Я стянула перчатку и неуверенно приложила ладонь к его груди. По руке пробежало покалывание от энергии его силы. Под своей рукой я чувствовала, как его сердце трепещет, словно крылья ворона: "Ты сделал что-то для своей матери, - тихо сказала я: "Ты сделал то, чего она хотела больше всего. То же самое, что хотел от тебя Хэл, и то, чего хотел Джейтан".

Катэ вздрогнул при имени Джейтана, и я подумала, не зашла ли я слишком далеко: "Значит, это загадка?" - спросил он, его голос был суров, как у одного из его воронов.

"Если ты хочешь, чтобы это было так".

Он с опаской наблюдал за мной, все еще как дикий зверь на грани испуга. Затем он медленно поднял руку и положил ее поверх моей на свою грудь, прикрыв сердце. Удары, отдававшиеся эхом под кончиками пальцев, замедлились, их ритм стал менее возбужденным.

"Жить и быть счастливым", - сказал он.

"Это то, чего мы все хотим для тех, кого любим". Я попыталась улыбнуться, неуверенно и нежно.

"Странно". Катэ протянул руку и провел по моей щеке, его ладонь была очень теплой, почти до боли, против оцепенения зимнего холода.

"О? Почему?"

Он наклонил голову, как любопытная птица, и на его губах появилась улыбка. На мгновение слово повисло там, непроизнесенное, настолько реальное, что я почти слышал его эхо в воздухе. Но потом он покачал головой.

"Я рад, что ты не успела умереть до того, как получила свой "эликсир", - сказал он: "Давайте пока оставим все как есть".

Но слова, которые он не произнес, зацепились за ветви деревьев и просочились в землю. И моя кровь тоже была в земле, смешавшись с его кровью, поэтому я услышала их.

Этого я хочу для тебя.

При другом хозяине лесной домик мог бы показаться причудливым и уютным. Бревенчатые стены были аккуратно выструганы и отшлифованы, ставни любовно покрашены в красный цвет. Труба из полевого камня была в полном порядке, и из нее вился манящий дымок. Кочки на снегу и редкие всплески озябших деревьев наводили на мысль о саде.

Но то, что ползло по стенам и входило и выходило из аккуратных окон, не было плющом. По бревнам ползали пауки всех размеров - от крошечных булавочных точек до длинноногих черных чудовищ размером больше моей руки. Один, размером с собаку и почти такой же волосатый, преданно ждал на ступеньках перед домом, совершенно неподвижный, пока не сделал крошечное движение, от которого у меня свело живот, и я поняла, что он настоящий.

Заира замерла: "Адские кошмары. Я просто останусь снаружи".

"Боюсь, она спрашивала именно о тебе", - сказал Катэ.

"Она не спрашивала обо мне, не так ли?" спросила Гласс.

"Нет", - подтвердил Катэ: "Мой Страж Сердца может подождать снаружи".

"Жаль", - вздохнула Верин, зачарованно глядя на дом: "Вообще-то мне нравятся пауки. Они такие элегантные".

"Элегантные", - категорично заявила Заира: "Кто-то из нас ошибается в значении этого слова".

Я сделала успокаивающий вдох: "Ладно. Давайте покончим с этим."

Мы отпустили Кате первой. Заира поставила меня между ней и пауком размером со щенка на пороге, и я встал как можно дальше от него. Кате без видимого дискомфорта подошла к красной двери, аккуратно смахнула несколько пауков и постучала.

"Вы опоздали", - ответил мягкий, звучный голос. Но дверь открылась, и в ней появилась Повелительница Пауков.

Ее длинные серебристо-серые волосы ниспадали до земли, но она не была дряхлой женщиной. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не мертвый взгляд круглых темных глаз и хищная улыбка. На ней был корсет в стиле Раверран, выцветший от возраста и вышедший из моды по меньшей мере лет пятьдесят назад, а юбки были тоньше, чем все, к чему я привыкла. На этот раз я приготовилась к бисерной вышивке: красивые, замысловатые узоры в тонких, ярких цветах, постоянно меняющиеся в завораживающих узорах - ведь каждая бусинка была живым пауком.

Заира покачивалась рядом со мной. Несмотря на всю мою мысленную подготовку, мне пришлось проглотить недовольный звук.

"Приношу свои извинения, миледи, - с изящным поклоном произнес Катэ: "Инцидент на дороге в Лет задержал нас".

Повелительница Пауков отошла в сторону и пригласила нас войти: "Ты должен научиться не извиняться в своих владениях, молодой ворон. Входи, если не боишься правды, которую несешь, как яд".

Не удержавшись, я протянула руку к сумке, перекинутой через плечо, где лежали мои новые бутылочки с эликсиром.

Зара сглотнула: "Любопытно, что если мы будем бояться правды?"

Ухмылка женщины-паука расширилась: "Тогда все равно входи, но бойся".