Леди Пауков удовлетворенно вздохнула: "А теперь мы увидим, что ты еще скрывала здесь, в своих темных уголках".

Несмотря на жуткую вонь, она взяла в рот кусок, смакуя его, как будто ничто не было так вкусно, как горелая человеческая плоть. Мой желудок перевернулся.

Заира напряглась, между ее зубов проскользнуло шипение, похожее на шипение загнанной в угол кошки.

A sound filled the cottage, like faint and distant screaming. A chill penetrated deep into my bones. I knew those screams. They kept me awake at night.

"Боже, Боже", - сказала Повелительница Пауков, закрыв глаза и вдыхая пар: "Ты убила много людей. Поглядим, так много! Старая женщина... Она была тебе дорога?"

Заира застонала, ее глаза были зажмурены, веки мерцали, как будто пытались открыться, но не могли.

"Она была ей как вторая мать, так что оставь это", - огрызнулась я.

"Ей следовало быть осторожнее с первой. Кто это теперь? Мальчик, который пытался тебя поцеловать - ну, он должен был попросить, ничего страшного. Старый пьяница, который напугал тебя, пока ты спала, и, Боже мой, какой набор мелких уличных хулиганов! Волчий лорд, конечно. Впечатляюще. И... самое впечатляющее! Целая армия". Она открыла глаза - черные, сверкающие щели: "Но это еще не все", - вздохнула она.

Слабые крики стихли. Вместе с паром поднялся новый звук: сладкий голос, поющий тихонько. Колыбельная.

Заира стала неподвижной, как смерть: "Нет", - прошептала она.

Повелительница Пауков сделала глоток, почти благоговейно: "И вниз, и вниз, во тьму". Ее голос стал убаюкивающим, гипнотическим, текущим, как древняя черная река, исчезающая в пещере. В комнате послышался шорох: пауки на стенах и украшавшие ее мантию, зашевелились в беспокойном возбуждении: "Что ты похоронила в такой глубокой могиле, леди Заира, под надгробным камнем с надписью о любви? Что это за ужас, который так сладко поет?"

"Нет", - повторила Заира, и это слово проскользнуло между стиснутыми зубами.

"Материнская колыбельная", - прошипела Повелительница Пауков, сузив глаза до сверкающих щелей: "Как она, должно быть, любила тебя, малышка, держала тебя на руках, пока ты кричала и плевалась на нее. Столько шума из-за того, что ты не захотела принять зелье, которое она достала в Храме Милосердия, чтобы вылечить твою оспу".

Я могла только с ужасом смотреть на мокрое от пота и боли лицо Заиры. Я знала, что будет дальше: "Не говори этого, - потребовала я, сжимая кулак на колене: "Она знает, что произошло. Не говори об этом".

"И поэтому ты ее убила?" Леди Паучиха искренне удивилась: "Только потому, что ты не приняла лекарство?"

Заира впилась пальцами в лицо. Встревоженная, я отдернула их, но она была сильна. Сухожилия на ее тонких запястьях выделялись, как железные тросы.

"Но они так красиво горели", - вздохнула Повелительница Пауков: "По крайней мере, это было хорошо сделано".

" Оставь ее в покое", - прорычала я. Мои щеки были мокрыми, а в груди клокотала беспомощная ярость: "Она этого не делала. Ее огонь вышел из-под контроля. Это не ее вина".

"Ммм..." Леди Пауков поджала губы, как торговец, не уверенный в качестве товара, который я продаю: "Так почему же все эти воспоминания были похоронены так глубоко, дитя? Почему ты заперла все убийства так, что не смогла бы их вспомнить, даже если бы попыталась?"

Заира так и осталась лежать, свернувшись в клубок, уткнувшись лицом в колени, и не отвечала. Гнев на эту женщину, которая получала такое удовольствие от ее мучений, захлестнул меня с новой силой, и я поднялась на ноги.

"Она не помнит, потому что она ее не убивала!" Я сжала руки в кулаки по бокам: "Это был ее огонь, а не она! Когда она теряет контроль, огонь берет верх. Не пытайся выставить ее убийцей, когда она даже не была в сознании, когда это произошло!"

"Ты так думаешь?" Губы Повелительницы Пауков скривились в невеселой улыбке: "Она заставила тебя в это поверить? Ты - ученый, леди Амалия Корнаро. Ты прекрасно знаешь, что у Балефайра нет собственного разума".

"Я видела его", - настаивала я: "Когда он захватывает власть, Заира исчезает. Он голодный, злой и..."

"Не стоит так говорить о своей подруге", - покачав головой, сказала Повелительница Пауков: "Она тебя слышит".

Я повернулась и снова опустилась на колени рядом с Заирой: "Тогда послушай меня, Заира, а не ее. Это не ты убила ее. Это был огонь. Это не ты".

Заира выдохнула с трудом. Она откинула голову назад и открыла красные глаза, залитые непролитыми слезами. Они были уже не далекими, а жесткими, настоящими и преследующими.

"Это была я", - прохрипела она.

"Нет", - настаивала я: "Я видела, как ты меняешься, когда теряешь контроль над собой. Ты перестаешь быть собой. Пламя берет верх".

"Я и есть пламя, будь ты проклята". Она откинула голову назад, развернулась и уперлась пятками ладоней в глаза: "Все, что она сказала, правда. Я теряю контроль над своим огнем так же, как вспыльчивый ребенок теряет контроль над своей истерикой, или пьяница теряет контроль над выпивкой. Но это все равно я".

"Но ты полностью меняешься", - запротестовала я: "Ты бы никогда..."

"Заткнись", - прорычала Заира: "Ты делаешь только хуже, дура". Она уставилась на меня: "Конечно, я меняюсь. Это приходит ко мне как безумие. Как горячая голубая волна. Но это все еще я".

Повелительница Пауков безмятежно улыбнулась и указала острым ногтем на последний, центральный круг паутины Аэли: "Действительно.

У меня перехватило дыхание. Это было прекрасно. Шелк переливался чистотой и яркостью, улавливая все цвета света и образуя душераздирающе совершенный геометрический узор, распускающийся из центра, как цветок. В нем было что-то почти священное; он напомнил мне эффектное витражное окно с розами в Храме Красоты в Раверре.

Леди Пауков благоговейно подняла его в руках: "Мне не хочется это уничтожать, - прошептала она. Но оно никогда не предназначалось для ловли мух". Ты - редкое существо, леди Заира".

На этот раз, когда она опустила его в чай, глаза Заиры сузились, но не от боли. В тот же миг поднялось огромное шипящее облако пара. Пауки на окне в панике разбежались в разные стороны от остатков паутины, и в комнату снова хлынул свет; узоры на платье Леди Пауков заиграли быстрее, чем когда-либо.

"А, ну да. Я так и предполагала", - вздохнула она, опрокидывая чашку.

Она была пуста. Чай выкипел, от него не осталось и следа.

Я смотрела на Заиру, пытаясь придумать, что можно сказать, чтобы смягчить опустошение, написанное на ее лице. И тут что-то зашевелилось, словно застегнутый наглухо ручник.

"Вот почему ты не сожгла город", - вздохнула я.

Заира растерянно моргнула своими красными глазами: "Что за бред ты сейчас несешь?"

Я схватила ее за плечо: "Разве ты не видишь?" Волнение бурлило в моей груди, и мне пришлось сглотнуть, чтобы не улыбнуться ей, не сейчас, не тогда, когда ей так больно: "Джерит был прав. Когда это часть тебя, ты можешь контролировать это. Ты его контролировала. Вот почему твой огонь не распространился по всей Раверре, когда ты потеряла контроль над ним в детстве, хотя там не было никого, кто мог бы наложить на тебя Джесс. Ты остановила его". Я легонько потрясла ее за плечо, пока она смотрела на меня с глубоким подозрением: "Да, ты потеряла контроль над собой и вырвалась, как и подобает ребенку. И это привело к ужасным последствиям, потому что ты могла сделать гораздо больше, чем ударить или укусить. Но ты вернулась, Заира. В каком бы месте божественного насилия ни находился твой разум, когда ты выпускаешь свой огонь, в каком бы состоянии трансцендентного безумия и ярости ты ни находилась, ты вернулась сама".

Брови Заиры сошлись в одну линию, по лицу пробежали тени. Но прежде чем она успела ответить, раздался тихий, требовательный стук в дверь.

"Если ты закончила, у меня есть новости". Голос Катэ был приглушенным, словно он знал, что его прервали.

Заира поднялась, возможно, слишком быстро, так как ей пришлось схватиться за каминную полку, чтобы устоять на ногах: "Иди помочись. Мне нужна минутка".

"Если ты закончила, - сказал он сквозь приглушенный шум дерева, - нам лучше поторопиться. У меня есть сообщение от ворона. Твой вызов прошлой ночью был весьма эффективным, Амалия. Рувен уже ближе, чем мы думали, и направляется сюда"