Перед глазами возникло нечеловеческое лицо, гладкое, белое, с зияющими черными глазами, как у черепа. Я не могла двигаться достаточно быстро, все еще сжимая в объятиях тело. Оно было слишком близко, и я собиралась умереть.

Что-то металлически звякнуло об пол. И тут химера пошатнулась в сторону, из ее рта хлынула кровь, а Люсия выдернула кинжалы из ее груди и отбросила ее в сторону.

Доменик и Заира встали рядом со мной: первый - с мечом, вторая - с поднятыми руками и зловещей пустотой, когда мертвый солдат выскользнул из моей руки и лег в своей крови на улице. Я схватила свой медальон со вспышкой и выхватила кинжал, пульс, как молния, пробежал по моим венам. Мы вчетвером повалились по дуге, столкнувшись с раненой химерой и второй, появившейся из окутанного туманом переулка, с насекомоподобными щелчками суставов.

Но что-то было не так. Снизу в глаза бил слабый красноватый свет, и я почувствовала, что равновесие нарушено.

Я посмотрела вниз и увидела, что на земле вокруг моих ног светится искусственный круг.

Как, черт возьми, это произошло? Но на булыжниках рядом с моим ботинком лежало кольцо с рунным знаком, похожее на то, которое сделала для меня Истрелла.

"Миледи?" резко спросила Люсия.

Я попыталась поднять ноги, но они не двигались: "Я в ловушке", - сказала я тонким и неровным голосом. Несмотря на страх, от которого тряслись ноги, пока химеры кружили вокруг нас, мой разум не переставал работать. У Рувена не должно быть таких колец. И уж точно не настолько, чтобы оснащать ими химер.

"Тогда нам придется защищать тебя, пока оно не исчезнет", - сказала Люсия, подняв свои окровавленные кинжалы в защитной позе. Кончики пальцев Заиры засветились. Доменик направил рапиру в грудь раненой химеры; та зашипела, высунув вилообразный язык, и выхватила меч.

Затем раненая химера двинулась, да так быстро, что я могла бы моргнуть и не заметить ее. Доменик, казалось, был готов к ее нападению, прорезав своим кинжалом глубокую рану на черепоподобной морде. Но оно все еще закрывало его в вихре черного плаща и снова вынырнуло, по его лицу стекала кровь. Рапира Доменика шмякнулась на землю, он схватился за кровоточащее бедро и закричал от боли.

Химера снова бросилась на него, вонзая окровавленные когти; я закрыла глаза, раскрыла медальон со вспышкой и в панике метнула его в тварь с такой силой, что цепочка резко вонзилась мне в шею. Интенсивная вспышка окрасила мои веки в красный цвет, и химеры зашипели в знак протеста.

Открыв глаза, я увидел, что они отступают назад, сжимая свои нечеловеческие черные глазницы. Доменик и Люсия яростно моргали, ослепленные, а Заира, хорошо знавшая меня, опустила защитную руку от своего лица. Ее темные глаза светились ясно и резко, в них полыхали огненные искры.

Балеарский огонь вырвался из ее пальцев, подобно трещащему голубому парусу, и настиг обеих химер. Они закричали, когда пламя охватило их, их чужие лица вытянулись в агонии. Я поморщилась от обжигающего жара и запаха горелой плоти. Когда-то они были людьми, и я все еще слышала следы этого в их голосах.

Заира сделала рассекающее движение, и пламя потухло, а резкий голубой свет исчез в туманном воздухе. Этого было достаточно: химеры рухнули, дым поднимался от их израненных огнем тел. Дыхание стало учащенным, как при беге, глаза напряглись, но она была готова повторить все сначала.

Но Химеры больше не появлялись. Наступила тишина, кроме нашего неровного дыхания и далеких криков беды, все еще доносившихся от ворот. Туман сомкнулся вокруг нас удушливым облаком.

Я не смела выпустить ни малейшего вздоха облегчения. Я облизнула пересохшие губы и уставилась в глубокие серые сумерки на нависшие тени зданий и влажный блеск булыжников, окруженных телами и запахом гари. Слишком много химер Рувена уже нашли нас; должно быть, они следят за Домеником и нацелились именно на него, а это значит, что их будет еще больше.

Доменик все еще сжимал окровавленную ногу и не делал никаких движений, чтобы поднять свою шпагу: "Мне кажется, - сказал он тревожным голосом, - мне кажется, я чувствую себя немного странно".

Он упал на одно колено, покачиваясь, как разбитый корабль. Заира взвизгнула и бросилась к нему: "Дай мне посмотреть на ногу".

Я напряглась, пытаясь преодолеть круг, прижимавший меня к окровавленной дороге: "Милость милосердия. Ее когти могут быть ядовитыми".

Заира с шипением выдохнула сквозь зубы: "О, это не очень хороший цвет. Что мне делать, Корнаро? Отсосать мочу демона из раны?"

"Нет! Не трогай ее". Я попыталась вытащить ногу из сапога, но она не сдвинулась с места; магическая сила пробежала по подошвам ног и вверх по ногам: "Заира, Люсия, быстро! Мой ранец находится в моей спальне во дворце Светлейшего Посланника. Там у меня пузырек с настойкой чистотела Ферроли - он ярко-синий и пахнет лимоном. Это его вылечит. Только не дай ему по ошибке мой эликсир и поторопись! Иди!"

"Хорошо", - сказала Заира, поднимая Доменика на ноги и перекидывая его руку через свое плечо.

Лусия, однако, покачала головой: "Я не могу оставить вас, миледи".

"Это должно пройти через несколько минут". Я разочарованно махнул рукой в сторону круга вокруг моих ног. Заира не стала ждать, слава Богу, и удалилась так быстро, как только Доменик мог хромать: "У него нет хорошего источника энергии. Я могу догнать, им нужен Доменик".

"Мы можем догнать его", - твердо сказала Люсия: "Мой долг - оставаться рядом с вами в такой опасной ситуации. Леди Заира, защитите Его Светлость! Мы будем следовать за вами".

"Держу его", - подтвердила Заира, уже исчезая в тумане: "Не умирай, Корнаро".

"Да пребудет с тобой милость!" крикнула я.

Потом я остался наедине с Люсией и горсткой трупов в сером свете рассвета. Здания вокруг нас были в основном мастерскими, их окна были черны и пусты; улица была холодной и пустынной, как сон, от которого спящий пробудился, туман смягчал углы кирпичных и оштукатуренных стен вокруг нас. Мое сердце, наконец, начало замедлять свой ход, когда на город опустилась жуткая тишина.

Люсия издала взволнованный вздох: "Это очень отличается от той службы телохранителей, которой я занималась, будучи ученицей", - призналась она.

"Опять химеры?" спросила я с сочувствием.

"Больше всего". Она неловко передернула плечами: "Однажды я остановила убийцу. У него был нож, как у здорового раверранца. Никто не обучал меня..."

Выстрел резким эхом отразился от стен, и Люсия пошатнулась.

"Люсия!" крикнула я.

Она схватила меня за руку, но в ее хватке не было силы: "Миледи, - задыхалась она, с ее губ текла кровь: "Ложись... ложись..."

Она упала на землю рядом с мертвым солдатом, ее ножи звякнули о булыжники. Кровь залила края небольшой круглой дыры в плаще над ее грудью.

Я опустилась на колени рядом с ней, едва осознавая, что связующий круг должен был исчезнуть, чтобы я могла это сделать. Она делала отчаянные, неглубокие вдохи, ее глаза были стеклянными и отрешенными. Милости прошу, она умирала, а у меня не было сумки, и на меня, как на рухнувшую Северную стену, обрушилось осознание того, что я не врач и совершенно не знаю, что делать.

Позади меня раздался звук сапог по камню, тяжелый, медленный, отдающийся эхом. А затем ровный, культурный голос, ужасный в своей знакомости.

"Вот теперь гораздо лучше. Я хочу поговорить наедине".

Я поднялась и повернулась, вся в чужой крови, лицом к нему.

Высокая фигура вышла из тумана, вступая в медленно разгорающийся свет рассвета. Его черный плащ с высоким воротником развевался вокруг лодыжек, а светлый хвост свисал через одно плечо. В сузившихся глазах светился фиолетовым светом знак мага.

"Рувен, - прорычал я: "У меня нет времени разговаривать с тобой сейчас".

"Из-за твоего друга?" Он посмотрел на Люсию и рассмеялся: "В ней еще есть жизнь. Она выдержит нашу небольшую беседу, я обещаю".

Я подняла руку к своему медальону: "Зачем мне разговаривать с тобой после того, как ты подстрелил мою помощницу?" Я придала своему голосу уверенность. Я не могла показать мороз, который кружевными кристаллами бежал по моим венам. Рувен был похож на злобного пса: почуяв страх, он нападал без пощады.

Улыбка Рувена расширилась: "Почему, потому что я гарантирую ей выживание только до тех пор, пока мы разговариваем. И потому, что в прошлый раз мы так и не закончили наши переговоры".

Не глядя, он указал на переулок позади себя.

Из него вышла еще одна фигура, размытая туманом. Но я бы узнала эту фигуру где угодно. Широкие плечи, волнистые темные волосы, шпага и пистолет наготове.

Марчелло.

Он остановился позади Рувена, повесив голову и сгорбив плечи, явно пытаясь не подчиниться. Ярость вздымалась в моей груди до тех пор, пока я не почувствовала, что могу сама выпустить кипу огня.

"Если ты думаешь, что я буду выполнять твои приказы, потому что ты стреляешь и травишь моих друзей..."

"А, но я никогда не травил капитана Верди". Рувен сложил бледные пальцы на груди, изображая невинность.

"Тогда что ты с ним сделал?" потребовал я, делая шаг вперед, мои руки сжались в кулаки.

"Ты хочешь знать?" спросил Рувен, его улыбка стала шире.

Конечно, я хочу. Но мое горло сжалось от внезапного страха перед ужасным ликованием в глазах Рувена.

"Покажи ей, капитан Верди", - тихо сказал Рувен, не сводя с меня глаз: "Не стесняйтесь. Подойди ближе и дай ей посмотреть".

Вяло, словно борясь с железными цепями, Марчелло сделал шаг вперед, потом еще один.

Я не хотела видеть. Я не хотела знать. Но я не могла не смотреть, парализованная страхом, как он приближается ко мне, и туман между нами редеет.

Растущий свет выделил пятна крови, которые все еще оставались на мундире, в который он был одет, когда убивал дожа. Одной рукой он сжимал пояс, а в другой все еще держал дымящийся пистолет, из которого он застрелил Лусию. Капельки тумана мерцали в его вороных волосах.