, когда еще не произошло непоправимое, нежно стереть пот и сказать: «Все в порядке, расслабься, я сниму проклятие и все будет хорошо, я останусь с тобой… я буду с тобой…»
Но стоило ему наклониться, как его тут же атаковали воспоминания о событиях минувших дней, из-за которых они больше никогда не смогут вернуться назад.
Он вспомнил и о том, что Мужун Ляня с остальными отделяет от них лишь каменный уступ, и если он как можно скорее не избавит Гу Мана от Заклятия Призыва, ситуация может окончательно выйти из-под контроля.
Очнувшись от наваждения, он отвернулся, закрыл глаза и продолжил читать мантру.
И в решающий момент…
На последней строчке.....
Внезапно он почувствовал резкую боль. Оказалось, когда ослабевший Гу Ман не смог прокусить плечо Мо Си, он жадно потянулся губами к плоти понежнее… и сбоку впился зубами в шею Мо Си.
Это сложно было назвать полноценным укусом. Он был так обессилен, что просто присосался губами к шее. Единственными зубами, которые в итоге вошли в кожу Мо Си, причиняя лишь незначительный дискомфорт, были острые тигриные клычки Гу Мана.