Глава 11. Огонь в сердце* (18+)

    [1] 心火 xīnhuǒ синьхо — ярость.

Все, что хотел сейчас Мо Си — это запинать до смерти этого идиота. Но так как он не мог позволить ему увидеть свое лицо, оставалось только, понизив голос, холодно бросить:

— Убирайся!

— Эй, да как ты смеешь?

Улыбающееся лицо молодого господина Чжоу превратилось в безобразную маску. После секундной заминки он взбеленился:

— Знаешь, кто я?!

— Мне все равно, кто ты. Разве не видишь, что я занят? Убирайся!

Гу Ман, не мигая, смотрел ему в глаза и, кажется, был совершенно очарован его ролью самодура и деспота. Они были так близко, что под этим прямым и пристальным взглядом Мо Си испытал чувство неловкости.

— Не смотри мне в глаза, — пробормотал он.

Гу Ман послушно опустил ресницы и уставился на бледные искусанные губы.

Мо Си: — …

Молодой господин Чжоу понял, что эти двое все еще поглощены друг другом и совершенно не обращают на него внимания.

— С чего это я должен уйти? Кем ты себя возомнил?! — заорал он, кипя от злости.

Никакой реакции. Оскорбленный таким пренебрежительным отношением столичный повеса процедил сквозь зубы:

— Ваш старший брат Чжоу хочет, чтобы эта шлюха развлекала его сегодня. Почему бы не понять намек и не уступить мне дорогу? Знаешь откуда я? Из Военного Ведомства!

И опять его проигнорировали. Чжоу решил идти ва-банк.

— Маршал Мо, князь Сихэ — мой приятель! Теперь ты отступишь? Веришь или нет, но если я пожалуюсь ему, он может тебе и ноги переломать!

Мо Си: — ...

Чжоу был очень пьян, и с каждым словом его язык развязывался все больше:

— А ты, мелкая гадина по фамилии Гу, уже забыл, что говорил в прошлый раз? Мне ты не позволил даже поцеловать себя, однако, как посмотрю, перед этим мужиком готов и ноги раздвинуть. Заливал мне, что твоя душа[2] разбита, а ум неполноценен. Эй! Если ты не в своем уме, откуда такая разборчивость?

[2] 魂魄 хуньпо húnpò — духовная аура человека (его душа), которая локализована в области сердца; по китайской мифологии душа человека состоит из трех разумных душ и семи животных духов и может быть разбита (раздроблена).

Сердце Мо Си пропустило удар.

Его душа… разбита...

Ум неполноценен?...

Он всмотрелся в лицо Гу Мана, и все наконец-то встало на свои места. Это объясняло все те странности, с которыми он столкнулся за этот час.

Шум в ушах становился все сильнее, на какое-то время Мо Си потерял способность не только думать, но и дышать.

— Уверен, что ты просто прикидываешься сумасшедшим, чтобы облегчить себе жизнь! Какой части души тебе не хватает? Что не так у тебя с головой? Ты просто шлюха! Предатель!

Гу Ман нахмурился, создавалось чувство, будто он пытается подобрать слова.

— Не двигайся.

Хотя кровь ревела в ушах Мо Си, он все же смог вовремя вмешаться и взять ситуацию под контроль. Предотвратив попытку Гу Мана заговорить, он закрыл глаза и заставил себя успокоиться.

— Не шевелись...

Их губы были так близко, что каждое слово, сказанное низким голосом Мо Си, теплым потоком вторгалось в рот Гу Мана, нежно лаская приоткрытые губы.

Гу Ман был слишком взбудоражен этим обжигающим жаром и инстинктивно попытался отодвинуться. Но Мо Си был так силен, что одной рукой с легкостью удержал его, вернув в прежнее положение.

— Слушайся меня! — выдохнул он сквозь зубы.

Гу Ман не хотел повиноваться, но и пошевелиться не мог. Ему оставалось только вдыхать тепло этого человека, пропуская его через свое тело, и выдыхать в чужие губы, всем сердцем чувствуя, как их дыхания переплетаются, становясь одним.

Гу Ман продолжал пристально смотреть на Мо Си. А у самого Мо Си от этого взгляда на мгновение закружилась голова. Его кадык судорожно дернулся, в голове опять всплыло это «душа разбита». Мо Си снова смежил веки, усилием воли утихомиривая внутренний пожар. Пришла мысль, что его внезапный напор мог напугать «этого» Гу Мана, поэтому внезапно осипшим голосом он спросил:

— Разве я бил тебя?

— … — Гу Ман удивленно посмотрел на него и покачал головой.

— Он бил тебя?

— … — на этот раз был кивок.

— Тогда слушайся меня и не обращай на него внимания.

Они были так близко, что дышали дыханием друг друга, и это все больше напоминало прелюдию к чему-то большему. Мо Си старательно отвел взгляд, чтобы не видеть этих по-детски наивных кристально-чистых глаз:

— Если будешь слушаться меня, я заставлю его убраться.

— … — Гу Ман чуть склонил голову, выражая свое согласие.

Однако все, что видел Чжоу: эти двое все еще обнимаются, совершенно игнорируя его присутствие и оскорбления. Все выглядело так, как будто они только и ждали, когда уйдет этот назойливый посетитель, чтобы, наконец, предаться постельным утехам. Это уязвляло его самолюбие и бесило до черных точек перед глазами:

— В чем дело, Гу Ман, почему ты все еще не ответил мне? Вечно игнорируешь всех, кто приходит в твою комнату, а тут такое редкое зрелище, ну надо же! Этот парень красив как бог или так хорош в постели, что ты вдруг потек, как сука? А может, вопреки принятым у нас правилам, он дал тебе денег за «труды», чертов предатель?

Шаг за шагом Чжоу приближался к парочке. От его тяжелого дыхания вся комната пропахла перегаром.

 — Как ему удалось заставить такую паскуду, как ты, так охотно подставлять свой зад?

После большого количества выпитого многие слова Чжоу звучали не только непристойно, но и бессвязно. Закончив оскорблять Гу Мана, он опять перекинулся на Мо Си:

— Приятель, в конце концов, ты кто такой? Блядь, повернись уже и покажи свое лицо?! Вот смотрю, как ты покрыл эту суку, и сразу ж ясно, что ты здесь не в первый раз, а?

Пьяно пошатываясь, он подошел к Мо Си и потянул его за рукав.

— Сколько раз ты трахал его? Каков на вкус наш маршал Гу? Он горячий спереди и тугой сзади? Хорошо ли он услужил тебе?

Мо Си чувствовал, что еще чуть-чуть и его просто стошнит. Правой рукой, с минимального разворота, он отвесил наглецу оплеуху, от которой тот шлепнулся на пол. Парень взвыл и схватился за нос, а Мо Си, не дожидаясь, пока этот идиот разглядит его, дал ему пинка. Молодой господин семьи Чжоу пролетел еще пару метров и взбуравил носом пол. После этого испуганный подлец даже не пытался сменить позицию и так и лежал ничком, зажимая разбитый нос рукой.

— Я же велел тебе убираться! — Глаза Мо Си горели гневом, зубы скрипели от злости. — Твою мать, неужели так сложно понять с первого раза?

— Ты посмел ударить меня! Как ты смеешь бить меня?! — взвыл Чжоу. — Ты мятежник! Бунтарь! Оу! Кто ты!? Кто, черт возьми, ты такой!?

— ...

— Я донесу на тебя государю! Нет! Я доложу маршалу Мо! И отцу, и я...

Что-то тяжелое упало на пол.

Молодой господин семьи Чжоу попытался сфокусировать взгляд на вещи, что упала на пол перед ним. Стоило ему рассмотреть что это, как парня бросило в холодный пот, и почти весь хмель вмиг выветрился из головы. Лишившись дара речи, он смешно подкинулсяи снова упал на пол, пригвожденный черным сапогом.

Мо Си все еще чувствовал себя грязным после всего того дерьма, что только что вылилось изо рта этого человека. Его лицо исказила злая гримаса, когда он процедил:

— Все еще хочешь донести на меня?

— Не буду доносить! Не буду!

— Будешь снова искать его общества?

— Больше не буду! Не буду!

Мо Си пнул его напоследок и убрал ногу:

— Проваливай! Не дай мне увидеть тебя снова!

Чжоу с трудом поднялся на ноги и бросился вон из комнаты, не посмев даже оглянуться.

Мо Си несколько секунд просто стоял на месте, восстанавливая дыхание, затем наклонился, поднял золотой жетон Военного Ведомства Чунхуа и вложил его обратно в специальный чехол, вшитый под рукавом. Только после этого он повернул голову и посмотрел на Гу Мана, который, заложив руки за спину, все также спокойно стоял у стены и с интересом наблюдал за его действиями.

Теперь, когда опасность миновала, у него появилось время, чтобы задать давно назревшие вопросы, но стоило взгляду упасть на безмятежное лицо Гу Мана, Мо Си почувствовал себя так, словно в его сердце снова вонзили нож.

Какой теперь смысл в расспросах. Лучше уж уйти, а то кто знает, что еще может случиться, если он останется здесь.

В этот момент Гу Ман внезапно нарушил молчание:

— Он боится тебя.

— ...

— Ты тоже его боишься.

Мо Си, чувствуя себя оскорбленным подобным предположением, повернул голову и посмотрел на него:

— С чего мне его бояться?

— Боишься, что он узнает тебя.

— …

Мо Си немного помолчал. Хотя он больше не злился, но лед в его глазах все еще не растаял:

— К тебе это не имеет никакого отношения.

— Значит, он узнал тебя?

— Нет, — голос Мо Си звучал твердо и холодно. Как будто никогда горячее дыхание этого человека не согревало губы Гу Мана.

— Но он видел твой знак...

— Такой жетон есть у каждого значимого чиновника из Военного Ведомства, и он неименной, — Мо Си застегнул застежку на рукаве, и с его губ невольно сорвалось: — У тебя был такой же.

Гу Ман выглядел несколько удивленным:

— У меня?

Этот невинный вопрос задел его за больное. Мо Си больше не желал продолжать этот разговор и просто не мог и не хотел оставаться в этом месте ни минутой больше. Поэтому, толкнув дверь, он ушел, не прощаясь и не оглядываясь.

На улице холодный ночной ветер ударил в разгоряченное лицо. Мо Си пытался унять огонь в своем сердце, но снова и снова терпел неудачу.

«Душа разбита... Не в своем уме… Ха-ха-ха… Не в своем уме?!»

Порыв холодного ветра ударил в лицо. Покрасневшие уголки глаз резануло, как ножом.

Он так долго хотел поставить точку в их отношениях, но, в конце концов, все, что он получил, это подвешенное в бесконечности многоточие.

Кто это сделал? Кто сделал это с ним?!

Страна Ляо? Мужун Лянь? Или в конечном итоге Гу Ман не смог вынести унижение, и сам выбрал забвение. Чем больше он думал об этом, тем более разбитым себя чувствовал. В итоге печаль захватила его сердце и душу.

Умственно неполноценный...

Почему так болит сердце? Правда в том, что когда-то Гу Ман подарил ему дружбу и искупление, не прося ничего взамен. Мо Си сделал все, чтобы вернуть этот долг. Он практически положил свою жизнь, чтобы вернуть его на верный путь!