ВОСЕМЬ Я НЕ ПОДГОТОВЛЕН ДЛЯ БОРЬБЫ С ПРИЗРАКАМИ

ЧАРЛИ

Записка с тяжестью пролежала на моем пассажирском сиденье всю прошлую ночь, а сегодня она будто насмехалась надо мной. Я не могла заставить себя открыть ее. Эти слова каким-то образом помогали мне справиться с непонятными чувствами, которые я, очевидно, все еще испытывала к Брэндону. Мне было неприятно признавать это, и, возможно, именно поэтому я не осознавала этого раньше.

Он избил мое сердце и оставил на нем шрамы, но не убил его.

И записки от «В.» помогли мне осознать это.

А потом еще был Рид и наш «почти поцелуй». О, Боже мой, о чем я только думала? Он намного моложе тебя, Чарли. Ладно, может быть, не намного моложе, но это все равно вызывало беспокойство. Но он также был удивительным, очаровательным и добрым, и когда его глупые, надутые губы и глубокий акцент соприкасаются со мной, я, очевидно, не могу сдержать свои чувства.

Кем была эта новая Чарли и что случилось со старой? Очевидно, у новой Чарли не было никаких границ.

Я больше не могла этого выносить, схватила записку с сиденья и развернула ее.

Твои шрамы не определяют тебя. Это выбор, который ты делаешь после того, как боль проходит.

– В.

— Что это? — спросила Блейк, садясь в мою машину со стороны пассажира.       Нам нужно было выполнить кое-какие поручения, но я думала, что она не выйдет еще минут десять. Эта девушка всегда опаздывала.

Я взглянула на время и поняла, что читала и перечитывала записку почти пять минут.

Я быстро сложила листок, прижимая его к груди. Как будто слова каким-то образом могли бы исчезнуть, если я их отпущу:

— Ничего.

Блейк закатила глаза и пристегнула ремень безопасности:

— Ты дерьмовая лгунья, Ли Ли. Что за скрытность?

Я колебалась.

— Ты… вроде как ужасно умеешь хранить секреты, — это не было ложью. Конечно, я рассказывала ей все, но это не значит, что я не замечала ее длинного языка. Не то чтобы она рассказывала кому-то что-то важное, она держала все важное при себе, но мне ради этого пришлось нелегко.

И, может быть, это было глупо, но я чувствовала, что важность записок потеряла бы свое значение, если бы она узнала. Но опять же, может быть, если бы она была посвящена в курс дела, то смогла бы помочь расшифровать, что я к ним чувствую.

Господи, я больше ничего не знала.

— Порежь меня, и разве я не истеку кровью? — она театрально схватилась за грудь.

Я закатила глаза и остановилась у знака «Стоп» в конце улицы:

— Тише ты. Не веди себя так, будто моего фиаско с влюбленностью в седьмом классе не произошло.

— Боже милостивый, оставь уже эту тему в покое!

Хихикая, я поймала свое отражение в зеркале заднего вида. Мои щеки пылали, но глаза блестели, и я была более бодрой, чем чувствовала себя.

— Не могу. Ты ранила меня, черт возьми. Ранила! Мое хрупкое сердце, возможно, никогда больше не исцелится.

— Я же случайно сказала Нейту Генри, что он тебе нравится. Мне было двенадцать лет, мы все совершаем ошибки.

— Неприемлемо.

Блейк скрестила руки на груди и фыркнула, глядя в окно:

— Отлично. Ты отстой. Не могу дождаться, когда ты облажаешься, чтобы я могла тыкать тебе этим в лицо следующие пятнадцать лет.

Я хихикнула, сворачивая на парковку магазина товаров для дома:

— И не мечтай.

В любом случае, ей не с кем было поделиться моими секретами. Блейк лишь однажды проболталась, и я до сих пор упрекаю ее за это.

Основой любых хороших отношений было умение подшучивать друг над другом. Мы с этим разобрались.

Как мы всегда делали по субботам, мы купили кое-какие мелочи в магазине товаров для дома, которые нам были нужны, и некоторые, которые нужны не были, но мы их заслужили. Мы быстро сгоняли на местный фермерский рынок, чтобы прихватив что-нибудь перекусить на неделю.

— Ой! Я забыла тебе рассказать, наш риэлтор наконец-то получил ответ о том помещение на Мейн-стрит, — сказала Блейк, когда я открыла дверь нашего магазина после экскурсии по магазинчикам.

У меня отвисла челюсть, как и пакетик с орехами, который я держала в руке.

— Чт… что? Мы были вместе весь день, и ты только сейчас говоришь мне это? — у этой женщины не было чувства времени.

Блейк рассмеялась, запихивая в рот кренделек:

— Она звонила сегодня утром.

Я застонала и подобрала свои оброненные закуски:

— Значит ли это то, на что я надеюсь?

Мы почти восемь месяцев мечтали о бизнес-месте на Мейн-стрит. Именно ради этой цели я и хотела получить ученую степень. Наконец–то у нас будет магазин – настоящий магазин, где люди смогут делать покупки. И место, где можно стать частью общества, а не просто секретным заведением, в котором я боялась признаваться.

Я так боялась совершить этот прыжок, но мы с Блейк договорились, что если магазин станет доступным, мы совершим официальный скачек. Без страха. Мы бы восприняли это как новую ярко освещенную неоновую вывеску.

Легче сказать, чем сделать.

— Она хочет, чтобы мы посмотрели его в понедельник.

До него оставалось почти два дня. Могла ли я ждать так долго? Маленькая часть меня хотела нажать на курок прямо сейчас, но слова моего отца звенели у меня в ушах.       Выдели время, чтобы отдышаться.

— Черт, — мне кое-что пришло в голову. — У меня же занятия. Ты назначила точное время?

Лицо Блейк сморщилось:

— В восемь.

Я ударила себя по голове:

— Вот дерьмооо.

— Ты можешь прогулять?

— Нет, у меня презентация, — я закрыла шкафчик с нашей едой и обернулась, чтобы посмотреть на Блейк. — Может быть, я смогу прийти и посмотреть на него позже в тот же день. Если это тот, что мы хотели, нам нужно хвататься за него.

— Давай я быстренько отправлю ей сообщение.

Я подождала, пока она занимается своим телефоном, и позволила своим мыслям отвлечься. О магазине и о том, как это было бы красиво. О том, что это идеальное место для такого малого бизнеса, как наш. О том, каково это было бы, наконец, оказаться на свободе, а затем о Риде и нашем «почти чем-то» прошлой ночью. Черт. Я провела целый день, не думая об этом. Каким-то образом ноготь моего большого пальца нашел мой рот, и когда я улыбнулась, зазвонил мой телефон.

Рид: Итак, я решил не идти сегодня вечером.

Что-то крупнее бабочек – не знаю, что именно, мотыльки или птицы, гребаный орел, взлетело у меня в животе.

Я: Попробуй еще разок.

Рид: Честно говоря. Я только что просмотрел информацию о месте, куда мы направляемся. Вот блин. Чарли, там кого-то убили!

Я усмехнулась про себя, потому что, конечно же, там кто-то умер – там были привидения. Разве это не было правилом номер один? Было в некотором роде приятно познакомиться с человеком, способным проявлять эмоции – даже если это было забавно. И привлекательно.

Я: Я уверена, что в твоем общежитии тоже кто-то умер. Не будь ребенком. Давай покончим с этим дерьмом.

Посмотрите на это. Всего за несколько слов я снова вернула нас обратно во «френдзону». Это прозвучало не иначе как дружеское подшучивание. Это было то, чего я хотела… верно?

Агрх. Теннисный матч между моей головой и моим сердцем реально измотал меня.

Рид: Ты жестокая, очень жестокая женщина. Почему ты так говоришь? Теперь мне нужно изучить историю общежития и я больше никогда не засну. Я. Никогда. Больше. Не. Усну. И это все твоя вина. Надеюсь, ты гордишься собой.

Я: Боишься, что они до тебя доберутся?

Рид: Я даже не знаю, кто такие «они», но я не подготовлен для борьбы с призраками.

Я: Или демонами.

Рид: Черт возьми. Я даже не думал о демонах.

Я: Не за что.

Зазвонил мой телефон, и я прикусила губу, отвечая:

— Ты сбегаешь. Струсить – это не вариант.

Я могла слышать его дрожь по тому, как дрожал его выдох, слетевший с его губ:

— Послушай, обычно я не веду себя так нелепо, клянусь.

— Но...? — я подзадоривала его.

— Но мне приснился сон.

— Окей…

— И я посмотрел эпизод «Сверхъестественного». Его показывали по кабельному, и я не мог остановиться.

Я была странно горда. Я выпрямилась, горя желанием услышать больше:

— И что?

— Чарли!

— Что?

— Это серьезно,

Взяв себя в руки, я глубоко вздохнула:

— Ладно. Серьезно. Я здесь. Что тебе нужно?

— Больше людей.

О, может быть, он пытался вернуть нас на дружескую территорию. Честно говоря, я не могла отрицать, что, приведя еще одного человека, Амелии будет труднее оставить нас одних. Что, я уверена, и входило в ее план. Она была хитрой, особенно тот маленький трюк, который она выкинула на балу-маскараде. Я раскусила ее.

Привлечь больше людей было лучшей идеей, и это была его идея, так что никакого вреда.

— Например, кого? — спросила я.

— Не знаю. У тебя ведь есть друзья, верно? Амелия сказала, что мы могли бы пригласить еще нескольких человек, но у меня не так много настоящих друзей. Знаешь кого-нибудь еще, кто хотел бы пойти? Чем больше, тем безопаснее.

Я рассмеялась, и Блейк повернулась ко мне, подняв большой палец вверх, что означало, что в понедельник я тоже увижу магазин.

— Вообще-то, Блейк, возможно, захочет пойти.

Она приподняла брови, и я нажала кнопку громкой связи.

— Я хочу пойти, только куда? — спросила Блейк, и низкий смешок Рида донесся из трубки. На этот раз обе брови Блейк взлетели вверх. Она даже не видела его, но он излучал сексуальность, и я гарантировала, что она уже представляла, как он выглядит.

— Блейк? — спокойно сказал Рид, и Блейк поздоровалась. — Привет, дорогая. Послушай, у меня тяжелые времена.

— О? — Блейк улыбнулась, глядя на меня со своим всезнающим выражением я-знаю-что-тебе-нравится-этот-парень, и я пожелала ей держать рот на замке.

— Да, как ты смотришь на то, чтобы пойти кое-куда со мной, нашей дорогой Чарли и моей подругой Амелией сегодня вечером?

Блейк молчала, и я была уверена, что она наблюдала, как румянец на моих щеках усиливается. Она фыркнула, прикрыв рот рукой, а я хлопнула по воздуху, произнеся Нейт Генри одними губами, что заставило ее закатить глаза и показать мне фак.

— И что делать? — наконец спросила она, как будто еще не знала. Я не могла замолчать из-за этого все утро. Я была вне себя от радости, что поеду.