"Пограничные камни обозначают границы твоих притязаний". Катэ сжал руки в кулаки: "Как стенки чаши, которые не дают воде бесполезно растекаться по столу. Ты не можешь использовать их для создания новых притязаний, только для их определения".

Заира нахмурилась: "Так если кровопускание на камне ничего не дало, почему же деревья так рассердились?"

"Это была декларация о намерениях", - сказала я.

"Скорее, объявление войны". Катэ покачал головой: "Мы не трогаем пограничные камни друг друга. Посягнуть на один из них - значит нагло заявить о своих планах захвата территории соседа. Это вызов, который Рувен не может проигнорировать". Он одобрительно посмотрел на меня: "В этом, конечно, и был весь смысл".

"Значит, это была пощечина", - сказала Заира.

"Да", - согласилась я: "Чтобы привлечь его внимание".

"Но кровавый камень - это другое дело". Катэ потер руки: "Кровавые камни пускают твою кровь в реки и распространяют твои притязания по всей земле. С угрозой одной из них Рувену придется разбираться лично. Поскольку нам нужно заманить его в центр кольца Камней Перемирия, чтобы активировать их против него, нам нужно что-то срочное, как будто соперник угрожает одному из его Камней Крови, чтобы заманить его в нашу ловушку".

"И тогда он бросается защищать свой Кровавый камень и нападает на Амалию?" В голосе Заиры звучал скептицизм: "Это не оставляет ее в хорошем положении, не так ли? Опять."

"Вообще-то, у нас обратная проблема". Я заставила себя произнести эти слова: "Я не уверена, что мы можем рассчитывать на то, что он нападет на меня. Не так, чтобы это привело к срабатыванию Камней Перемирия. С такой же вероятностью он попытается парализовать меня или лишить сознания. Я ему нужна живой".

"Я сделаю это", - предложила Заира: "Я не нужна ему живой".

Я покачала головой: "Ты не можешь. Помни, если ты пустишь свою кровь на Камни Перемирия, ты не сможешь атаковать его. Нам нужен твой кипящий огонь, чтобы преодолеть его исцеление".

"Боюсь, что Повелители ведьм обычно не хотят нападать друг на друга", - нахмурившись, сказал Катэ: "Кроме того, если он вообще меня увидит, то решит, что это ловушка".

"Не хочу говорить, но нам нужен доброволец". Тошнотворное чувство в животе подсказывало мне, что если бы Марчелло был здесь и был самим собой, он бы уже заговорил, а я бы вполголоса пыталась его отговорить, но я бы знала, что он идеален. Черт меня побери, я слишком охотно шла на такие жертвы: "Проблема в том, что Рувен с такой же вероятностью может сделать с ними что-нибудь ужасное, например, скрутить их кости в узлы или просто остановить их сердца. Урон, который он нанесет, вполне может оказаться необратимым".

"Я сделаю это", - сказал Хэл, подгоняя коня к саням.

Гласс бросила на него раздраженный взгляд и вздохнула: "Ты меня опередил, но, полагаю, это и к лучшему. Я не очень люблю самопожертвование".

"Ты же знаешь, что я этого не хочу", - сказал Хэлу Катэ, нахмурившись еще сильнее.

Верин подняла бровь: "Милорд. При всем уважении, вы осмеливаетесь говорить такое в присутствии леди Амалии? После того, как вы подставили ее под точно такой же риск без ее ведома или разрешения?"

Я остановила себя прежде, чем успела возразить. Если подумать, то он это заслужил.

Катэ скорчил гримасу: "Мне очень жаль, Амалия. Я не хотел, чтобы и ты пострадала. Я просто..." Он запнулся.

"Ты решил, что стоит ранить врага, чтобы уничтожить его", - вставила Верин: "И в данном случае я согласна и присоединяюсь к Хэлу в качестве добровольца. Что, как ваш Страж Сердца, я обязана отметить, вы не дали леди Амалии ни единого шанса сделать это".

"Иногда мне кажется, что ты слишком наслаждаешься своей обязанностью моего Стража Сердца, Верин", - сказал Катэ.

Я улыбнулась ей: "Кто-то должен держать его в узде".

Она серьезно кивнула: "Даже так".

"Нечестно претендовать на часть моей славы, Верин". Хэл ткнул в нее пальцем: "Я вызвался первым. Кроме того, дома тебя ждут жена и сын".

"Хорошо, Хэл, - неохотно согласился Катэ: "Ты можешь быть нашей приманкой. Постарайся сделать так, чтобы он тебя ранил, но не убил".

"Ха! Ты это слышал, Верин?" Хэл самодовольно стукнул себя в грудь: "Я более расходный материал, чем ты!"

"Настоящая честь", - сухо заметила Гласс: "Не позволяй этому вскружить тебе голову".

"Ты не одноразовый, Хэл", - запротестовал Катэ: "Никто из вас не одноразовый. Не заставляй меня менять свое мнение на этот счет".

"Значит, - спросила я, - место, где мы встретимся с Повелительницей Пауков, находится рядом с Кровавым Камнем Рувена?"

Катэ кивнул: "Кровавый камень находится сразу за границей, в бассейне у истоков одного из ручьев Казерата. Если нам удастся получить Камни Перемирия, мы захотим устроить ловушку немедленно, пока Рувен не услышал о встрече и не догадался, что мы задумали".

Тревожная мысль пришла мне в голову: "Если мы находимся в его владениях, сможем ли мы спрятать от него Камни Перемирия? Не почувствует ли он их?"

Катэ покачал головой: "Они не живые и не относятся к его владениям. Он должен увидеть их своими глазами, как ты или я".

"Неужели ты думаешь, что мы сможем убедить Владычицу Пауков разрешить нам использовать их?" спросила я.

"Если нет, то скоро мы это узнаем", - сказал Катэ.

Наступило молчание, когда наши мысли обратились к предстоящим задачам. Катэ продолжал наблюдать за Хэлом, нахмурив лоб.

Когда мы остановились, чтобы напоить лошадей водой из кристально чистого ручья, Катэ резко соскочил с саней и зашагал к деревьям, хрустя сапогами по снегу. Верин и Гласс обменялись многозначительными взглядами; Хэл весело насвистывал, ухаживая за лошадьми, и, казалось, ничего не замечал.

Гласс и Верин положили головы рядом с санями, в стороне от посторонних глаз: "Это твое или мое?" пробормотала Гласс.

Верин скрестила руки и уставилась на своего господина: "Обычно я бы сказала, что твой, так как его нужно подбодрить. Но я думаю, что если ты сейчас с ним заговоришь, он оставит тебя на дереве".

Гласс рассмеялась: "Да ладно, я - душа такта".

"Ммм," сказала Верин безразлично.

"Но ты тоже не годишься". Гласс почесала голову: "Ты слишком много ругаешь".

"Только потому, что вас всех так часто нужно ругать". Верин с отвращением покачала головой: "Это должен быть Хэл, но он единственный, кто с этим не справляется".

"Извините, - неуверенно вмешалась я: "Если вы обсуждаете, кто должен говорить с Катэ, то это могу сделать я."

Оба Хранителя Сердца окинули меня оценивающим взглядом. Я почувствовала себя скорее матерью, решающей, пройдет ли мой наряд проверку для встречи с дожем. Наконец Верин резко кивнула.

"Если ты думаешь, что сможешь удержать это настроение, то я тебя благословляю", - сказала она.

"Лучше ты, чем я", - согласилась Гласс.

Я не обладала грацией Катэ, пробираясь через снег по колено. Куски снега тут же попадали в сапоги и таяли, превращаясь в ледяную воду, которая просачивалась сквозь чулки. Я попыталась вспомнить походку моих двоюродных братьев Калламорниш, когда я приезжала к ним зимой и мы поднимались в горы; в Безмятежном городе такого снега никогда не было.

Я не могла поверить, насколько утомительно двигаться по нему, особенно когда я все еще была слаба от воздействия яда. Вскоре я уже кашляла как сильфон, а ноги горели. Пришлось упереться рукой в дерево и остановиться, чтобы перевести дыхание, пройдя совсем небольшое расстояние. Я закрыла глаза, пытаясь отгородиться от мысли, что Верин и Гласс наверняка наблюдают за мной.

Теплое прикосновение взъерошило мои волосы, убирая их с лица.

"Ты такая чрезмерно раверранская", - со смешком в голосе сказал Катэ.

Открыв глаза, я увидела его рядом с собой, его черный плащ с перьями ярко выделялся на фоне снега. Он улыбался вопросительно, но боль в его глазах была острой, как лед.

Он был здесь в своей стихии - существо зимы, весь в сером, черном и белом. Если он собирался уйти и предаваться размышлениям в своем лесу, то мне казалось более чем нелепым броситься за ним в парче, бархате и золотой вышивке, с розовым от холода носом. Но вот я пришла.

"Ты беспокоишься о Хэле", - тихо сказала я.

Катэ пожал плечами, шелестя перьями: "Разве я похож на человека, который беспокоится?"

Он начал вытаскивать руку из моих волос, но я поймала ее в свои толстые, неуклюжие варежки: "Честно говоря, нет", - сказала я: "И все же ты волнуешься".

Он не отдернул руку, но стоял молча, в серых глазах за меткой мага проплывали тени. Наконец он прошептал: "Рувен убьет его. Ты знаешь, что убьет".

Я сглотнула: "Он не известен своим милосердием. Но он выведет его из строя, чтобы использовать против тебя".

Катэ издал невеселый смешок: "Это хоть какое-то утешение. Ты так же плоха в этом, как и я".

"Извини." Я сжала его руку между своими. Его сильные, обнаженные пальцы обхватили мою варежку и оттолкнулись: "Моя мать учила меня многим вещам, но нежности среди них не было".

"Ничего страшного. Васкандар - не мягкая земля". Он выпустил клубы пара: "Я ненавижу это."

"Что? Приходится посылать кого-то в опасность?"

"Нет." Его рот искривился: "Быть бессильным".

"Полагаю, это то, к чему повелителю ведьм не так-то просто привыкнуть", - сказала я.

Он отпустил мою руку и повернулся, чтобы посмотреть сквозь деревья: "Ты знаешь, как умерла моя мать, - сказал он так тихо, что я почти не услышала его.

Ад кошмаров. А я услышала. Я кивнула, слова сорвались с языка, как письмо, упавшее под дождь.

"Они оказались в ловушке и стали тонуть глубоко под водой, и вся тяжесть океана давила на них в темноте". Катэ закрыл глаза. Его ресницы были почти такими же бледными, как снег вокруг нас: "Мы были очень близки, я был ее наследником, и она в панике обратилась ко мне за помощью. В течение нескольких дней я чувствовал тень того, что чувствовала она - ужас, кромешную тьму, воду, наполнявшую легкие, как кровь. И я ничего не мог сделать. Ничего". Затем он встретился с моим взглядом, в его глазах появилась горькая злость, которая, как я поняла, относилась к нему самому: "Я не смогу стоять и смотреть, как Рувен убивает или калечит моего друга, и снова ничего не сделаю".