Просто чтобы из-за предательства Гу Мана не пролилась кровь невинных.

Просто чтобы сохранить право рабов совершенствоваться и практиковать магию.

Вряд ли кто-то знал о его жертве. Люди судачили, мол, надо же, государю вдруг вдарила вголову странная идея передать бразды правления армией из низкопробного сброда чистокровному дворянину. Когда Мо Си возглавил Ублюдочную армию, то сам столкнулся снезримым сопротивлениемсвоих новых подчиненных, которые за глаза называли его «отчимом»[8], ругая за строгость, холодность, высокое происхождение, из-за которогознатный господин не мог понять страданий простых солдат.

[8] Гу Мана солдаты называли 爹 diē де «отцом», а Мо Си 后爹 hòudiē хоуде — «отчимом».

Однако никто из них не знал, какую цену заплатил этот молодой дворянин, который «не мог понять страданий простых солдат», чтобы спасти их жизни и сохранить для этих людей, имеющих такое же низкое происхождение, как и Гу Ман, возможность снять клеймо раба и подняться наверх, полагаясь на свой прирожденный талант.

Десять лет жизни и пожизненное обязательство.

Этот «отчим» был вынужден жить с колотой раной в сердце, пойманный вловушку между двумя мирами, в каждом из которых он стал чужим.

На самом деле, в тот момент он просто сделал все, что мог.

Только никто не знал об этом.

Кроме Мужун Ляня, который в тот ключевой момент оказался рядом с государем.

Он своими глазами видел, как Мо Си на коленях просил за рабов, и лично слышал, как он произнес ту клятву, прежде чем упал замертво в снег.

Он знал, что Мо Си сочувствует рабам.

Поэтому, когда Мо Си сделал его несчастным, Мужун, не смея выместить свой гнев на лучшем маршале Чунхуа, набросился на рабов, которые не могли оказать сопротивления. Кровь забрызгала террасу, беспрерывные стенания и стоны окончательно испортили атмосферу праздника.

На протяжении всей экзекуции Мужун Лянь хохотал, как сумасшедший. Наркотический дурман и ненависть исказили до неузнаваемости его бледное красивое лицо. Между взрывамихохота и вдыханием наркотика он обрушивал налюдей все новые удары, приговаривая:

— Раб всегда остается рабом! Рождаясь сэтой грязной кровью, как смеете вы мечтать о свободе?

— ...

Шокированный Юэ Чэньцин тихо прошептал:

— «Жизнь как сон» — страшная вещь. Когда встречусь со своимидрузьями, скажу, чтобы они никогда не курили. Вы с ним всего-то лишь перебросились парой фраз. С чего вдруг князь Ваншу теперь ведет себя, как буйнопомешанный?

Мужун Лянь самозабвенно вымещал свой гнев на рабах, когда наглаза ему попался Гу Ман, стоящий в стороне от остальных.

Когда-то он был хозяином Гу Мана и, можно сказать, с самого начала мог наблюдать за тем, какэти двое сошлись и сталидрузьями. Хотя у него не было доказательств, но Мужун всегда чувствовал, что в отношениях Мо Си и Гу Мана было что-то очень неправильное.

Сейчас, когда Мужун Лянь подумал об этом, его сердце вдруг замерло от пришедшей наумпорочной идеи. В тот же миг он перенаправил духовный хлыст и нанес следующий удар именно по Гу Ману.

Тот даже не успел ничего понять, а кнут уже обернулся вокруг его талиии одним рывком отбросил слабое тело под ноги хозяина.

Мужун Лянь схватил Гу Мана за подбородок и повернул его лицом к Мо Си. Длинные и узкие глаза феникса были полны дурных намерений, когда он приказал:

— Ну же, давай, Гу Ман, посмотри на этого человека. Все еще не узнаешь его?

Гу Ман моргнул и покосился на Мо Си с какой-то инстинктивной настороженностью дикого зверя.

— Ничего страшного, еслиты подзабыл. Я тебенапомню. На самом деле, еще в те времена, когда ты называл меня хозяином, в сердце своем уже замышлял предать клан Мужун и переметнуться. И все радитого, чтобы встать на колени и подставить свой собачий зад молодому наследнику клана Мо.

Маска безразличия на лице Мо Си спала:

— Мужун Лянь, вы сошли с ума?!

— Разве я похож на сумасшедшего? Князь Сихэ, сегодня, наконец, настал день для нашего воссоединения после столь долгой разлуки, но к своему стыду я не подготовилдостойный подарок по случаю. Как насчет того, чтобы я испытал верность Гу Мана ещераз? Если он снова захочет последоватьза вами, то я подумаю о том, чтобы, скрепя сердце, уступить своего «любимчика». Вас это устроит? — спросил Мужун Лянь, хватая Гу Мана за плечи и притягивая ближе.

— Я даже придумал, как это проверить. А теперь ты, слушай меня...

— Мужун Лянь!

Но казалось, что Мужун Лянь был слишком сильно опьяненнаркотиком. Он приложил палец кгубам и тряхнул головой:

— Тсс, не надо злиться. Дайте мне закончить. На самомделе самое интересное впереди.  

Послеэтого он склонился к уху Гу Мана и самым сладким голосом обратился кнему:

— Гу Ман, я дам тебе возможность выбрать одно из двух, так что слушай внимательно. Честно говоря, мне всегда была противна твоя рожа, и я давно хотел подправить ее своим ножом. Но если ты поможешь мне одолетьэтого человека… — Мужун ткнул пальцем в сторону Мо Си, — Если поможешь мне отнять руку этого человека, — склонившись к уху Гу Мана, он прошептал так громко, чтобы его услышали все, — я прощу тебя.

Когда эти слова были сказаны, даже самые пьяные люди наполовину протрезвелиот шока. Все взгляды теперь были обращены на этих троих.

— Что только что сказал князь Ваншу?..

— Ему нужна рука маршала Мо?

Юэ Чэньцин хлопнул себя по лбу, пробормотал «лучше бы не приходил», а затем громко сказал:

— Князь Ваншу! Старший брат Мужун, кажется, ты перекурил «жизнь как сон», и сознание твое замутилось! Скажи, где в поместье хранятся отрезвляющие микстуры, я сбегаю, принесу их для тебя!

Мужун Лянь не обратил на него никакого внимания. Он продолжал висеть на Гу Мане, который выглядел совершенно растерянным. Хохотнув, Мужун продолжил давить на него:

— Ну так что, Гу Ман? Сделаешьэто, илиоткажешься?

Тем временем духовный хлыст в его ладони превратился в сияющий холодным светом кинжал, который он поднес к лицу Гу Мана.

— Или ты согласишься отрезать для меня его руку, или я сам порежу тебе лицо... Твой мозг поврежден? Проверим. Я хочу посмотреть, что ты выберешь.

Сердце Мо Си забилось быстрее.

А ведь Мужун Лянь был совершенно трезв!

Было очевидно, что даже еслибы Гу Ман взял кинжал, для генерала Мо он не представлял никакой угрозы. Мужун простохотел проверить, на самом лиделе Гу Ман потерял память, а также увидеть, какое место Мо Си занимает в сердце Гу Мана.

— Считаю до трех.

Кинжал замер в непосредственной близости от лица Гу Мана. Малейшее движение, и брызнет кровь.

Гу Ман не проронил ни слова. Склонив голову, он почти равнодушно смотрел на кинжал Мужуна.

— Один.

Мо Си чувствовал, что его кровь быстрее побежала пожилам.

Он действительно хотел остановить Мужун Ляня. Но, с другой стороны, ему самому было очень интересно, что будет делать Гу Ман?

На самом деле у Мо Си тоже остались сомнения относительно того, что повреждение разума Гу Мана могло быть лишь хитрымобманом.

Если бы мозг был действительно поврежден, сейчас животные инстинкты сделали бы однозначный выбор в пользу выживания. Ли Вэй утверждал, что Гу Ман считает себя волком. В таком случае между защитой своей шкуры и нападением на чужака, разве не должен он выбрать последнее?

Так почему Гу Ман все еще не атаковал его?

Атмосфера накалялась все сильнее.

В наркотическом дыму смеялся Мужун Лянь, кричал Юэ Чэньцин, яростно спорили с друг другом гости. Перед глазами Мо Си возникло лицо юного Гу Мана из прошлого. Вот он невозмутим, вот улыбается так светло и солнечно, вот прячет беспокойство за маской веселья, а тут в его глазах мерзлый холод.

Прошлое проплывало перед глазами, как гигантская рыба, каждая чешуйка которой была воспоминанием о Гу Мане.

Горько-сладким сном об их общем прошлом:

«Мы давно не виделись, младший брат Мо, можно я сяду рядом с тобой?»

«Хочешь сгнить вместе со мной?»

«Я правда могу убить тебя...»

Все эти воспоминания, как водопад, обрушились на Мо Си, с невероятной скоростью проносясь перед его глазами. К реальности его вернул голос Мужун Ляня, который как нож вспорол тонкую ткань воспоминаний.

— Два...

Лицо Гу Мана можно былоназватьбезмятежным, еслибы не морщинка налбу. Однако, вопрекиожиданиям, он так и остался неподвижным.

Почему он не спасает себя?! А что, если он не совсемзверь и все же что-то помнит? Но тогда тем более, что мешает ему напасть на него? В прошлом Гу Ман уже заколол его штык-ножом, так что и сейчас он не должен сомневаться, а должен...  

— Три.

— Стоп!

Мо Си среагировал почти мгновенно. Из его ладони ударила молния, которая должна была выбить кинжал из руки Мужун Ляня!  

Слишком поздно...

Холодный металл устремился к щеке Гу Мана. Брызнула кровь.

Глаза Мо Си распахнулись от изумления...