ДВАДЦАТЬ ЖЕНЫ – СЕСТРЫ ПО ЖИЗНИ!

ЧАРЛИ

Каждый финал – это обещание нового начала. Верь в тот выбор, который стоит перед тобой, Чарли. Я рад за свой.

– В.

Я перечитываю эту записку сегодня в миллионный раз. Этим утром она лежала у меня под дворником, и я аккуратно сложила ее, положив в комод рядом с кроватью.       Тот самый ящик, куда я прятала все свои записки.

От какого-то неизвестного человека. Я начинала злиться, не зная, кто это был.       Конечно, это было мило, и, может быть, я часто перечитывала эти слова, чтобы чувствовать себя лучше из-за того дерьмового выбора, который я сделала, но было почти обидно держать меня в неведении. Заставлять меня задумываться. Это было так, как будто мне… лгали. Это неведение почти ранило меня. Как будто тайна, которую они хранили надо мной, могла раздавить меня в любой момент.

Мне нравились эти записки, но я также ненавидела тот факт, что автор, возможно , был лжецом.

Упав на подушки, я ущипнула себя за кожу между глаз и вздохнула. У меня не было времени беспокоиться об авторе записок, у которого не хватило порядочности назвать мне имя.

Все сразу нахлынуло на меня. Маленькая фасолинка у меня в животе – приоритет номер один.

Я стану мамой. Наконец-то. После стольких лет, когда я думала, что каким-то образом потерпела неудачу, как будто мое тело и я были двумя отдельными сущностями – все это было ради большего и другого плана. Каждое беспокойство, каждая внутренняя борьба, каждый божий день без возможности быть родителем – все это изводило меня. Пожирало меня. А теперь… теперь все это исчезло.

Исчезло из-за трех крошечных слов.

Чарли, ты беременна.

Мои пальцы едва коснулись губ. Я все еще не могла в это поверить. Я все еще была в шоке. Как будто если бы я позволила себе по-настоящему поверить в свою реальность, почувствовать маленькое тельце внутри своего собственного тела, оно бы ушло. А я этого не хотела.

Все, чего я когда-либо хотела – это семья, и теперь я необратимо встала на этот путь. Он раскинулся передо мной, ожидая меня, приглашая с распростертыми объятиями. Мне просто нужно было действовать осторожно. Внимательно. Я бы шла на цыпочках, если бы мне понадобилось. Мои мечты, мои надежды – все они были сосредоточены вокруг жизни внутри меня, и, Боже, я бы защитила ее всем, что у меня есть.

С другой стороны, нет подходящего времени для того, чтобы забеременеть, если ты не замужем. Или в непосредственной близости от брака. Или просто встречаешься.

Моя ситуация была не совсем идеальной. На самом деле она была далеко не такой.

Блядь.

Моя жизнь официально катилась по американским горкам, которые я не могла контролировать.

Во-первых, я думала, что не смогу забеременеть.

Во-вторых, мы с Ридом всегда пользовались презервативами. Чертовски, блядь, всегда, а я ненавижу презервативы. Та чушь, которую извергают на нас исследователи, утверждая, что женщины не чувствуют разницы – это массовая ложь. Огромная наглая ложь. Они говорят это только для того, чтобы заставить нас купить новейшее и величайшее изобретение. И знаешь что? Они. Все. Отстой.

В-третьих, Риду всего двадцать два. Мы еще даже не сказали «я люблю тебя», а теперь у меня внутри растет его ребенок.

Он на это не подписывался.

Я не подписывалась на это, но я также даже не думала, что это возможно.

Дыши глубже, Чарли. Глубокий вдох.

Проклятье. Глубокое дыхание мне не поможет.

О, боже. Я должна сказать Риду.

О, боже. Я могу потерять его. Прямо сейчас, в это самое мгновение.

Я сделала еще один глубокий вдох и попыталась рационализировать все возможности. Может быть, я могла бы немного подождать, чтобы понять, как он относится к семье. Он мог бы захотеть ее.

Или не смог бы.

Это было не совсем правдой. Я видела его с Фионой и Джейн на День благодарения. То, как он так легко освоился, чтобы позаботиться о них. Следил за тем, чтобы их кормили и о них заботились. Тот, кто не хочет иметь семью, так не поступает, верно? Я не могла быть уверена, пока не поговорю с ним.

Ладно, это то, что я собиралась сделать. Я буду уклончивой. Ха! Я не могла быть уклончивой даже чтобы спасти свою жизнь, и я ни в коем случае не была актрисой, но я попытаюсь. Я буду чертовски стараться.

Разработав план, я позвонила Блейк и попросила ее встретиться со мной у меня дома. Я больше не могла держать это в секрете.

Казалось, что прошло двадцать дней, прежде чем Блейк наконец появилась. Я затащила ее внутрь, усадила на диван и посмотрела ей в глаза.

Мне потребовалось целых пятьдесят секунд с того момента, как она вошла в дверь, чтобы сказать ей.

— Я… я беременна, Блейк.

Ее кожа приобрела ярко-белый оттенок, такой резкий контраст с ее темно-черными волосами, а глаза расширились:

— Подожди. Что? Ты?

— Беременна. Да, — я вздрогнула, чувствуя, как напрягся каждый орган в моем теле. Боже, я всего лишь рассказывала своей лучшей подруге, почему я так нервничала?

Она закричала, вскакивая с дивана, чтобы заключить меня в объятия на кресле, в котором я сидела. Она захихикала и упала на меня, сжимая со всей любовью, которая у нее была.

Я хмыкнула, обнимая ее. Именно тогда она потеряла равновесие и полностью упала на меня, смеясь в перерывах между глотками воздуха.

— О, о, боже! Извините!

Я рассмеялась:

— Не раздави ребенка!

Блейк отстранилась, встав на ноги и вытирая при этом влагу под глазами.

— Ли Ли, — она покачала головой, — это такое благословение.

Я втянула в себя воздух:

— Я в ужасе.

Она рассмеялась и села на пол передо мной, скрестив ноги:

— Было бы глупо с твоей стороны не переживать. Ты рассказала Риду?

Я посмотрела в сторону:

— Пока нет. Я только узнала.

Она кивнула, прикусив нижнюю губу:

— Он хочет детей?

Я пожала плечами, положив руку на свой слегка вздутый живот. Раньше я этого не замечала и, черт возьми, даже толком не смотрелась в зеркало, но с моим телом определенно что-то происходило.

Ребенок.

Сделанный Ридом.

Которого он мог ненавидеть.

О, боже. Прекрати это, Чарли. Возьми себя в руки.

— Он будет в восторге, Чарли. Я это чувствую.

Блейк всегда утверждала, что она была, как она это называла – Знающей. Она говорила, что знает какие-то вещи. Почувствует их. Я никогда по-настоящему этого не понимала, но даже в детстве она предсказывала, что что-то произойдет. Я упаду и поврежу колено, или ее мама приготовит мясной рулет на ужин, что-нибудь в этом роде, и это сбывалось.

У нее было чутье, и, возможно, это я рационализировала то, что хотела или надеялась считать правдой. Понятия не имею. Но, Боже, я правда хотела, чтобы она оказалась права.

— Завтра ты уезжаешь в Нью-Йорк. Тогда ты собираешься ему сказать?

— Думаю, что собираюсь прощупать почву. Если он не захочет детей, это сломает меня, но, по крайней мере, я буду знать, каким будет мое решение.

— Ты же не собираешься… — она замолчала, ее взгляд упал на мой живот.

Я схватилась за свой раздутый животик, от мысли о том, что этот милый маленький ребенок покинет мое тело, мне стало дурно:

— Нет! Боже, нет.

Она выглядела немного позеленевшей даже от того, что упомянула о такой вещи.

— Я всегда хотела иметь семью, — Блейк знала это. — Это мой шанс. Мое начало, — я рассмеялась. — Все произошло не совсем так, как я думала, но, — я постучала по подлокотнику кресла рукой, которая не лежала у меня на животе, — я хочу этого. Несмотря ни на что.

Улыбка тронула губы Блейк, и ее глаза наполнились слезами:

— Я здесь ради тебя. Все, что тебе нужно.

— Нужно будет приспособиться, — сказала я. — Учитывая открытие, сейчас не самое подходящее время.

Блейк не смутилась:

— Мы пройдем через это, как всегда. Кроме того, теперь у нас есть Джеймс и Вик, которые помогут. Все будет замечательно, — она подняла кулак, чтобы я могла ударить по нему. — Жены-сестры по жизни (прим. Sister wives – американские реалити шоу).

Я рассмеялась:

— Жены-сестры по жизни.

ОН ПРИШЕЛ РАНО.

Как кто-то всегда может приходить так чертовски рано?

Агрх, Рид никогда не смог бы опоздать, даже если бы попытался. Чувствуя легкую тошноту, я широко распахнула дверь, чтобы он вошел внутрь.

Он ослепительно улыбнулся мне, прежде чем взять меня на руки, чтобы обнять.       — Любимая, — сказал он мне в шею. — Я скучал по тебе.

Он усадил меня, и я уставилась на его лицо, изучая каждую линию, каждый изгиб, каждый дюйм кожи.

При виде него у меня закружилась голова, я забеспокоилась, возбудилась и просто ужасно занервничала – закрученный торнадо противоречивых эмоций. Но по тому, как просветлели его черты в тот момент, когда он увидел меня, я почувствовала, что беспокойство немного улеглось. Рид Виндзор любил меня. Или, по крайней мере, он мог бы.

И думаю… может быть, я тоже любила его.

Он отстранился, его кожаная куртка была поношенной, а джинсы – темно-черными. Все в нем кричало о том, что он сердцеед, но его действия обещали защиту. И я бы наслаждалась этим чувством до тех пор, пока больше не смогла бы.

Я освободилась от его от пристального взгляда и направилась на кухню. Бросив быстрый взгляд через плечо, я незаметно сунула несколько моих любимых записок от моего вечно неуловимого тайного поклонника в карман своей сумочки. Я была ненасытна и не могла прожить и нескольких дней без этих слов.

Поколебавшись, я с улыбкой повернулась к Риду.

— Что это? — спросил он, приподняв бровь при виде одного из листков бумаги, торчащих из кармана.

— О, э-э, — уклонилась я, прикусив губу и запихивая листок поглубже в сумочку. — Это записки.

Рид сглотнул, его глаза расширились:

— От… от кого?

Я покачала головой, вытаскивая одну из них, чтобы он прочитал:

— Хотела бы я знать.

Он осторожно потянулся за запиской и стал изучать слова, как будто тщательно вчитывался в каждый слог.

— Есть какие-нибудь идеи, кем бы этот «В.» мог быть? — спросила я, приподнимаясь на цыпочки, чтобы получше разглядеть записку, которую протянула ему. — Я так и не смогла в этом разобраться, и это сводит меня с ума.