Я была в порядке.

Я была в безопасности.

Я была храброй.

И я могла, по крайней мере, притворяться, пока у меня это не получится.

— Я подумала, что лапша начала кипеть, — объяснила я, поворачиваясь обратно к плите.

Мы оба знали, что это ложь, но он позволил мне её.

Он позволил мне проявить храбрость, и за это я полюбила его еще больше.

Мы сидели за столом, горели свечи, на заднем плане играла тихая музыка. Он рассказал мне о телефонном звонке, который он получил ранее на этой неделе от ребенка с просьбой нанять его, чтобы найти пропавшую мягкую игрушку, и о том, как все закончилось тем, что мама рассыпалась в извинениях, когда застукала мальчика разговаривающим по телефону. Мы рассмеялись, и на мгновение к нам вернулась храбрость. Я потянулась через стол и погладила его шершавые пальцы своими, соединив только кончики вместе, пока мы допивали наши напитки.

Это было прекрасно, и на мгновение я действительно поверила, что я была храброй.

Но все мысли о храбрости с треском улетучились, когда я стояла у раковины и мыла посуду. Появилась одна рука, ставящая блюдо на стойку, в то время как другая покоилась на моем бедре. Легкое, необдуманное прикосновение. Успокаивающее, дающее мне знать, что он был там.

Но все, что я почувствовала, это как пальцы впились в мои бедра, срывая с меня нижнее белье. Все, что я видела - это тьма, ад и страх.

Прилив адреналина пробежал по моим венам так резко, что стало больно. От ожога мои мышцы напряглись, приводя их в движение, и я резко обернулась только для того, чтобы оттолкнуть его. Тарелка разбилась об пол, когда он уронил ее, чтобы удержаться, и это только добавило хаоса в вихрь прошлого и настоящего, ненависти, гнева, печали, страха и паники, бушующий подобно шторму в моем сознании.

Он поднял обе руки, его глаза расширились, когда я свернулась калачиком, дрожа слишком сильно, чтобы скрыть это. Он сделал шаг, словно желая утешить меня, и еще одна вспышка огня вспыхнула в моей крови.

— Нет, нет, — закричала я. — Не надо. Не прикасайся ко мне.

— Луэлла, — выдохнул он, не двигаясь ни на дюйм.

Покачав головой из стороны в сторону, я прикусила губу, чуть не порвав кожу, и пятилась, пока не уперлась спиной в стену. От стыда у меня скрутило живот. Желчь вскипела от поражения, и я больше не могла выносить ощущения его взгляда на себе. Я представила, как я выгляжу, и возненавидела себя еще больше. Я не хотела, чтобы он видел меня такой. Я не хотела, чтобы он делал все еще хуже.

— Убирайся, — крикнула я.

— Луэлла, пожалуйста.

— Я сказала, убирайся. — Он заколебался, и я, наконец, встретилась с ним взглядом, впуская его в безумный поток эмоций, сотрясающих меня изнутри. — Убирайся. Уходи. Убирайсяубирайсяубирайсяубирайся.

Я потерялась в себе - в панике. С каждым переломом в моем сознании я все больше нуждалась в том, чтобы он ушел. Моей единственной целью было заставить его уйти, пока я окончательно не сдалась, и поэтому я кричала до тех пор, пока он, наконец, не отступил на шаг.

Я оскалила зубы, как дикое, тяжело дышащее животное, слезы текли по моему лицу. Волосы, которые он так тщательно зачесал назад ранее, дикой массой прилипли к моим мокрым щекам. Я больше не знала, кто я такая, и не хотела, чтобы он видел меня такой.

Как только он скрылся в дверном проеме, я сползла по стене и крепко обхватила руками колени, надеясь, что если я сожму их достаточно крепко, то смогу удержать осколки вместе.

— Я звоню Эви. Как только она будет здесь, я уйду. Я просто… я не могу оставить тебя одну, — крикнул он из-за угла.

Я не могла ответить. Уткнувшись головой в колени, я не выдержала. Моя грудь сотрясалась от беззвучных рыданий, когда я раскачивалась взад-вперед, пытаясь навести порядок в своих мыслях.

Я не знала, сколько прошло времени, но в мгновение ока и после самой долгой паники гибкая фигура Эви появилась в дверном проеме, одетая в блестящее черное платье.

— Не прикасайся ко мне, — выдохнула я. — П-п-пожалуйста.

Шок от того, что она обнаружила меня на полу с широко раскрытыми глазами, сменился спокойной, гордой уверенностью, которой я хотела бы обладать хоть на каплю.

— Я просто присяду.

С каждым шагом я сжималась все плотнее, не сводя с нее глаз, как будто она могла напасть в любой момент. Но, как и было обещано, она плюхнулась рядом со мной, вытянув ноги и скрестив их, а она откинулась назад, опираясь на ее руки - ни о чем на свете не заботясь.

— Я имею в виду, что трудно держать свои руки при себе, ты же знаешь, мне всегда нравилась эта твоя занудная аура, но я справлюсь.

Удивительно, но у меня вырвался булькающий смех, вызвавший лишь новую волну слез.

Я поняла, что Эви сопротивлялась сильнее, чем показывала, когда заметила, что кончики ее пальцев побелели от того, что они так сильно вдавились в пол.

— У тебя случайно не осталось остатков? Пахнет потрясающе, и мне пришлось уйти до того, как мы поели.

— Мне ж-ж-жаль.

— Сучка, пожалуйста. Он был хромым, а место было слишком шикарным. У них был бы примерно двухунциевый кусок мяса и одна связка овощей, о которых я никогда не слышала. Ты, наверное, спасла меня.

Я успокоила себя лишь несколькими судорожными вдохами и постоянным потоком слез. Эви медленно придвинула свою руку ближе, и я заставил свои мышцы ослабить смертельную хватку, которой были сжаты мои ноги, вместо этого вцепившись в нее, как в спасательный плот в бурлящем океане.

—Я с-сломлена, Эви.

— Не-а. — Она повернула свою руку и сжала мою в ответ. — Несколько шишек и ушибов, но никто не сможет сломить мою лучшую подругу.

— Черт, — выдохнул я.

— Я держу тебя, — пообещала она.

И с этими словами я отпустила себя и прильнула к ней. Она подхватила меня на руки, опустившись на колени в своем прекрасном платье на полу моей кухни, усеянном осколками стекла, и крепко обняла. Я плакала ей в плечо и прижималась к ней, позволяя ей сжимать мои осколки, чтобы я не рассыпалась.

— Я держу тебя, — снова пообещала она. — Я всегда тебя удержу.

Она покачивала меня взад-вперед и гладила по волосам, успокаивая меня, медленно отводя от грани безумия.

Как только я достаточно успокоилась и перестала так сильно дрожать, она подняла меня и помогла дойти до моей спальни. Она стояла надо мной, пока я умывалась, и помогла мне надеть пижаму, достав пару и для себя. Она укутала меня, как ребенка, и забралась ко мне, крепко прижимая к себе.

— Ты в безопасности. Ты не одинока. — Она шептала утверждения, продолжая гладить меня по волосам, пока ко мне не подкрался сон.

Прежде чем я сдалась, она дала еще одно обещание.

— Ты идешь на терапию. Даже если мне придется затащить тебя туда самой и примотать скотчем к стулу. Даже если ты возненавидишь меня. Я люблю тебя достаточно сильно, чтобы заставить тебя обратиться за помощью, когда ты слишком упряма, чтобы получить ее самой.

Я ничего не сказала, потому что усталость измотала меня до предела, а спор с Эви отнял бы у меня больше, чем я могла отдать. Вместо этого я сосредоточилась на ее нежных словах и позволила сну завладеть мной.