Катон кивнул, и почувствовал холодное покалывание на коже головы, пока он более пристально рассматривал незнакомца и его спутников. — Что тебе нужно?

Боксер слегка нахмурил брови.

— Не нужно говорить со мной таким тоном, друг. Я просто задал вежливый вопрос.

Усталость, которая была минуту назад, исчезла, и Катон был настороже, его сердцебиение участилось, пока он заставлял себя казаться спокойным. Возможно, любопытство этого человека было вполне безобидным. Он склонил голову в знак извинения.

— Прошу прощения, я просто устал. Не хотел показаться грубым. Не обижайся.

— Никаких проблем, — сказал человек спокойным тоном. — Итак?

— Мы из Камулодунума, — согласился Катон, а затем добавил свою легенду.

— Направляемся в Лондиниум, чтобы купить охотничье снаряжение.

— А, тогда вам нужен Сальвий. Он владеет кузницей на углу главной рыночной площади. Никто не делает лучших копий для кабанов и охотничьих стрел. — Мужчина ткнул большим пальцем себе в грудь. Скажи ему, что тебя послал Фестин.

— Хорошо, благодарю. Я обязательно поищу его.

— Ты не пожалеешь.

Катон медленно кивнул.

— А что насчет тебя? Ты направляешься в Лондиниум?

— Нет. Идем в другую сторону. Мы ищем старого друга в колонии. Прибыл туда несколько месяцев назад. Был центурионом в преторианской гвардии, пока его не уволили. Луций Корнелий Макрон. Ты, случайно, не знаешь его? Это помогло бы мне, быстрее найти его, а не тратить время на расспросы и поиски.

— Мне нужно подумать, — ответил Катон. — Как он выглядит?

— Я надеялся, что ты сможешь мне помочь с этим.

В горле у Катона пересохло, а тело напряглось. Он прочистил горло и пожал плечами.

— Я думал… ты же сказал, что он твой старый друг.

— Конечно, несколько лет назад, когда я жил в Риме.

— О, теперь понятно. — Катон изобразил зевок, потянулся к кувшину с вином и начал наполнять свой кубок.

— Так ты его знаешь? — надавил мужчина.

— Кажется, я знаю, о ком ты говоришь. — Катон повернулся к ветеранам. — Эй, Север, этот парень ищет Макрона. — Он сохранял спокойный тон, но его глаза расширились, чтобы предупредить своих людей, и он сжал свободную руку в кулак и сделал легкий жест в сторону другой группы. — Ты знаешь, где он может найти дом центуриона?

Фестин переключил свое внимание на Севера. Катон сжал челюсти, крепче ухватился за ручку кувшина и сделал быстрый вдох. Затем резким движением он ударил кувшином по голове боксера. Кувшин разбился, разлетевшись на глиняные черепки и расплескавшуюся темную жидкость, и Фестин упал со скамьи, приземлившись на руки и колени.

— Хватай их, — крикнул Катон, как раз когда трактирщик появился из кухонной двери, неся за деревянные ручки пышущий паром железный котел.

— Обед для римлян!

Его слова были заглушены грохотом ломающихся скамеек и опрокидывающихся столов, когда ветераны бросились к остальным спутникам Фестина. Катон все еще держал ручку разбитого кувшина, и теперь использовал зазубренные края как кастет, нанося удары по человеку, сидящему рядом с Фестином. Тот успел уклониться назад, и импровизированное оружие лишь задело его щеку. Другие члены банды уже были на ногах и доставали свои кинжалы. Катон проклял свое решение держать оружие в походных сумках. Он снова ударил второго головореза, на этот раз попав ему в череп. Зазубренные края рукоятки пробили волосы и кожу, а затем скрежетнули по кости. Мужчина повалился назад, увлекая за собой стол и отправляя в полет тарелки с едой и кубки с вином. Рукоятка разломилась на две части, и Катон отбросил оставшийся кусок в сторону.

— Осторожно, парни! — предупредил он. — У них есть ножи.

Это произошло слишком поздно, чтобы спасти одного из ветеранов, который получил удар в бок, когда он бросился на ближайшего члена банды, обхватив руками его горло и ударив головой.

Катон бросился на Фестина, который отбежал на небольшое расстояние на четвереньках и теперь поднимался на ноги, выхватывая свой кинжал. Времени на раздумья не было, и он инстинктивно бросился на боксера, используя свою инерцию, чтобы сбить его с ног. Кинжал выскользнул из пальцев Фестина и полетел по полу в тень на другой стороне комнаты. Оба они быстро вскочили на ноги, и Фестин опустился к земле, слегка присев, подняв кулаки, готовый защитить лицо или нанести удар. Катон тоже приготовился к бою, когда Фестин двинулся вперед, легко ступая на пятки. Его правый кулак метнулся к лицу Катона, и Катон уклонился в сторону как раз в тот момент, когда настоящий удар пришелся ему по ребрам — мощный боковой удар Фестина. Он начал задыхаться, когда воздух выплеснулся из легких, и быстро отступил назад, готовый отразить следующий удар. Боксер наступал, опустив голову, нанося удары, и Катон уже пропустил парочку, которые не смог блокировать, понимая, что его противник берет над ним верх. Нога Катона обо что-то ударилась, и он посмотрел вниз и увидел табурет. Наклонившись, чтобы поднять его, он успел вовремя, чтобы блокировать удар его верхней частью, и раздался громкий треск.

— Фурии! — Фестин отступил назад, сжимая окровавленные костяшки пальцев, стиснув зубы в агонии, он уставился на Катона. — Ты за это умрешь, солдат!

Но теперь Катон чувствовал себя увереннее, табурет был у него в руках, готовый отразить любую новую атаку. Он шагнул вперед и замахнулся им на голову боксера. Фестин поднял кулаки и крутанулся на ногах, чтобы отразить удар. Когда он начал двигаться, Катон поднял правую калигу и впечатал подошву с гвоздями в коленную чашечку противника, чувствуя, как плоть и кость поддаются под ударом. Со звериным воем агонии Фестин упал на колени. Катон снова взмахнул табуретом, зацепив его за предплечье, затем еще раз, на этот раз врезавшись в плечо боксера. Третий удар пришелся по голове глаза Фестина закатились, и он упал на спину, раскинув ноги и руки.

Удовлетворенный тем, что его противник вышел из боя, Катон повернулся к остальным и увидел, что человек, которому он раскроил голову, шатаясь, идет к стойке в конце зала, из его головы льется кровь. Полуослепленный, он столкнулся с трактирщиком, и обжигающее рагу забрызгало его поднятые руки и лицо, отчего он вскрикнул от шока и наткнулся на дверной косяк, лишившись чувств. Двое из людей Катона лежали на полу, истекая кровью от ножевых ранений, вместе с одним из членов банды, у которого была пробита голова. Остальные ветераны, вооруженные кочергами и несколькими другими табуретами, загнали в угол двух последних членов банды, которые стояли перед ними с поднятыми кинжалами, готовые нанести удар. Трактирщик повернулся и выбежал из комнаты с удивительной для его размеров скоростью.

Катон глубоко вздохнул и обратился к бандитам, стоявшим в углу.

— Сдавайтесь! Вы в меньшинстве. Вам не выбраться отсюда. Бросайте клинки.

Они замешкались на мгновение, прежде чем старший из них прорычал:

— Пошел ты!

Его выживший товарищ был нервным на вид молодым человеком. Катон увидел, что кинжал в его руке колеблется, и обратился к нему с приказом.

— Брось его, или его выбьют из твоей руки. Бой окончен, парень.

Прошло короткое колебание, прежде чем юноша бросил свой кинжал на землю у ног Катона и быстро отошел от своего спутника.

— Трус, — прорычал второй головорез. — Хренов трус! — Он открыл рот, чтобы заговорить снова, но стремительно брошенный Катоном табурет попал ему прямо в лицо и ударил его головой об оштукатуренную стену. Он застонал и упал на землю, кинжал выпал из его пальцев. Бой закончился всего через несколько мгновений после его начала, и звуки неровного дыхания, тихое потрескивание и шипение горящих поленьев звучали неестественно громко, поскольку среди людей в комнате на несколько ударов сердца наступила выжидательная тишина.

Катон глубоко вздохнул и осмотрел хаос вокруг жаровни, затем отдал приказ своему второму командиру, опциону Катиллу.

— Найди что-нибудь, чтобы связать пленников. Руки и ноги. Затем отведи их во двор за трактиром. Я позабочусь о наших раненых.

Двоих ветеранов, получивших ножевые ранения, усадили на скамью, стоявшую ближе к свету огня, и Катон помог им снять туники. У одного из них была рана на плече, где лезвие прошло через мышцу, не задев кости. Болезненная рана, но не требующая ничего, кроме наложения швов и отдыха, чтобы обеспечить хорошее выздоровление, при условии, что рана не загноится. Другому ветерану, Силению, повезло меньше. Он стиснул зубы и поморщился, отнимая окровавленную руку от живота, и увидел широкий разрез, в который глубоко вошло лезвие и пронзило его внутренности. Кровь темноватой жидкостью вытекала из разорванной плоти раны. Катон уже видел подобные раны и знал, что шансы на выздоровление у ветерана были невелики. В большинстве случаев через несколько дней рана приобретала неприятный запах, и жертва умирала в муках.

— Выглядит паршиво, а, господин? — Силений мрачно улыбнулся.

Катон не ответил, но взглянул на трактирщика, который снова появился в дверном проеме кухни и нервно оглядывал комнату.

— Ты. Принеси мне воды и чистые тряпки. Быстро. — Он снова обратил свое внимание на Силения. — Мы сделаем для тебя все, что сможем.

— Вы ничего не сможете сделать, господин. Вам придется оставить меня позади.

— Я знаю. — Катон кивнул другому пострадавшему. — Вы двое возвращаетесь в Камулодунум.

— Я никуда не пойду, господин. Я не могу идти, да и не хочу лежать в телеге.

Катон мог себе представить, какие мучения вызовет тряска и дребезжание колес телеги на ухабистой дороге.

— Ладно, хорошо. Ты останешься здесь, пока не поправишься.

— Или не поправлюсь…

Катон похлопал его по плечу и встал, когда трактирщик вернулся с ведром и тряпками. Когда он поставил их на землю, Катон обратился к нему.

— Нам понадобятся иголка и нитки.