Глава 34. Хочу тебя

Сквозь стиснутые зубы Мужун Лянь процедил:

— Помнишь, как в наказание я посадил Гу Мана под замок на месяц?

— Помню, но какое это имеет отношение к данному делу?

— Если к пруду Цинсюань приблизится человек с ослабленной духовной энергией, то злые духи могут овладеть его телом, — ответил Мужун Лянь. — Гу Ман был очень голоден, поэтому присел на корточки у озера и попытался поймать рыбу руками.

— Хм? А откуда старший брат Мужун узнал об этом?

— ...Я знаю обо всем, что происходит в доходном доме «Ломэй», — после этого заявления Мужун Лянь прочистил горло и только потом продолжил, — эта попытка поймать рыбу привлекла внимание подавленного в пруду Духа Меча Ли Цинцяня и он, воспользовавшись ослабленным состоянием Гу Мана, на время захватил его тело.

Юэ Чэньцин ахнул:

— Выходит, это Ли Цинцянь пробудил демоническую энергию внутри Гу Мана и заставил его буйствовать?

— Не совсем, — ответил Мужун Лянь, — в то время ему бы не хватило на это сил. Тогда он был слишком слаб и не мог долго владеть Гу Маном. Чтобы захватить чье-то тело на долгое время, требовалось, чтобы носитель был на последнем издыхании, а Гу Ман просто хотел есть.

Сделав паузу, он хищно прищурился:

— Таким образом Ли Цинцянь воспользовался этим моментом, чтобы сделать одну вещь.

— Какую?

— Он тяжело ранил другого человека, — ответил Мужун Лянь.

— О, тот повар?!

— Именно, — помрачнев еще больше, Мужун Лянь подтвердил его догадку. — Ли Цинцянь смог убедить Гу Мана использовать холодное оружие и ранить повара из Ляо, но так, чтобы тот выжил. Таким образом у него появился носитель, которого удалось захватить на длительный срок. Затем он дождался удобного случая, чтобы разбудить темную энергию внутри Гу Мана и заставил его в приступе буйства сломать барьер, сам же, воспользовавшись неразберихой, сбежал в теле того повара.

Юэ Чэньцин сказал:

— Выходит, они неплохо знакомы с Гу Маном, раз ему удалось пробудить демоническую энергию в его сердце. Похоже, он и правда из царства Ляо!

— Несмотря на то что сам Ли Цинцянь не являлся уроженцем царства Ляо, по неизвестным причинам он стал Духом Меча, скорее всего, принадлежащего заклинателю из Ляо, — помолчав немного, Мужун Лянь добавил, — и владелец этого оружия, несомненно, один из лучших темных магов.

Закончив говорить, он опустил голову и при помощи трубки разворошил кучку уменьшенного оружия, после чего спросил у Юэ Чэньцина:

— Вот, смотри, можешь сказать, какой из них его истинный сосуд?

Для Юэ Чэньцина это не составляло труда, ведь определение артефактов было одним из основных навыков, передаваемых по наследству в семье Юэ. Юэ Чэньцин закрыл глаза и сосредоточился на оружии. Очень скоро он открыл их и взял один из миниатюрных мечей:

— Вот этот!

— Ладно, — Мужун Лянь положил на ладонь меч размером с маленький боб и мысленно прочитал заклинание. Его ладонь вспыхнула и в тот же миг игрушечная безделушка превратилась в легкий полупрозрачный меч, который казался таким же нереальным, как лунные блики, отраженные в глубоких водах. На изумрудной рукояти была искусно выгравирована оскаленная хищная морда, а на клинке надпись: «Хуншао[1]».

[1] 红芍 hóngsháo хуншао «красный пион»; считалось, что красный пион может рассеивать зло, не нанося вреда праведности духа.

— Хм? У этого меча зеленая рукоять, так почему его назвали «красным пионом»? — удивился Юэ Чэньцин. — Кроме того, очевидно, что это название было выгравировано самим Духом Меча, после того, как кто-то был принесен ему в жертву. Если жертвой был Ли Цинцянь, то почему его имя — Хуншао, а не Цинцянь или Отрезающий воду меч?

Мужун Лянь отмахнулся:

— Забудь, мне без разницы, почему он так называется, просто уничтожь его скорее.

— У-у-уничтожить меч? — Юэ Чэньцин шарахнулся от него, словно испуганный конь от змеи, и затряс головой, — нет, я не могу, это слишком сложно. Разрушение духовного оружия — это заклинание высшего уровня семьи Юэ! Я еще недостаточно хорошо овладел им!

Мужун Лянь грязно выругался и мрачно спросил:

— Тогда сколько времени понадобится, чтобы вернуться в поместье Юэ и найти кого-то, кто сможет это сделать?

— Нет такого человека! — воскликнул Юэ Чэньцин. — Это заклинание слишком опасно, мой отец не будет учить ему всех подряд, а сам он сейчас за пределами столицы…

— Тогда как насчет старшего брата твоего отца?

— Он тоже не умеет!

— ...Тогда твой четвертый дядя[2]?!

[2] 四舅 sì jiù сы цзю — четвертый дядя (в данном случае речь идет о родственнике со стороны матери). От переводчика: стоит отметить, что цифра 4 в Китае звучит приблизительно также, как слово «смерть» (死 sǐ сы), поэтому относятся к ней как у нас к цифре 13 (а иногда и более параноидально).

Юэ Чэньцин был обижен до глубины души:

— Можно подумать, ты его плохо знаешь. Он вечно избегает меня. Даже если четвертый дядя в столице, я не знаю, где он может быть...

— Бла-бла-бла, хватит тратить время на отговорки. Как ни крути, остаешься только ты, никчемный бездельник! Так что давай, начинай уже!

В этот момент Юэ Чэньцин по-настоящему пожалел, что раньше не был усерден в учебе[3]. Теперь, когда он обнаружил, что Ли Цинцянь является Духом Меча, вряд ли тот даст им просто взять и уйти. Но даже в случае удачного побега, если они не смогут уничтожить меч Хуншао, все их усилия пойдут прахом.

[3] 书到用时方恨少 shū dào yòng shí fāng hèn shǎo шу дао юн ши фан хэнь шао «если ты не можешь написать предложение, будут проблемы при чтении книги» — когда приходит время использовать знания на практике, начинаешь жалеть, что мало читал.

Юэ Чэньцину оставалось только с горечью сказать:

— ...Ладно, тогда я попробую. Но на тот случай, если у меня ничего не выйдет, ты можешь…

Мужун Лянь многообещающе прицокнул:

— Не волнуйся. Если у тебя ничего не выйдет, я лично выпущу тебе кишки.

Юэ Чэньцин: — …

Как и говорил Юэ Чэньцин, уничтожить обычное оружие было не трудно: найди деревенского молодца, что голыми руками подковы гнет, пусть он переломит меч о колено, и дело с концом. Однако разрушить духовное оружие было чрезвычайно сложно. Юэ Чэньцин надкусил кожу на большом пальце и принялся рисовать круг с причудливым переплетением символов, поместив меч в его середину. Этот ритуал был действительно слишком сложным, а он не помнил всех подробностей, поэтому ему пришлось повторять его несколько раз.

— Ты еще не закончил? — Мужун Лянь начал демонстрировать признаки явного нетерпения.

— Не торопи меня. Чем сильнее ты будешь давить, тем больше я напортачу.

— Давай быстрее, я хочу скорее вернуться домой и покурить!

— …

Болезненное пристрастие Мужун Ляня к «Жизнь как сон» начало проявляться во всей красе. Раскрасневшееся лицо исказила гримаса истинного страдания, уголки лихорадочно блестевших глаз покраснели. Опустив взгляд на свою все еще дымящуюся трубку, он тут же увидел на ней трупную кровь и в приступе тошноты отпрянул, закрыв глаза.

— Ладно-ладно! Я закончил рисовать! На этот раз все вроде правильно! — крикнул Юэ Чэньцин, увидев его позеленевшее лицо. Скрестив ноги, он сел перед магическим кругом и, закрыв глаза, сделал жест рукой.

Из последних сил сдерживая бурлящее в груди раздражение, Мужун Лянь, прищурившись, уставился на юношу, который с серьезным видом начал произносить нараспев первую строчку канонической мантры. Кровавый рисунок на земле вспыхнул мягким белым светом, постепенно заключая Хуншао в кокон светлой духовной энергии.

— В раскаленную печь[4] льется кровь государя, из костей государя отлито тело меча.

[4] 鼎炉 dǐnglú динлу — алхимическая печь в виде треножника.

Свет становился все ярче, клинок начал дрожать, издавая гул.

— В ножнах тонкий меч полоской воды, человек погружен в крепкий сон.

Очевидно, Ли Цинцянь тоже почувствовал что-то неладное и повернул голову в их направлении. Прямые брови сошлись в гневной гримасе. Сквозь зубы он процедил:

— Этот дьяволенок из семьи Юэ пытается сорвать мои грандиозные планы!

Ли Цинцянь попытался пробиться к каменному лесу, но был тут же заблокирован мечом Мо Си, отчего совсем взбеленился:

— Убирайся с моей дороги!

Он использовал технику Отрезающего воду меча, превратив свой клинок в неуловимый призрак, но даже так ему не удавалось прорваться мимо Шуайжань. В темноте пещеры сыпались искры и был слышен лязг металла о металл.

Охваченный отчаянием, Ли Цинцянь внезапно поднял голову и завыл. В тот же миг большое облако ядовитого черного дыма вырвалось из его груди и собралось на ладони в шипящую руну, которой Дух Меча запустил прямо в Гу Мана!

Этот талисман был самым высокоуровневым заклинанием призыва в царстве Ляо. Было сложно найти даже десяток людей, которые смогли бы его использовать, но теперь это редчайшее темное заклятие рассыпалось на сотню черных стрел, чтобы атаковать барьер, за которым скрывался Гу Ман! Заметив, что еще немного и они прорвутся, Мо Си подлетел к Гу Ману и поднял меч перед собой. Блеск лезвия осветил его напряженное лицо в тот момент, когда он громко крикнул:

— Атакующий Массив Лотосовых Змей[5] раскройся!

[5] 莲华蛇阵 liánhuā shézhèn ляньхуа шэчжэнь «цветка лотоса змеиный боевой строй».

Шуайжань в его руках ярко вспыхнул и раскололся на множество тонких стилетов, вместе напоминающих огромный сияющий лотос. Осыпавшись на землю, эти призрачные острые «лепестки» превратились в сверкающих чешуей алых змей, которые яростно набросились на осколки черномагического заклятия, выпущенного Ли Цинцянем, и разорвали их в клочья.

Но кто мог предположить, что в это время сам Ли Цинцянь подскочит к Гу Ману сзади и, сконцентрировав в мече духовную энергию, пробьет защитный барьер! Мо Си тут же развернулся и с ноги заехал в грудь Ли Цинцяня. В последнюю секунду, прежде чем он отлетел в сторону, где его вырвало черной кровью, Дух Меча успел вбить в грудь Гу Мана Заклятие Призыва…