ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Макрон почесал свою заросшую щетиной челюсть. — Ты уверен, что не хочешь взять собаку?

Катон отрицательно покачал головой, наклонившись, чтобы нежно погладить шею Кассия. Огромный зверь прислонился к бедру хозяина и открыл пасть в широком зевке. Парное дыхание клубилось вокруг его морды в розовом свете рассвета. Несмотря на наступление весны, воздух был холодным и свежим, а на пучках травы, растущей у главных ворот колонии, лежал легкий иней.

— Мы не хотим привлекать внимание, а Кассий из тех собак, которые заставляют головы поворачиваться. Ты уродлив как грех, не так ли, мальчик?

— Этого нельзя отрицать.

Кассий смотрел то на Макрона, то на Катона и радостно вилял обрубком хвоста при звуке своего имени.

Катон накинул поводок на шею собаки и передал конец Макрону.

— На случай, если он попытается следовать за мной. — Затем он поднял свою походную сумку, погладил Кассия по голове и встретился взглядом с Макроном.

— Увидимся в Лондиниуме через три дня, если будет на то воля богов.

— Мы с ребятами будем там, несмотря ни на каких речных пиратов.

— Из того, что я слышал, они будут обходить вас стороной.

— Если они достаточно мудры, чтобы усвоить прошлый урок.

Катон кивнул, глядя мимо Макрона на крышу дома легата, возвышавшуюся над окружающими зданиями. Он попрощался с Клавдией и поцеловал Луция, который еще спал, перед тем как покинуть дом, так как не хотел, чтобы перед ветеранами, которых он собирался вести в бой, проявлялись какие-либо эмоции.

Прошло какое-то время, а затем два друга сцепили предплечья, после чего Катон отвернулся от колонии и жестом приказал ожидающим ветеранам следовать за ним. Их было семеро, одетых в простые плащи, видавшие лучшие времена. Каждый нес небольшую сумку с запасной одеждой, обернутую вокруг их оружия — прочных палиц или мечей. Если бы кто-нибудь спросил, зачем они отправились в путь, он бы ответил, что они едут в Лондиниум, чтобы купить охотничье снаряжение и собак. В это время года люди выходили из своих зимних жилищ с желанием вкусить свежее мясо — обычное явление. Рамирий и его отряд нагрузили небольшую тележку выделанными овчинами, чтобы можно было выдать себя за торговцев, везущих свой товар на рынок Лондиниума. Если повезет, группы встретятся на складе, не привлекая внимания, которое они получили бы, если бы вошли в город все вместе, как единое целое. У преступных группировок было много осведомителей на улицах и в трактирах, чтобы улавливать потенциальные возможности или угрозы. Для успеха планов, вынашиваемых Катоном, было крайне важно, чтобы враг не осознал опасности, исходящей от его людей, пока не станет слишком поздно.

Когда отряд Катона ровным шагом отправился по дороге в Лондиниум, Кассий натянул поводок и тихонько заскулил. Макрон смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду, а затем прищелкнул языком. — Давай, мальчик, пошли.

Они вернулись в дом легата, чтобы завершить сборы. Петронелла аккуратно сложила запасную одежду и положила ее в его сумку. Она также приготовила немного закусок и свежих буханок хлеба, чтобы накормить его во время короткого путешествия вверх по реке до Лондиниума.

Это был первый раз с момента его избиения, когда Макрон нес свое оружие и походную сумку, и он все еще чувствовал некоторую скованность и боль от ран. Вытащив меч, он проверил его вес, затем сделал несколько пробных взмахов и выпадов. Он почувствовал облегчение от того, что движения давались легко и без боли в конечной точке каждого действия. «Это пройдет, когда я буду упражнять свое тело каждое утро», — размышлял он.

— Ты готов к этому? — спросила Петронелла, обхватывая его руками.

— Как и всегда.

— Что-то твой вид меня не воодушевляет. Я должна была сказать Катону, чтобы он подождал еще немного, просто для уверенности.

Макрон покачал головой. — Я ждал достаточно долго. Пришло время заставить Мальвиния заплатить за то, что он сделал со мной. Он и его люди должны быть убраны с улиц, как отбросы, которыми они являются. О да, я готов к этому.

Петронелла пожевала губу, затем вздохнула.

— Бессмысленно говорить тебе, чтобы ты был осторожен, не так ли?

Он разорвал объятия.

— Где остальные? Луций и Клавдия?

— Он еще спит. Она в своей комнате. Мне показалось, что я слышала, как она плакала некоторое время назад.

— Тогда попрощайся с мальчиком за меня. И передай Клавдии, что я буду присматривать за Катоном изо всех сил.

— Она это оценит.

Некоторое время они стояли, глядя друг на друга, прежде чем Макрон прищелкнул языком. — Тогда я пойду.

Он повернулся, прошел через атриум ко входу в дом и вышел во двор, где собрались ветераны его группы. Петронелла последовала за ним к двери и остановилась на пороге.

— Пойдемте, парни. — Макрон прошел мимо них, направляясь к арке на другой стороне двора. — Нам нужно поймать утренний прилив, если мы хотим совершить путешествие как можно быстрее и вернуться на сушу. Я уже достаточно нахлебался проблем на суднах.

Раздалось несколько веселых голосов в знак согласия, когда мужчины подняли свои сумки и вслед за Макроном вышли из ворот на улицу, а затем они исчезли, только затихающий хруст их калиг по гравию продолжался еще мгновение, прежде чем затеряться на фоне звуков оживающей колонии.

Катон и его люди быстро продвигались по дороге в Лондиниум. Небо было ясным, дождя не было уже несколько дней, поэтому земля была твердой. Цветы — белые, розовые и желтые — украшали деревья, на которых распускались яркие зеленые листья, а по обе стороны дороги трава была ярко усеяна маргаритками, лютиками и одуванчиками. Птицы наполняли воздух своими песнями, изредка заглушаемыми громкими криками гнездящихся ворон с верхушек деревьев, где они хлопали, как обрывки черного белья, подхваченные сильным ветром.

Несмотря на то, что предстояло, Катон был в хорошем настроении, его дух поднимала жизненная энергия окружающего мира природы и тепло солнечного света. Позади него ветераны весело болтали, то и дело разражаясь смехом или возвышая голос в старой армейской маршевой песне. Они служили вместе в одном легионе, Двадцатом, и песня была незнакома Катону, поэтому он не мог к ней присоединиться. Да он и не собирался, поскольку считал, что офицеру, особенно такого высокого ранга, необходимо держаться на некотором расстоянии от тех, кем он командует. Эти люди вызвались следовать за ним и Макроном в чужой бой, и это было дополнительным бременем, помимо обычных забот командира, ведущего солдат в сражение. Но такие мысли не тяготили Катона. До места назначения оставалось три дня пути, и пока Лондиниум не будет виден, он решил наслаждаться путешествием, дружелюбно приветствуя попутчиков, направлявшихся в другую сторону, и тех, кого они догоняли.

Когда свет начал меркнуть, они подошли к придорожному трактиру, половина которого еще строилась. Но здесь был большой крытый зал, где путники могли выпить и поесть, и много места для ночлега у камина, когда столы и скамьи были сдвинуты в сторону. Когда Катон и его люди вошли, пухлый трактирщик приветливо помахал им из-за стойки, а потом засуетился, вытирая руки о фартук. У него были коротко подстриженные волосы бывшего солдата, а на латыни он говорил с сильным акцентом, который Катон определил как германский. «Скорее всего, отставной ауксиларий», — рассудил он.

— Ищете теплое вино, горячую еду и удобное место для ночлега?

— Ты читаешь мои мысли. — Катон усмехнулся. — Это именно то, что нам нужно. Лишь бы все было хорошего качества.

— Мои условия настолько хороши, что подходят даже для царской семьи, господин. — Трактирщик надул свою толстую грудь. — На днях здесь останавливался царь иценов со своей свитой по пути в Лондиниум. Не слышал от них никаких жалоб, даже несмотря на то, что они варвары, господин.

— Звучит как рекомендация.

— У вас есть лошади, господин? — спросил трактирщик, надеясь на дополнительный доход от корма и аренды стойл.

— Здесь только я и мои друзья.

— Хорошо. — Он быстро подсчитал. — Тогда пятнадцать сестерциев за всех, господин. Деньги вперед.

Катон достал свой кошель и отсчитал монеты, вложив их в руку трактирщика. Тот сунул их в карман на передней части фартука и махнул ветеранам рукой в сторону двух столов и скамеек рядом с группой из пяти человек, уже сидевших у жаровни. Они положили свою поклажу и расстегнули застежки плащей, потянулись и вздохнули с усталым удовлетворением, прежде чем занять свои места. Как только они расселись, трактирщик подошел к ним с деревянным подносом, на котором стояли простые самианские кубки. Через минуту он вернулся с двумя большими кувшинами, по одному на каждый стол.

— Тушеное мясо будет готово в ближайшее время, господин. Мой кухонный мальчик как раз разогревает его.

— Отлично. Спасибо. — Катон взял кувшин со своего стола и наполнил все чашки, после чего поставил его на место. — Сегодня мы прошли изрядное расстояние. Если погода будет хорошей, мы быстро доберемся до Лондиниума.

Мужчины уселись за выпивкой и тихой беседой в уютном тепле, исходящем от поленьев, горящих в очаге. Выпив чашу теплого, хотя и скупо разбавленного вина, Катон почувствовал прилив сил и уже закрыл глаза, когда услышал, как рядом с ним заскрипела скамья на каменном полу.

— Извини, друг…

Моргнув, он открыл глаза и зашевелился, повернувшись, чтобы увидеть человека из группы незнакомцев, склонившегося к нему. У него была копна каштановых вьющихся волос и приплюснутый нос боксера, а под темно-зеленой туникой виднелась внушительная масса. Кожаные браслеты с шипами на руках придавали ему драчливый вид. Прямо над верхней частью браслета на правой руке Катон разглядел татуировку, изображавшую когти насекомого. Мужчина дружелюбно улыбнулся, продолжая. — Вы ребята из колонии?