— Знаешь, Мышонок, мне очень хочется оставить тебя здесь, со мной, навсегда, — продолжал он.

Иногда я задавалась вопросом, был ли он телепатом или было что-то симбиотическое в наших отношениях Господина и раба, что давало ему привилегированный доступ к моим мыслям.

Разве я не желала того же самого?

—Я знаю, что это невозможно по множеству причин, но я хочу убедиться, что ты всегда будешь помнить, что принадлежишь мне. Ты вспомнишь, когда меня не будет, и почувствуешь мою потерю в своей киске, разуме и груди. Ты почувствуешь фантомное давление моей руки на твое горло, как ожерелье, которое ты не можешь снять. И, Красавица моя, ты будешь носить на своей коже символ моей родословной, чтобы любой, кто посмеет раздеть тебя, увидит, как ты наклоняешься, чтобы трахнуть тебя.

—О чем ты говоришь? — спросиал я, прежде чем руки Александра на мне превратились в кандалы, и он потащил меня в конец конюшни, где далеко от заполненных сеном стойл стоял кирпичный очаг, потрескивавший от небольшого огня. Что-то поджаривалось в этом пламени, железный столб погрузился в глубины.

Страх нахлынул на меня, заводя меня, хотя я была в ужасе, потому что моя обусловленность научила меня, что страх перед Александром может также принести удовольствие.

Он прижал меня к кирпичам, положив мои руки по обе стороны от  головы, чтобы я могла опереться на них, а затем вытянул мои бедра, раздвинув ноги так, чтобы я выглядела именно так, как ему нравилось. Я вздрогнула, когда он осыпал поцелуями и нежными укусами мою шею, в то время как его ловкие пальцы расстегнули мое платье с запахом и позволили ему упасть на землю подо мной. Я оттолкнула его в сторону, что принесло мне довольное мычание, а его язык провел по краю моего уха.

Его грубые руки скользили по каждой щеке моей голой задницы, раздвигая их и меся, как тесто.

—Такая сладкая задница, — похвалил он. —Дайте мне побольше.

Я наклонила свои ягодицы под более крутым углом для него и была вознаграждена тем, что его палец провел по моей щели в мокрую сочащуюся киску.

—Мне нравится, когда ты вот так показываешься мне, — подтвердил он, погружая один палец, а затем другой прямо внутрь меня, чтобы я могла почувствовать дразнящую растяжку.

Мои бедра отклонялись назад, ища трения. Он грубо рассмеялся и отошел в сторону, чтобы я могла наблюдать, как он медленно расстегивает ремень.

Он увидел, как мои глаза вспыхнули, и остановился. —Я собирался отдать тебе семя, но, похоже, моя Красавица жаждет чего-то пожестче.

Я прижалась к стене, мои губы приоткрылись, когда прохладный воздух поцеловал мои опухшие складки.

—Ответь мне. Его голос пронесся по всему пространству и приземлился на мою кожу, как электрический разряд.

—Да, Мастер. Я хочу чего-нибудь пожестче.

—Мне нравится слышать, как этот пышный рот произносит слово «Мастер», — признался он с сексуальным стоном. —Сейчас.

—Я дам тебе пятнадцать ударов ремнем, пока твоя кожа не расцветет краснее розы, а потом я буду трахать тебя у стены, как тот зверь, за которого ты меня принимаешь, — сказал он мне  своим шелковым , мягким голосом, его слова связывают меня с его волей. — Хочешь, Мышонок?

Он был горячим на пути ядерных взрывов и бушующих лесных пожаров, которые разорвали землю. Он был горяч до того, что было стихийно и действительно болезненно опасно для здоровья человека.

Я решила тогда и там, пока он затягивал свой кожаный ремень между руками и туго натягивал его, готовясь, что я не возражала бы против небольшого тепла.

— Да, Мастер, — сказала я, когда он подошел ко мне сзади с поднятой рукой.

В следующее мгновение трещина на коже коснулась моей кожи, словно горячий поцелуй. Мои бедра дернулись вперед, пытаясь избежать боли, когда она туннелировала из моей кожи в мышцы и через мою ноющую киску.

—Ты снова двигаешься, и я все еще буду трахать тебя, но я не позволю тебе кончить, — предупредил он.

Я стиснула зубы и подставила свою попку.

Следующий удар попал в цель, и я зашипела сквозь зубы от силы удара. Пояс отличался от всего, что я брала раньше. Он прорезал широкий путь тепла, который пламенел тем жарче, чем дольше оставался на моей коже.

Пока он продолжал шлепать меня, мой разум становился тяжелым и темным, растворяясь в месте, где не было ни шума, ни хаоса, ни проблем или ужасов, а только чистая бархатная чернота и яркие цветные круги блаженства каждый раз, когда наносился удар.

Бессознательно мои бедра двигались назад при каждом ударе, вызывая боль, потому что мое тело было хорошо знакомо с тем, как превратить ее в отупляющее удовольствие.

Я захныкала, когда услышала, как опустился ремень, не потому, что мне было больно, а потому, что я жаждала новых раздражителей.

Я чувствовала себя неисправной розеткой, повсюду течет электричество, отчаянно нуждаясь в наполнении, чтобы токи перестали меня опустошать.

Александр точно знал, что мне нужно, но не давал мне этого.

Вместо этого он дразнил свою пухлую головку члена у скользкого входа в мою пизду.

—Я чувствую, как ты обливаешь мой член, — сказал он, дразня меня, прижимаясь ко мне, а затем соскальзывая прочь. —Сожми  ноги,— я так и сделала, и он застонал, когда я зажала его между своими липкими бедрами. —Я мог бы трахнуть тебя вот так и кончить на весь твой живот. Ты бы хотела этого?

—Нет, —выдохнула я, когда он начал трахать мои влажные бедра, горячий кончик его эрекции с каждым толчком ударялся о мой пульсирующий клитор. — Нет, трахни меня.

Его горячее дыхание обдавало мою мокрую от пота шею, когда он прижимался ко мне, а я к стене. Я ахнула, когда ширина очага коснулась моих чувствительных сосков.

— Скажи мне, чего именно ты хочешь, и я, может быть, дам тебе это.

Я застонала, когда он обхватил одной рукой мои бедра и начал щелкать пирсингом клитора в мою ноющую плоть. Мои ноги начали трястись, оргазм на горизонте, который, как я знала, сравняет меня с землей, как цунами.

—Пожалуйста, Хозяин, дай мне свой твердый член и трахни меня, пока я не вынесу этого,— умоляла я.

— Хорошо, Мышонок, — со стоном сказал Александр, а затем наклонил бедра и погрузил всю свою толстую длину глубоко в меня.

Александр обхватил рукой мое горло, чтобы удержать меня в равновесии, и вскочил, словно дикое животное, которое, как я знала, жило в самом сердце его цивилизованного внешнего вида.

Я пришла к оргазму мгновенно.

Все мое тело сотрясалось от его силы, зубы и кости стучали, мысли тряслись в голове, пока не осталось всего два слова.

Я его.

—Моя, —казалось, эхом повторил он, усаживая меня на свой конец и позволяя моим яростно сжимающимся стенкам доить его до нитки.

Я прислонилась к стене, пошатываясь от того, как он мог разорвать меня на части и снова собрать лучше, чем раньше, каждый раз, когда он прикасался ко мне. Я лениво задавалась вопросом, была ли я обучена реагировать на боль и контролировать таким образом из-за моей обусловленности или во мне всегда было отдавать темное семя в моем сердце, которое нужно было посеять только правой рукой. чтобы приносить плоды.

Александр все еще был внутри меня, но я чувствовала, как он наклонился близко к огню. Я попыталась повернуть голову, чтобы увидеть, что он делает, но его рука поднялась и мягко прижала мою щеку к стене, обездвиживая меня.

—Что ты?! —Я закричала, когда что-то раскаленное добела поцеловало нижний край моей левой ягодицы, прожигая так глубоко мои почти чувствительные нервы, что перед моим взором вспыхнули белые и черные звезды.

Александр долго держал меня твердой рукой и бедрами, прежде чем унять ужасную боль.

Слезы текли по моим щекам и попадали в его пальцы, когда он, наконец, обошел меня, чтобы я могла повернуться к нему лицом. Я попыталась отвести руку назад, чтобы коснуться жгучей боли на заднице, но он поймал мои руки и свел их между нами, чтобы поцеловать каждый сустав.

—Что ты сделал?— икнула я.

Его темно-русые брови нахмурились над холодным стальным огнем в глазах. Они вонзились в мой взгляд так же, как что-то безвозвратно вклеенное в мою задницу.

— Я отметил тебя своим гербом, — сказал он, целуя и кусая мои костяшки пальцев в нежной, ритмичной манере, которая убаюкивала меня, как рука на спине котенка. —Теперь, куда бы ты ни пошла или как далеко бы ушла от меня в этой жизни, сейчас или после того, как наши пять лет истекут, все будут знать, кому ты принадлежишь.

Я фыркнула. — Семье Дэвенпорт?

— Нет, — тихо прорычал он, сильно кусая мясистую подушечку моего большого пальца, а затем втягивая его в рот. —Ты всегда будешь принадлежать только мне.

—Сегодня вечером ты являешься продолжением меня самого, моя Красавица, поэтому я ожидаю, что ты будешь образцом подчинения и чувственной силы. Это понятно?

Я кивнула, стоя на коленях на полу, заломив руки за спину и опустив голову так, что мое лицо было закрыто шелковистыми волосами.

Александр стоял надо мной, войдя в комнату после того, как привел себя в порядок в ванной своего лондонского дома в Мэйфер. Мне было дано указание искупаться, одеться в сложные кожаные ремни, разложенные для меня, а затем встать на колени, чтобы мой Мастер осмотрел меня.

Он делал это и сейчас, кружил вокруг меня, обращая внимание на то, как линии ремней  изгибаются вокруг моих бедер, подчеркивая форму моей большой груди и приятно врезаясь в нижнюю часть моей пухлой задницы. Волосы были распущены, расчесаны, как гладкий плащ чистой ночи, вокруг  плеч и спины, макияж был таким же драматичным, подчеркивая яркое золото моих глаз и точную форму  полного рта.

Я смотрела на себя в зеркало, когда собиралась, и между моих бедер стало влажно. Я выглядела как ходячий секс. Не что-то дешевое и безвкусное, что можно купить на углу улицы, а что-то стильное и дорогое в качестве первоначального взноса за дом.

Это должно было заставить  чувствовать себя опустошенной, как часто заставляла меня чувствовать  моя красота, но той ночью, едва одетая во что-то, выбранное для меня моим Мастером, я чувствовала себя богиней.