ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Три дня спустя, ближе к сумеркам, баржа, перевозившая Макрона и его отряд, пришвартовалась к пристани недалеко от длинного моста, который пересекал Тамесис и вел на низкий остров на южной стороне реки. Это заняло вдвое больше времени, чем он ожидал, благодаря встречным ветрам и бурной воде на коротком участке побережья между рекой Камул и устьем Тамесиса. Дождь лил почти всю вторую половину дня, и булыжники на пристани блестели, как и черепица на тех городских зданиях, которые не были крыты соломой или черепицей. И он, и его люди промокли насквозь и были измучены морской болезнью. Когда они ступили на берег, казалось, что твердая земля качается, поднимается и опускается под их калигами. Взяв на плечи сумки, они двинулись вдоль оживленной пристани, пробираясь сквозь толпы грузчиков и груды тюков и ящиков, которые грузили и выгружали с пришвартованных рядом судов.

Макрон нашел переулок, по которому находился вход на склад, и повел свою группу вверх по узкой улице с пахнущим грязью стоком, сбегающим по пологому склону к реке. На перекрестке перед скромными воротами в высокой стене, покрытой грязью, они прошли мимо нищего. Когда Макрон направился к деревянным воротам, нищий грохнул кинжалом о бортик своего котелка и громко попросил милостыню. Центурион бросил на него короткий взгляд и узнал в его лице ветерана, одного из тех, кто несколько месяцев назад отправился с ним в поселение триновантов. «Поручить ему играть роль нищего, чтобы следить за улицей, было мудрой предосторожностью», — решил Макрон. Он попробовал железное кольцо на воротах, но оно не поддавалось, и он понял, что ворота заперты изнутри. Он резко ударил по узкой решетке. Она тут же откинулась в сторону, и пара глаз коротко осмотрела его и его людей, после чего снова закрылась, и он услышал звук тяжелой балки, которую убирали с другой стороны. Ворота распахнулись, и один из людей Катона, опцион Катилл, пропустил их, после чего закрыл их вновь за ними и вставил прочный деревянный брус обратно в железные скобы.

Макрон оказался на небольшом дворе перед входом на склад, где две большие двери вели в складские помещения.

— Мы начали опасаться худшего, господин, — сказал Катилл. — Мы ожидали, что вы прибудете раньше нас.

Макрон объяснил причину задержки и кивнул в сторону склада.

— Катон, Рамирий и их люди здесь?

— Да, господин. Хотя не все наши добрались.

Макрон нахмурился.

— Всмысле не все? Хотя нет, неважно. Давай сначала выберемся из-под дождя, а потом Катон все объяснит.

Катилл провел их в помещение склада, а затем вернулся на свой пост у ворот. Внутри Макрон увидел, что уже прибывшие люди чувствовали себя как дома. Пол из плитняка был поднят сантиметров на тридцать над землей на каменных опорах, чтобы хранящиеся там товары оставались сухими. Пол, похоже, был выметен, а на стенах свисали спальные валики и одеяла, сумки и оружие первых двух отрядов. Рамирий, Катон и их люди сидели на импровизированных скамьях вокруг двух жаровень, огонь которых освещал внутреннюю часть склада веселым светом.

Когда люди повернулись в сторону изможденных лиц людей, только что вошедших в здание, Катон встал и подошел к Макрону.

— Я боялся, что ты утонул или стал жертвой тех пиратов, о которых ты мне рассказывал.

— Пираты? Пфф. Я могу съесть этих трусишек на завтрак. Что касается утопления, то я думал, что в какой-то момент мы могли бы утонуть. Потом я вспомнил, как рассердится на меня Петронелла, если это случится, и передумал. В любом случае, мы добрались. Теперь нам нужно обсохнуть и принять что-то теплое вовнутрь. Как обстоят дела с едой и вином?

Подошел Аполлоний.

— Я вижу, твои приоритеты неизменны, центурион.

— Избавь меня от твоего издевательского юмора, шпион.

Катон улыбнулся продолжающимся легким трениям между Макроном и Аполлонием и повернулся к ветеранам, сидящим вокруг жаровень.

— Освободите место для наших друзей!

Когда свет померк в зарешеченных окнах-щелях, расположенных высоко в стенах склада, Макрон разделся до набедренной повязки и натянул свою мокрую тунику и запасную одежду на деревянную раму, импровизированную из небольшого штабеля древесины в дальнем углу. Его люди сделали то же самое, пока их товарищи готовили еду, помешивая кашу в большом железном котле, подвешенном на цепи к железной треноге, установленной над одной из жаровень. Несколько ведер и кастрюль собирали дождевую воду, пробивавшуюся сквозь трещины в черепице крыши, и время от времени один из ветеранов опорожнял их в большой бак для воды, стоявший рядом с дверями. Возможно, склад и не мог похвастаться домашним комфортом, но в том, что он снова оказался в окружении солдат, отправившихся в поход, было что-то приятное, и Макрон почувствовал, как у него поднялось настроение.

Катон и Аполлоний разложили кашу в три миски и подошли к нему.

— Держи. — Катон протянул ему одну из мисок. — Поешь как следует.

Макрон достал ложку из сумки, и все трое ели в тишине, пока дождь с легким грохотом стучал по черепице над головой.

Макрон закончил первым и поставил свою миску между ног.

— Итак, судя по тому, что ты сказал, мы потеряли двух человек, даже не начав.

— Верно, но в то же время у Мальвиния на пять человек меньше, — заметил Аполлоний. — Проблема в том, что он может позволить себе нести такие потери, а мы нет.

— Как мы собираемся с ним бороться? Не забывая о том, что нам нужно разобраться и с другой бандой.

Катон усмехнулся.

— Есть поговорка, которая подходит к нашей ситуации: «Враг моего врага — мой друг».

Макрон нахмурился.

— Так ты предлагаешь, что мы должны развести все это дерьмо, а потом встать на сторону одной из банд? Но когда драка закончится, нам все равно придется разбираться с нашими новыми друзьями.

— Нет, это не то, что я хочу. За исключением первой части. Мы, конечно, будем разводить, как ты выразился дерьмо, но враг нашего врага станет нашим другом, сам того не осознавая.

— Отлично, теперь ты действительно запутал меня. О чем ты, нахрен, говоришь, парень?

— Я говорю, что нам нужно уменьшить шансы против нас. У банд гораздо больше людей, чем у нас, что делает любую лобовую атаку на них рискованным делом. Даже если мы уничтожим одну из них, у нас останется слишком мало людей, чтобы разобраться с другой.

— Так как же нам скорректировать шансы?

— Мы заставим банды сделать это за нас. Если они пойдут друг на друга, тогда мы будем готовы взяться за выживших.

— И зачем им идти на войну только для того, чтобы подыграть нашим целям?

— В этом то и вся прелесть. Они даже не узнают, что мы замешаны. Пока не станет слишком поздно. Давай я тебе кое-что покажу. — Катон встал и прошел в заднюю часть склада, где лежали две кучи одежды. Он взял по одной вещи из каждой и вернулся к своим спутникам, держа на виду две туники. — Я купил их на рынке, пока мы ждали вашего прибытия.

Макрон бегло осмотрел их. Туники были дешево сделаны, изношены и местами испачканы.

— Не могу сказать, что я впечатлен твоим выбором гардероба, парень. Кроме того, мы все взяли с собой запасную одежду. Я бы вернул их обратно и получил возмещение.

— Посмотри еще раз и скажи мне, что именно ты видишь.

Макрон вздохнул, утомленный игрой Катона.

— Хорошо. Я тебя утешу. Две туники. Одна зеленая и одна черная.

Аполлоний хлопнул себя по бедру и захихикал.

— Я понял. Интересная стратегия, префект Катон.

— Я не понимаю, — прорычал Макрон. — Кто-нибудь объяснит, что такого, к хренам, интересного в этих туниках?

— Цвета банд, — ответил Катон. — Зеленый для Мальвиния и его людей. Черный — Цинны. Как ты думаешь, что произойдет, если группа людей, одетых в цвета Мальвиния, устроит засаду на головорезов другой стороны? Я не думаю, что такое действие было бы воспринято легкомысленно. Мы уже знаем, что люди Цинны пытались отбить дело Мальвиния, когда нагрянули в трактир Макрона. А вы знаете, что такое банды в Риме — они всегда готовы пролить немного крови, если им покажется, что к ним проявляют неуважение или враждебность. Поэтому мы наносим удар по интересам каждой банды, маскируясь под их соперников. Как я уже сказал, мы разводим дерьмо, наши «друзья» начинают выбивать друг из друга все семь оттенков, а когда все заканчивается, мы выходим из тени и приканчиваем все, что останется от банд.

Макрон на мгновение задумался над этим.

— Враг моего врага, а? Мне нравится, как это звучит. Я бы заплатил хорошие деньги, чтобы посмотреть, как Мальвиний и Цинна сойдутся в поединке, пока весь город будет наслаждаться этим зрелищем.

Аполлоний щелкнул языком.

— Конечно, если они узнают, что мы задумали, есть шанс, что они уладят свои разногласия и придут за нами. Этого мне бы не хотелось.

— Это риск, — согласился Катон. — Однако при нынешнем положении дел нам не хватает численности, чтобы справиться с любой из банд, так что у нас нет выбора. Поэтому нам придется тщательно выбирать цели и время нападения.

— Если мы собираемся сделать это по-твоему, то лучше всего сделать это ночью, — предложил Аполлоний. — Или в сумерках. И было бы неплохо скрыть наши лица. Нам нужно использовать плащи с капюшонами, или платки, а еще лучше — маски.

— Это необходимо? — спросил Макрон — В конце концов, лица наших людей неизвестны в городе.

— Что, если они столкнутся с одними и теми же людьми более одного раза и их лица запомнят? Что если один и тот же свидетель увидит их в разных цветах?

— Это легко решается, — сказал Катон. — Мы выделяем определенные группы наших людей, чтобы они играли роли каждой банды. Кроме того, мы держим их подальше от улиц, чтобы они не показывали свои лица и не выдали нашу игру.

Аполлоний взглянул на Макрона.

— Мне тут пришло в голову спросить, знает ли твоя мать о нашем присутствии на ее складе.

Катон покачал головой.

— Порция не знает, и для всех нас будет безопаснее, если все так и останется.