"Пока ты будешь вторгаться в мои земли?"

"Конечно, нет!" Рувен притворился шокированным: "Я бы немедленно вывел свои войска. Даже с твоей помощью завоевание Васкандара потребует достаточно усилий, чтобы Империя могла считать себя в безопасности в течение некоторого времени - не только от меня, но и от всех Повелителей Ведьм. А после этого, ну, если Раверра не нападет на меня, какая у меня может быть с ней ссора?"

В серой мгле, в холоде, проникающем сквозь окровавленный плащ до костей, с ранами на руках, с тяжело раненной Люсией на земле и страдающим Марчелло на моих глазах - это было почти заманчиво. Я почти убедила себя, что пожертвую только собой. Конечно, моя собственная жизнь будет несчастной, я буду жить в плену у Рувена и истекать кровью из-за его чар, но я смогу спасти и королевство, и Марчелло.

Рувен увидел мою нерешительность. Он шагнул вперед, его фиолетовые глаза нетерпеливо блеснули: "Ну что? Разве это не прекрасное предложение? Ты можешь спасти тысячи жизней, включая жизнь твоего дорогого капитана. Я даже исцелю твою охранницу, раз уж тебе, похоже, небезразлична ее жизнь".

Но все было не так просто. Мой разум был полон секретов Империи, которые Рувен не должен узнать. Моя мать теперь была дожем, а я - членом Совета; власть надо мной означала власть над Раверрой. И если бы моя кровь действительно могла открыть Васкандара для его притязаний, это сделало бы его настолько могущественным, что вся мощь Безмятежной Империи не смогла бы противостоять ему.

"Я - член Совета Девяти", - медленно произнесла я: "Моя жизнь - не моя собственность, чтобы ее отдавать. И моя служба принадлежит только Безмятежной Империи".

Рувен осуждающе щелкнул языком: "Не будьте так поспешны, леди Амалия. Если вы не рассмотрите мое предложение как следует, это будет иметь последствия".

Он щелкнул пальцами, и Марчелло с приглушенным криком перевернулся на спину. Его мундир затрепетал, как будто под ним проносились невозможные движения.

"Остановись, - резко крикнула я, едва удержавшись от того, чтобы не потянуться к нему. Не показывай слабость. Не дай ему увидеть, как он работает: "Я просто указываю на трудности. Только дурак бросается в союз, не дав себе времени подумать".

Глаза Рувена сияли удовлетворением. Он сделал ленивый жест в воздухе одной рукой, и Марчелло замер, а затем медленно выпрямился. Я заставила себя не смотреть на него: мне нужно было сохранять видимость контроля, а если бы я увидела его глаза, то не смогла бы.

Вдалеке раздались крики, приближаясь - не панические вопли, как раньше, а более дисциплинированные призывы приближающихся тренированных военных. Похоже, ардентинские войска восстановили контроль над ситуацией.

"Тогда не торопись думать, если так уж необходимо", - сказал Рувен. Он ткнул пальцем в сторону Марчелло, тот повернулся, ссутулив плечи, и стал уходить: "На самом деле, я хочу, чтобы ты думала о моем предложении каждый день". Рувен наслаждался словами на своем языке, задерживаясь на них: "Но не думай об этом слишком долго, иначе я буду постоянно менять его. Он мог бы неплохо смотреться с шипами, растущими из спины, как ты думаешь? Или, может быть, еще несколько рук?"

Я не смогла сдержать гримасу отвращения и гнева на своем лице: "Не смей."

"Но я оставлю один человеческий глаз", - задумчиво сказал Рувен: "Даже если он изменится до неузнаваемости, у него всегда будет один зеленый глаз, и ты сможешь узнать его и увидеть момент, когда его разум сойдет с ума".

"Ты - мерзкая тварь", - сказала я, и в моем голосе прозвучало презрение.

Рувен благосклонно кивнул, как бы принимая комплимент: "До скорой встречи, леди Амалия Корнаро".

И, услышав крики и бегущие шаги ардентинских солдат, он повернулся и исчез в тумане вместе с Марчелло.