Гу Ман.

Гу Ман…

В напряженной тишине, повисшей между ними, звуки совокупления между мужчиной и женщиной в соседней комнате еще больше резали слух.

Белки глаз Мо Си покраснели, сжатые в кулак пальцы дрожали. Он уставился на мужчину напротив, и его кадык ходил ходуном, как будто он пытался что-то сказать, но никак не мог.

«Я, наконец, увидел тебя снова. Наконец-то мы встретились».

Раньше у него было так много вопросов. Теперь он не смог придумать и одного.

Перед затуманенным взглядом стояла та сцена на флагмане Ляо. С криво повязанной на лбу сине-золотой лентой Гу Ман стоял перед ним. Насмешливая улыбка, гордо поднятая голова, меч, с которого капает кровь убитых соотечественников. «Я правда могу убить тебя...» — говорит он и смотрит так…

В то время Мо Си думал, что, возможно, это был конец для них.

Но теперь Гу Ман снова стоял перед ним и молчал, глядя так спокойно, почти нежно.

Это было даже смешно. Погрузившись с головой в ненависть и изо всех сил пытаясь подавить свой гнев, Мо Си не заметил, как Гу Ман вошел, и пропустил первую реакцию на свое появление.

А теперь Гу Ман вообще не выказывал никаких эмоций, глядя на него так, как он, возможно, смотрел на каждого клиента, который входил в эту комнату в течение последних двух лет. И такое выражение лица Гу Мана было совершенно незнакомо Мо Си.

Такое мирное воссоединение.

Настолько мирное, что это было даже странно.

Еще несколько мгновений они смотрели друг на друга. А потом Гу Ман подошел и сел рядом с Мо Си.

Вероятно, именно это спокойное действие окончательно убило все надежды в его сердце. Хотя выражение лица Мо Си оставалось невозмутимым, он бессознательно отстранился:

— Ты…

Гу Ман просто взял со стола небольшой бамбуковый свиток и молча передал ему.

Мо Си не знал, что это, но автоматически взял его. При слабом свете фонаря он развернул свиток. Пробежав глазами по ровным строчкам, он почувствовал, как кровь сначала прилила к щекам, а потом похолодела в жилах.

Не выдержав, он закрыл глаза и яростно швырнул свиток на стол!

Звук от его падения разрушил безмятежную атмосферу.

— Гу Ман... — Мо Си уставился на него, все еще сдерживаясь. Раскаленная лава в его глазах в любой момент могла вырваться наружу, суставы судорожно сжатой в кулак руки трещали, пока из горла не вырвался звериный рык. — Ты, блять, совсем ебанулся?!

— Нужно выбрать, — неуверенно сказал Гу Ман.

Столько лет спустя они, наконец, встретились, и первыми словами, что Мо Си услышал от него, были эти? Как он вообще мог говорить ЭТО с такой мягкой покорностью?

Гу Ман снова поднял свиток и вручил его Мо Си:

— Выбери что-то.

— Ты что правда думаешь, что я здесь за этим?!

Но Гу Ман молчал. Кажется, теперь в его лексиконе осталось только одно слово: «выбирай».

Мо Си так разозлился, что его потряхивало от злости. Грудь вздымалась и опускалась, все внутри него клокотало от дикой ярости и отвращения. Красный цвет, застлавший зрение, лишил его возможности ясно видеть. Гнев, разочарование, ненависть, печаль — все утонуло в алом зареве, пылающем в глубине темных глаз.

Он сжал маленький бамбуковый свиток и мгновение спустя бросил его обратно на стол.

Свиток раскрылся, открывая написанные на нем услуги и расценки борделя. «Праздная беседа, разделение вина, излить свой гнев, изощренные пытки, совок… совокуп…»

Мо Си резко отвел глаза.

— Если не хочешь выбирать, что мне сделать?

Мо Си уже был на грани безумия, но все еще сдерживал себя. Гнев всегда был его слабостью, но за годы он научился контролировать себя. Стиснув зубы, он выдохнул:

— Что, по-твоему, я должен сделать?

Гу Ман спокойно смотрел на него. Его глаза были холодны и спокойны, как вода в колодце лунной ночью.

— Разве ты здесь не для того, чтобы купить мое тело?

— … — лицо Мо Си стало похоже на ледяную маску.

Он никогда не думал, что подобные слова кто-то когда-нибудь скажет ему.

Желудок судорожно сжался, желчь подкатила к горлу.

— Гу Ман, ты…

— Это то, ради чего все сюда приходят, — сказал Гу Ман. — Если ты пришел не за этим, тогда зачем?

В третий раз он потянулся за бамбуковым свитком и развернул его на столе перед Мо Си.

— Выбирай или уходи.

— ...

Автору есть что сказать:

Мини-зарисовка: «До и после».

До...

Мо Си:

— Мне наплевать на Гу Мана!

— Мы уже разошлись!

— Жив он или мертв, какое это имеет отношение ко мне?

После...

Мо Си:

— Ты предал меня.

— Поматросил и бросил!

— Если для тебя это было не всерьез, зачем ты соблазнил меня?!!!!

Гу Ман: — Друзья, готовы ли вы усвоить мой урок? Если на вашем пути встретился такой мужчина, какими бы длинными ни были его ноги, каким бы красивым ни было его лицо, как бы божественно он не играл на вашей флейте, все равно никогда ложитесь с ним в постель. В противном случае, даже если трахали вас, все равно в итоге именно вам придется брать на себя ответственность…

Глава 8. Потеря контроля

Если бы кто-то еще недавно сказал: «Хе-хе, князь Сихэ, скажу Вам по секрету, через три дня Вы отправитесь в публичный дом искать общества проститутки», — Мо Си точно выбил бы этому смельчаку все зубы.

Однако теперь, когда он уже оседлал спину тигра[1], назад пути не было.

[1] 骑虎难下 qíhǔ nánxià циху ньанься — отсылка к китайской пословице: «если скачешь верхом на тигре — слезть невозможно», т.к. тигр сразу загрызет соскочившего всадника; обычно применяется для обозначения безвыходного положения, когда путь к отступлению отрезан, что-то типа нашего «пан или пропал».

В конце концов Мо Си постучал костяшками пальцев по деревянной дощечке с двумя словами «праздная беседа». Лицо его при этом приобрело пепельно-белый оттенок, в глубине глаз притаилась тьма, брови сошлись над переносицей, придавая его облику болезненно-мрачное выражение.

Мо Си сделал свой выбор.

Гу Ман протянул руку.

— Что?

— Заплати.

— Ты!... — Мо Си был взбешен. Лицо его покраснело, глаза метали молнии. Задыхаясь от гнева, он только и мог, что выдохнуть: — Я...

Гу Ман никак не отреагировал на эту вспышку ярости и просто молча продолжал стоять с протянутой в ожидании денег рукой. Кажется, он уже привык действовать по принципу, если есть возможность ничего не говорить, то лучше молчи.

Вот только Гу Ман из воспоминаний Мо Си был болтлив без меры. Даже выступая под палящим солнцем перед выстроившимися на плацу солдатами, он, гордо печатая шаг, ходил туда-сюда, не переставая скандировать подбадривающие лозунги. Мо Си все еще помнил одухотворенное лицо, лоснящееся от капелек пота, как шкура охотящегося гепарда, нескрываемое озорство в черных глазах и широкую, чуть насмешливую улыбку, обнажавшую маленькие аккуратные клыки.

Мо Си протянул Гу Ману золотую раковину[2], которая считалась самой дорогой обменной монетой в Чунхуа.

[2] 金色贝币 jīnsè bèibì цзиньсэ бэйби — золотая бэйби; раковина-монета, использовавшаяся в качестве денег в Древнем Китае.

Не поблагодарив, Гу Ман взял раковину, затем подошел стеллажу у стены, взял маленький глиняный горшочек, осторожно положил в него раковину и поставил на самую верхнюю полку.

Мо Си с невозмутимым видом наблюдал за его действиями, но его сердце забилось быстрее от множества смешанных эмоций, среди которых преобладали ярость, негодование и обида. Разглядывая прямую спину Гу Мана, он все-таки не выдержал и спросил самым ледяным тоном:

— И много ты скопил в этом горшке?

Скольким людям ты позволил оскорблять, унижать и топтать себя?

...Ты...

Со сколькими людьми ты переспал?

Гу Ман молчал. Убрав банку, он снова сел напротив Мо Си.

В тусклом свете лампы было сложно рассмотреть, что отражает его лицо. Есть ли на нем вообще хоть какие-то эмоции, или это Мо Си просто плохо видит.

Гу Ман был слишком тихим, настолько спокойным, что это уже выглядело странно.

Неужели два года унижений окончательно сломали хребет его гордости?

Но Мо Си еще не взыскал с него долг, все еще не услышал, как Гу Ман признает свои ошибки... Пока этого не случится, разве имела право его душа покинуть клетку плоти, оставив Мо Си пустую оболочку?

— Ты дал мне золотую раковину. Это очень много.

— Сдачу можешь оставить себе...

Гу Ман честно ответил:

— Я бы и не смог, у меня нет таких денег.

Сказав это, он снова открыл свиток и пододвинул его к Мо Си:

— Выбери что-то еще. На самом деле, ты можешь получить все, что перечислено здесь.

Мо Си: — ...

Он уставился на лицо Гу Мана, но на нем не было и тени страдания от перенесенного унижения. Все выглядело так, как будто он, в самом деле, спокойно и рационально предлагал ему снова сделать выбор.

Мо Си отвернулся и стиснул зубы так сильно, что хрустнула челюсть. А чего он ожидал? Сначала бегал по борделям, потом совершил измену, теперь сам стал шлюхой. Сколько раз этот человек переступал через его чувства и испытывал его терпение? «Это же просто секс, не нужно относиться к этому так серьезно» — разве этот рот уже не произносил подобные слова? Сначала он спал с другими за деньги, теперь за деньги кто-то спит с ним. Так что же в этом было такого удивительного?

— Я не хочу выбирать, — Мо Си чувствовал, что гнев в его сердце становится все труднее подавлять. Не в силах дальше терпеть эту душевную боль, он поднялся и холодно бросил: — Просто забудь, я ухожу.

Гу Ман выглядел растерянным, как будто никогда не сталкивался с такой ситуацией. Первый раз в его глазах мелькнуло замешательство. Он хотел что-то сказать, но так ничего не произнес.

Мо Си уже отвернулся, чтобы уйти, когда тонкая рука ухватила его за рукав.

Мо Си уже балансировал на грани взрыва. Огонь в его груди взорвался фейерверком обжигающих искр, готовых в любой момент породить настоящий взрыв:

— В конце концов, что ты хочешь от меня?

И снова Гу Ман не ответил. Он подошел к полке, достал из своей маленькой глиняной копилки золотую раковину, положил на ладонь и протянул руку к Мо Си.

— Тогда это все еще твое.