— Нет, — снова подтвердила я. — Но я думаю, что это часть его игры. Если бы он был напористым или чрезмерно агрессивным, я могла бы указать на это и сказать: "Видишь? Ты чудовище". Но всё это доказывает мне, что он не монстр, что он не плохой парень.

Мальчики фыркнули почти одновременно. Вон откинулся назад и потёр ладонями коленные чашечки, а Хендрикс притянул меня ближе, чтобы поцеловать в висок.

— Как ты думаешь, в чём заключается его план игры, Риган? — спросил Вон после нескольких минут задумчивого молчания.

— Я думаю, что он хочет, чтобы я была его собственностью. По какой-то причине он привязался ко мне с мыслью, что я принадлежу ему. Он играет умно, на самом деле очень умно. Он отлично справляется с неопасной мягкостью, он терпелив, пока я почти не забываю о нём. И тогда он оказывается рядом со мной, понимаете?

— Нет, — Хендрикс снова был той неподвижной скалой. — Нет, я не знаю, что ты имеешь в виду, говоря, что он оказывается рядом с тобой.

— Он ждёт, когда мне что-то или кто-то понадобится. И тогда он находит способ убедить, что мне нужен он, — я сделала паузу, чтобы собраться с мыслями, но бросилась вперёд, когда заметила реакцию, которую вызвали мои слова. — Не то чтобы я позволяла ему быть рядом со мной. Я просто говорю, что это то, что он пытается сделать.

И ладно, когда-нибудь это удастся.

Но им не нужно было слышать эту последнюю часть.

Их убийственные выражения смягчились, превратившись просто в крайнюю ярость и ненависть. Итак, это был шаг вперёд.

— Он думает, что убедит тебя пойти добровольно, — решил Вон. — Он думает, что может заставить тебя хотеть его.

— Он не в своём уме, — прошептала я.

А потом попыталась в это поверить. Он таков. По крайней мере, в некотором смысле. Но тогда он был также уязвим в других отношениях. Был ли его отец катализатором его падения? Или он просто понял, как использовать эти очаровательно гуманные его части, чтобы манипулировать, контролировать и добиваться своего?

Я бы никогда ему не поверила.

Я никогда не могла бы доверять ему — это был бы мой конец. Если я каким-либо образом подпущу к себе Кейна, он полностью возьмёт верх. Моё маленькое окно к нему стало бы полным захватом всего. Это всё, что я знала.

— Но вы правы насчёт того, что он использует вас, ребята, чтобы добраться до меня. Я почти уверена, что таков его план.

Я положила руку на бедро Хендрикса и сжала его. Или пыталась сжать его. Его худые, крепкие мышцы не так-то легко сжимались.

— Я так и думал, — проворчал Вон. — А как насчёт Тайлер и Миллера? Он что-нибудь говорил о них?

— Я думаю, что они в безопасности. Он знает, каков Матиас, он не хочет, чтобы их наказали за побег. Он не думает, что Матиас убьёт их, но даже Кейн не может быть уверен. Он сказал, что ничего не скажет о том, что они здесь.

Мне было немного трудно в это поверить, но Кейна было сложно понять в этих обстоятельствах. Временами казалось, что он действительно заботится о своих брате и сестре.

И были времена, когда он заботился только о себе.

И вот тогда я решила не спрашивать о Тайлер и Миллере. Было лучше, что я не знала, где они были и что собирались делать, пока Матиас был здесь. Таким образом, когда это всплывёт, а я была уверена, что так и будет, я смогу быть честной и убедительной.

— Ты ему веришь? — спросил Хендрикс.

— Конечно, пока я не подчинюсь его воле. Тогда я уверена, что он даст мне новый стимул быть послушной.

Я резко встала, чувствуя себя взволнованной и ответственной за трагедию, которая ещё даже не произошла.

Я прошла вперёд и повернулась спиной к Хендриксу и Вону, затем обернулась и посмотрела на их угрюмые лица, затем отошла в сторону. Я уже чувствовала, как контроль ускользает из моих рук, и ненавидела это. Я ненавидела то, что Аллены были частью нашей жизни, что они вторглись в это сложенное счастье, за которое я должна была бороться, чтобы сохранить. Они забрали бы у меня всё это, если бы могли — Паркеров, Хейли, Тайлер и Миллера, и я ненавидела Матиаса и Кейна больше всего за это.

— Эй, — позвал Хендрикс голосом, который требовал, чтобы я обернулась и обратила на него своё внимание. — Он выиграет, только если ты позволишь ему. Ты ведь знаешь это, верно?

— А если я потеряю всех, кого люблю, пытаясь не дать ему победить? — спросила я умоляющим тоном.

Хендрикс пожал плечами и переглянулся с Воном.

— Разве ты уже не знаешь нас лучше? Мы не позволим ничему встать между нами, Риган. Даже психованным придуркам, которые не понимают значения слова "нет".

Вместо того чтобы расслабиться, дрожь сотрясла меня до глубины души. Я действительно знала это о Паркерах. Я восхищалась этим в них. Но это означало, что всё могло закончиться только одним способом, и это была бы драка.

И я знала, что это закончится дракой, потому что я была недостаточно самоотверженна, чтобы пожертвовать собой. Выживание научило меня быть эгоистичной, жадной до жизни. Были и другие вещи, которые я бы поставила перед собой, но, в конце концов, все они вращались вокруг меня. Хейли, потому что теперь она была моей сестрой, и я не могла представить свою жизнь без неё. Я бы не пережила разрыва между нами, поэтому она была нужна мне для моего выживания. Паркеры, даже Тайлер и Миллер, потому что мне нужна была семья, мне нужно было общение и разговор. Они были хороши для меня, потому что сохраняли меня человеком. Но они также оберегали меня. Да, я любила всех этих людей больше, чем себя, но все мои интересы были эгоцентричны. Хендрикс, потому что я влюбилась в него так сильно, что теперь не могла нас разлучить. Не было ни меня, ни его. Были мы. И что мы могли бы сделать вместе. И я бы не отказалась ни от одного из них, оставив их. Если бы я оставила их, то от меня бы ничего не осталось. Если я сдамся Кейну, какой вообще смысл в остальном этом ужасном существовании? Они были мне нужны.

Я планировала сохранить их, чего бы это ни стоило.

Я уже отказалась от большего, чем когда-либо думала раньше. Я огорчила своих родителей. Я скорбела о потере цивилизованного общества и мира, каким я его знала. Я скорбела об упадке человечности, доброты и порядочности. Мне не так уж много оставалось желать от жизни.

Итак, я буду бороться изо всех сил, пока не останется ничего, с чем можно было бы бороться, пока я больше не смогу бороться, чтобы сохранить эти достойные, чистые, красивые и прекрасные вещи в своей жизни. Я бы не отказалась от них, чтобы спасти себя.

Это не была история любви, которая закончится трагедией.

Это была трагедия, которая закончится историей любви.

Я выдержала пристальный взгляд Хендрикса и кивнула.

— Я не оставлю тебя ради него. До тех пор, пока ты готов бороться с ним, или с ними, или с Колонией, или с кем бы то ни было, кто придёт за нами… Я не оставлю тебя.

Краем глаза я наблюдала, как Вон опустился в своё кресло-качалку. Он облегченно выдохнул и провёл грубой рукой по волосам. Но мои глаза твёрдо остановились на Хендриксе и его гордом, обожающем взгляде.

— Мы собираемся пойти умыться, — сказал он Вону, вставая мне навстречу.

— Возвращайтесь вовремя, чтобы разобраться со всем этим, — скомандовал Вон. — У вас есть самое большее два часа.

Хендрикс не ответил, просто подошёл прямо ко мне и нежно поцеловал в губы, не прикасаясь ни к какой другой части моего тела своим.

— Я серьёзно, Хендрикс, — сказал Вон громче. — Два часа, или я приду за вами.

— Конечно, — бросил он через плечо. — Найди нас.

И затем он повёл меня в коридор.

— Два часа — это достаточно времени, чтобы привести себя в порядок и встретиться здесь.

Я не была уверена, флиртую ли я с ним или просто пытаюсь добиться от него реакции, но внезапно нервный озноб пробежал по моему телу.

— Если бы это было то, что мы бы делали, ты была бы права, — согласился Хендрикс.

Я прочистила горло и набралась храбрости.

— Эм, что мы будем делать?

Я слышала соблазнительную улыбку в его голосе даже в почти кромешной тьме коридора:

— Сейчас мы найдём ту запертую дверь и тёмное место. У нас есть обещания, которые мы должны сдержать.