Там было двести семьдесят три трупа клана Вэньжень, и все они были обезглавлены. Преступникам не полагалось достойного погребения, их отрубленные головы были сожжены, тела же сброшены в яму. К тому времени, как Вэньжень вернулся в столицу, прошло уже семь дней, и тела начали разлагаться. Не было никакой возможности отличить кого-либо друг от друга.

Он копался в куче тел день и ночь, вытащив двести девяносто шесть обезглавленных трупов. Самому младшему было всего три месяца. За исключением нескольких человек, обладавший запоминающимся телосложением, Вэньжень не мог опознать оставшиеся двести тридцать семь трупов.

Тела всех преступников были сброшены вперемешку, и Вэньжень даже не знал, кто из них были его родственниками.

Весь клан хранил верность до самого конца, но все они были убиты, а их трупы подвергли надругательствам. И вот в свои шестнадцать лет Вэньжень Э опустился на колени перед двумястами девяноста шестью обезглавленными трупами, он плакал и выл, не в силах дать выход своей ненависти.

Сила настоятеля храма Усян была велика, и это заставило Вэньженя вспомнить о том, что было глубоко спрятано в памяти триста лет назад. Он взглянул на закрывшего глаза Инь Ханьцзяна, и в его взгляде мелькнула слабая улыбка.

- Защитник Инь, когда этот Достопочтенный, проходя мимо кучи трупов, увидел маленькую руку, схватившую меня за сапог, знаешь ли ты, как я был счастлив?

Сто лет назад, когда Вэньжень думал, что уже забыл прошлое, эта крошечная ручка потянулась к краю его мантии. Он поднял этого ребенка, вытащив его из кучи трупов, и ощупал его шею, чтобы убедиться, что это не обезглавленный труп. Он прижал ухо к груди ребенка, и его слабое сердцебиение было музыкой для его ушей.

И тогда холодный и бессердечный Вэньжень держал маленького Инь Ханьцзяна на руках, не замечая слез, катившихся из глаз.

Как будто он, наконец, освободился от бремени бессилия, что когда-то давно свалилось на него шестнадцатилетнего.

Наконец-то ему удалось кого-то спасти.

Вэньжень крепко держал Инь Ханьцзяна за запястье. Ребенок, которого он тогда спас, скоро мог умереть.

Этот глупый ребенок уже был тяжело ранен, но отдал остатки своей духовной сущности Вэньженю, добровольно отказавшись от последнего шанса на жизнь.

- Инь Ханьцзян, если этот Достопочтенный смог спасти тебя один раз, он сможет спасти тебя и второй раз. Если этот Достопочтенный не разрешает тебе умереть, значит, ты не сможешь умереть. - Вэньжень Э посмотрел на демонический меч, лежавший рядом с Инь Ханьцзяном, и лицо его потемнело.

Инь Ханьцзян никогда не прятал свой меч, упрямо держа его в руках, как и полагается стражу. И все же у этого меча была своя собственная воля.

Став демоническим культиватором, Вэньжень Э украл много техник у других демонических сект. Среди них была одна, которую было труднее всего использовать, но зато она идеально подходила для сложившейся ситуации.

- Имя твое – Чиминг*, - сказал Вэньжень Э мечу.

*в английском варианте название меча было переведено как Звон, но мне кажется, это просто совпадение китайского звучания с английским словом.

Когда он вручил этот меч Инь Ханьцзяну, он не сказал ему его истинное имя.

Если произнести это имя, сознание демонического меча будет пробуждено.

Чиминг, услышав свое имя, слегка задрожал и покинул ножны, повиснув в воздухе перед Вэньженем. На его лезвии появилось множество зловещих узоров, которые Инь Ханьцзян никогда не видел.

Глядя на меч, Вэньжень произнес заклинание, и на его теле появились такие же узоры.

Алебарда Семи Убийств, почувствовав, что делает ее хозяин, жалобно загудела. Вэньжень Э поднял руку.

- Не шуми.

Алебарда, неохотно дрогнув несколько раз, в конце концов, послушалась Вэньженя и успокоилась.

Чиминг превратился в тучу кровавых мечей, и они, подчиняясь заклинанию Вэньженя Э, глубоко вонзился в узоры на его теле, пригвоздив его к стене пещеры. Кровь стекала по камню, капая на лицо Инь Ханьцзяна.

Ресницы Инь Ханьцзяна несколько раз болезненно дрогнули, но он так и не смог очнуться и увидеть, как Достопочтенный, которого он желал защитить любой ценой, позволив Чимингу пронзить свое тело, ступил на тот путь, на котором выживали немногие.

Тысячи мечей пронзили тело Вэньженя, но он ни на мгновение не прервал чтение заклинания. Он медленно поднял руку и с трудом нарисовал в воздухе массив, соответствующий узорам на его теле.

Массив, Запирающий Жизненные Силы Души. После того, как массив был завершен, его очерченные малиновым светом линии вошли в душу Вэньженя.

Используя тело, вырвать кровь, и используя кровь, запечатать душу.

Меч покинул тело Вэньженя Э, и в тот момент, когда лезвия вышли из его плоти, тело Вэньженя взорвалось облаком кровавого тумана, рассеявшегося по пещере.

Алебарда Семи Убийств издала жалобный крик, а далекая звезда Южной Медведицы постепенно окрасилась в кроваво-красный цвет.

Через несколько минут кровавый туман постепенно сгустился, превратившись в человеческую фигуру. В тот момент, когда его тело и душа были рассеяны, он пережил разрывающую душу боль, но, собрав в кулак всю свою волю, сумел завершить Процесс Разделения Крови.

В мире культивирования существовала утерянная техника, называемая Искусством Разделения Крови.

Надо было вырезать кровавые метки на своей плоти, затем добровольно уничтожить свое тело и душу, в последний момент перед смертью используя эту технику. Это соединило бы душу и тело человека воедино, и с тех пор, если бы в мире осталась хоть одна капля его крови, он бы не умер.

За прошедшие сотни тысяч лет лишь один человек преуспел в Искусстве Разделения Крови. Никто не прибегал к этой технике не потому, что все были слишком слабы для нее, а потому, что было слишком мало шансов на успех. Не имея железной воли, невозможно было вынести такую боль.

После завершения этого ритуала можно было оправиться от любой раны, какой бы тяжелой она ни была, при условии, что в теле осталось достаточно духовной энергии.

Вэньжень Э снова надел свою ранее сброшенную на пол черную мантию. Боль от того, что он разбил собственную душу, все еще чувствовалась в теле. Он немного нахмурился и, достав из рукава таблетку, проглотил ее.

Почти полностью восстановившись, он поднял Инь Ханьцзян и направил свою только что восстановленную духовную энергию, в его меридианы, прогоняя убийственную ауру Сжигающего Небеса Барабана.

Следующие несколько месяцев Вэньжень оставался в этой маленькой пещере, поглощая духовную энергию, чтобы передать ее Инь Ханьцзяну, медленно восстанавливая его поврежденные меридианы.

А далеко от того места Бейли Цинмяо, взбираясь в гору, тащила на своей спине Цю Конгсюэ.

Цю Конгсюэ сказала Бейли Цинмяо:

- Оставь меня в покое, не тащи меня в свою секту, - а потом потеряла сознание. Ее раны были тяжелее, чем те, что получил Вэньжень. Свет Будды был ужасно эффективен против призрачных культиваторов, и все духи, что жили внутри ее тела, были возвращены на пути реинкарнации. У нее не осталось ни капли сил.

Бейли Цинмяо предположила, что Цю Конгсюэ не хотела возвращаться в свою секту, потому что, имея столь сильные повреждения без малейшей надежды на выздоровление, не желала в таком виде предстать перед своими товарищами. И она была полна решимости спасти своего товарища-культиватора.

Сообщив в секту о сложившейся ситуации с помощью своего талисмана, она привязала к своей спине бывшую без сознания Цю Конгсюэ и отправилась на гору Девяти Котлов.

Говорили, что гора Девяти Котлов была когда-то местом обитания бессмертных. Там даже у культиватора уровня Махаяны силы были бы подавлены до уровня обычного человека.

Бейли Цинмяо не могла летать, а скалы здесь были коварны. Но она, ухватившись за лозу, упорно лезла вверх, стиснув зубы и сдерживая слезы.

По пути наверх она падала бесчисленное количество раз, все ее лицо и тело были покрыты синяками и ссадинами. Она не раз думала о том, чтобы сдаться, но каждый раз вспоминала, что человек, лежавший на ее спине, полагался на нее. А еще она вспоминала о всех тех, кого она не смогла спасти в Великой Войне Сект, и, стиснув зубы, она подбадривала себя, продолжая свое восхождение.

Добравшись до вершины, она была готова рухнуть от усталости.

Гриб из Плоти был очень хорошо спрятан, его невозможно было найти обычным людям. Но когда Бейли Цинмяо рухнула на вершине горы, гриб, приняв ее за труп, был привлечен ее божественной сущностью и поэтому поднялся из-под земли, чтобы съесть ее.

Духовная змея, защищавшая Гриб из Плоти, скользнула к нему и, увидев, что гриб появился из-под земли, набросилась на него и начала бороться с ним.

От этого шума очнулась Бейли Цинмяо и была вне себя от радости, увидев прямо перед собой Гриб из Плоти. Собрав последние силы, она убила змею и сорвала Гриб из Плоти, а затем из него и из змеи приготовила отвар.

Даже аромат, исходивший от Гриба из Плоти, исцелил раны Бейли Цинмяо, а также позволил ей подняться с пятого на последний уровень Формирования Ядра.

Если бы она выпила отвар, то, вероятно, смогла бы прорваться на следующий уровень. Но он был нужен ей не для себя. Она смазала Цю Конгсюэ отваром, наблюдая, как плоть вновь появляется у той на костях.

- Так ты девушка! - радостно воскликнула она.

После того, как все органы Цю Конгсюэ были восстановлены, Бейли Цинмяо скормила ей весь оставшийся бульон, до последней капли.

Уровень Цю Конгсюэ мгновенно восстановился, вернувшись к Махаяне, а ее розовая кожа выглядела теперь просто идеально.

Очнувшись, Цю Конгсюэ увидела красивую девушку, что, подперев подбородок одной рукой, с искренней радостью наблюдала за ней.

- Старшая, наконец-то ты исцелилась!

Исцелилась? Цю Конгсюэ села и почувствовала, что с ее телом что-то не так. Проверив себя, она увидела, что теперь у нее есть плоть.