Достопочтенный дьявол тоже хочет знать

Достопочтенный дьявол тоже хочет знать

- Вэньжень Ву! - Вэньжень как раз нес маленького Инь Ханьцзяна назад, когда его настиг возмущенный крик. - Это ты на днях разгромил винный магазин Усатого Ван?

Высокий и крепкий мужчина с широкими плечами и тонкой талией, на голову выше молодого Вэньженя Э, стремительно приблизившись, с силой стукнул Вэньженя Э по лбу. - Мы в армии должны защищать мирных жителей, какого же ты устраиваешь разруху?

Некоторое время Вэньжень Э молча смотрел на этого человека, прежде чем вспомнил, что это был его старший брат, Вэньжень Тай, названный так в честь строк «страна процветает, а люди живут в мире».

Это было слишком давно. Только после долгих раздумий Вэньжень вспомнил, что как-то раз он и вправду разнес магазин. Усатый Ван был мрачным пьяницей, который всегда говорил, что этот город рано или поздно падет, что клан Вэньжень уйдет и его заменит какой-нибудь бесполезный чиновник, жрущий вино, который при приближении беды бросит город и убежит. Вместо того, чтобы оставаться здесь, им всем стоило бы умереть пораньше, чтобы успеть перевоплотиться.

Вэньжень Э пришел в винный магазин несколько дней назад. Юности свойственна прямота и эмоциональность. Если он кого-то презирал, то делал это от всей души. Если ему кто-то нравился, значит, он по-настоящему дорожил этим человеком. Он уважал своего отца и старших братьев и думал, что ничего не может случиться с приграничным городом, пока здесь был клан Вэньжень, поэтому он пришел в ярость, услышав слова Усатого Ван. Ночью он, спрятав лицо, разбил все винные кувшины Усатого Ван, а также сбрил ему усы, оставив кучу порезов на его коже.

Он думал, что сделал все тихо, но не учел, что в приграничном городе он был единственным подростком с хорошими навыками боевых искусств, который весь день прыгал по крышам. Такие яркие, излучающие презрение глаза были только у него, и их можно было узнать с первого взгляда.

Лоб молодого А-Ву стал ярко-красным от шлепка брата. Инь Ханьцзян разозлился и укусил Вэньжень Тая за руку.

Вэньжень Тай мгновенно пришел в бешенство.

- Малыш, отпусти! У меня крепкая рука, ты сломаешь зубы, если будешь так сильно кусать!

Маленький Инь Ханьцзян:

- ...

Крепкий молодой человек, растерявшись, не знал, что ему делать с Инь Ханьцзяном, боясь причинить ему боль, и, наконец, перенес свой гнев на своего младшего брата. - Вэньжень Ву, ты теперь прикрываешься детьми, когда делаешь что-то не так?

- Малыш Цзян, отпусти. - Вэньжень нежно сжал лицо Инь Ханьцзяна. – Тебе только что перевязали раны на лице. Осторожнее, не то они откроются.

Инь Ханьцзян медленно расслабил челюсть. Вэньжень обнял его одной рукой, а другой обнял за плечи старшего брата. Он прижался лбом к широкой руке Вэньжень Тая и тихо сказал:

- Брат, я так рад видеть тебя снова.

Даже если это было только в его воспоминаниях.

Вэньжень Тай круглый год был на границе, и его кожа была темной от загара и грубоватой. Его лицо покраснело, и, подняв покрытую шрамами мозолистую руку, он погладил Вэньженя по голове, прежде чем прийти в себя.

- Не старайся, это не смягчит твое наказание!

В тот день Вэньженя избили. Его отец оставался в армейском лагере, а старший брат - в тылу, поэтому Вэньжень Тай потащил его извиниться перед Усатым Ван и возместить ущерб, а затем прямо там же, в винной лавке, на глазах у мирных жителей свершил военное правосудие над Вэньженем и приговорил его к пятидесяти ударам железным прутом, так что его били до тех пор, пока кожа на его молодой спине не лопнула.

Маленького Инь Ханьцзяна, который выл от ярости и изо всех сил пытался вырваться, чтобы защитить своего Достопочтенного, держала мать Вэньженя.

- Не двигайся! – Эта женщина только казалась нежной, но на самом деле была строгой. - Стой спокойно и смотри. Независимо от того, почему он это сделал, солдат, который причиняет вред гражданскому лицу по личным причинам, должен быть наказан по военному закону. Поскольку он молод, его наказание было облегчено, иначе оно не закончилось бы, пока этот жезл не сломается!

- Больно... - Инь Ханьцзян положил руку на свое сердце.

- Конечно, это больно. Боль сына - это боль в сердце матери, - слеза побежала по щеке матери Вэньженя Ву, но она не вытерла ее и продолжила. - Но он должен вытерпеть побои. Все, что касается гражданских лиц, очень важно!

Слеза, которую она так и не утерла, упала на руку Инь Ханьцзяна. Он лизнул его. На вкус он был соленый и горький.

После избиения доктор Ли перевязал раны Вэньженя — их было довольно много.

Когда это было сделано, ему еще нужно было стоять на коленях в мемориальном святилище в течение дня и ночи.

Маленький Инь Ханьцзян хотел пойти с ним его, и местным жителям пришлось принести для него подушку. Из-за того, что с ран на его ногах недавно срезали омертвевшие ткани, он не мог встать на колени и вынужден был сидеть на подушке, полный негодования.

- Достопочтенный был прав.

- Нет, я ошибся, - мягко объяснил Вэньжень Э.

- Разве Достопочтенный может ошибаться? - Инь Ханьцзян поднял голову, его глаза наполнились восхищением.

- Так вот каким ты видел меня все это время? - Вэньжень улыбнулся и щелкнул его по носу. - Неудивительно, что в твоих глазах я меньше всего похож на самого себя.

При упоминании о том, что он не смог отличить его от внутренних демонов, лицо Инь Ханьцзяна сморщилось, выдавая его беспокойство.

Поскольку это было сознание Вэньженя, а Инь Ханьцзян был здесь лишь частью своей души, здесь его не беспокоили внутренние демоны. В его глазах был только молодой Вэньжень Ву. Однако его окружали мать и брат Вэньженя Э, очень похожие на него. Они причинили боль его Достопочтенному, но поскольку они так сильно напоминали его, Инь Ханьцзян не мог найти в себе силы ненавидеть их.

Вэньжень потрепал маленького Инь Ханьцзяна по голове и серьезно сказал:

- Инь Ханьцзян, я не был рожден могущественным или мудрым. В юности я думал, что мой отец и братья - боги и могут одолеть все бедствия мира, а приграничный город навсегда останется мирным, но это была серьезная ошибка.

Кто мог быть всемогущим? Люди лишь могли выпрямить спину, не позволяя кому-либо заметить свою слабость, даже если их позвоночник был сломан.

Вэньжень рассказал Инь Ханьцзяну, что произошло после того, как его избили. После того, как он был наказан на целый месяц, в отпуск из армии прибыл его отец, генерал Вэньжень, и услышав, что произошло, он устроил Вэньженю еще одну взбучку. А потом, превратившись снова в доброго отца, он рассказал Вэньженю историю Усатого Ван.

Этому пьянице сейчас было пятьдесят лет, и сорок лет назад, когда генерал Вэньжень был еще ребенком, на границе сложилось отчаянное положение, войска бежали, и в город вторглись варварские племена. Усатый Ван, которому тогда было всего десять лет, был спрятан в винном погребе своей матерью, и его невинные, детские глаза стали свидетелями бесчисленных ужасов.

Слушая, Инь Ханьцзян думал о своем прошлом, и боль в груди мешала ему дышать.

Вэньжень Э притянул его к себе на колени и продолжил.

- И все же он сумел выжить, дождавшись, пока мой дед не вмешался и не повел войска в бой, вернув город. Поскольку он был военным сиротой, он мог вместе с армией добраться до ближайшего правительственного учреждения, где был сиротский приют, принимающий таких детей. Однако он не покинул город, а присоединился к ополчению. В прошлом, еще до моего рождения, он стоял рядом с моей матерью на городской стене, бросая камни на вражеских солдат, чтобы остановить их.

- Тогда почему он говорил такие вещи? - Спросил Инь Ханьцзян.

- Потому что все это было правдой. Клан Вэньжень не смог защитить город. - Голос Вэньженя был полон боли.

Это было прошлое, к которому он никогда не хотел возвращаться. Жизни всех людей были наполнены как добром, так и злом, будь то хитрые мошенники или пронырливые деляги. Никто не мог быть окрашен только в черный или только в белый цвет, все они были частью приграничного города, наполняя его жизнью.

В конце концов клан Вэньжень был уничтожен, и двор уступил девять провинций на границе вражеским племенам. На следующий день варвары устроили резню в городе, не щадя ни мужчин, ни женщин, ни молодых, ни старых.

- Не смотри на меня. - Вэньжень держал крошечного Инь Ханьцзяна на коленях, прижав его лицо к своей груди. Инь Ханьцзян все пытался поднять голову, но Вэньжень всегда тянул его назад. Прямо сейчас он был еще молод и мог позволить себе слабость.

Капли ледяной воды упали на волосы Инь Ханьцзяна. Инь Ханьцзян подумал, что эти капли тоже должны быть солеными и горькими.

- Достопочтенный... - Голос Инь Ханьцзяна был приглушен грудью Вэньженя, от которой исходили волны его молодой силы.

- Здесь зови меня А-Ву, - сказал Вэньжень Э.

— А-а-Ву... - Инь Ханьцзян покраснел и не знал, было ли это лишь оттого, что его так сильно прижали к груди.

Вэньжень Ву в то время обладал великолепным здоровьем и уже через несколько дней после наказания снова весело прыгал по крышам, каждый день переча своему учителю. Он украл вино, которое было зарыто для его сестры*, и сидя на карнизе, выпил его, даже дав немного и Инь Ханьцзяну. После того, как его мать узнала об этом, она схватила его за уши и как следует отлупила. Маленький Инь Ханьцзян сидел на стуле, прикрыв глаза руками, и смотрел, как наказывают брата А-Ву. Его пальцы были широко растопырены, пара больших ярких глаз выглядывала между третьим и четвертым пальцами.

*традиция одной из провинций Китая, когда при рождении девочки в землю закапывается кувшин с вином, который потом откопают только в день ее свадьбы, чтобы торжественно выпить с гостями. У наших южных народов тоже есть такая традиция. Мне даже довелось один раз на свадьбе выпить такой коньяк, который отец невесты закопал при ее рождении, а потом угощал им гостей))) Не сказать, что вкусно, зато очень красиво.))))