ГЛАВА 54

Четверг

 

В день похорон Столе Эуне было холодно и дул сильный ветер. Волосы присутствующих развевались ветром, и в какой-то момент, словно сюрприз, с безоблачного неба посыпались градины. Утром Харри побрился, и его худощавое лицо, смотрящее на него из зеркала, казалось, принадлежало к более счастливым временам. Может быть, это поможет. Но, вероятно, нет.

Когда он поднялся на трибуну, чтобы сказать несколько слов, как просили его Ингрид и Аврора, он оглядел переполненную церковь.

На первых двух рядах сидели члены семьи Столе. В ряду позади них сидели близкие друзья, большинство из них Харри никогда не встречал. В следующем ряду сидел Микаэль Бельман. Очевидно, Бельман был рад, что дело раскрыто, а убийца Хельге Форфанг оказался за решёткой, но он держался в тени всю неделю, в то время как газеты насыщались потоком новых подробностей, которые обнародовала полиция. Например, рассказом Хельге Форфанга об убийстве собственного отчима. Однако Мона До и «ВГ» подали хороший пример, не опубликовав видео, на котором голый Маркус Рё признаётся в сексуальном насилии над своим пасынком, а просто сославшись на его содержание. Но для тех, кто действительно хотел его посмотреть, клип, конечно же, был доступен онлайн.

Харри увидел Катрину, сидящую рядом с Сон Мином и Бодиль Меллинг. Катрина всё ещё казалось усталой, ей предстояло проделать ещё много работы, и оставалось ещё много неясного. Но, естественно, она испытала облегчение от того, что убийца был пойман и признался в содеянном. Во время допросов Хельге Форфанг рассказал им всё, что им нужно было знать, большая часть его рассказа соответствовала предположениям Харри о том, как произошли убийства. Мотив — отомстить отчиму — был очевиден.

Харри прибыл в церковь на «Мерседесе» Эйстейна вместе с Трульсом и приехавшим из Финнмарка Олегом. Трульс уже вернулся к работе в полиции, учитывая, что его больше не подозревали в мошенничестве, и отпраздновал это событие, купив костюм для похорон, подозрительно похожий на костюм Харри. Эйстейн, со своей стороны, утверждал, что перестал торговать кокаином и хочет зарабатывать себе на жизнь, крутя баранку автомобиля. Сказал, что подумывает о том, чтобы стать водителем скорой помощи.

— Вот, что я тебе скажу, трудно отвыкать, если ты один раз включил сирену и увидел, что пробки на дороге тебе нипочём — как грёбаное Мёртвое море Моисею. Или это было Галилейское море? Какое оно ни было, это уже неважно.

Трульс проворчал:

— Нужно пройти много курсов и тому подобного, прежде чем ты сможешь стать водителем скорой помощи.

— Дело не в этом, — ответил Эйстейн. — Понимаешь, в этих машинах куча наркотиков, и я не могу находиться рядом с ними, я не такой волевой, как Кит Ричардс. Итак, я выбрал дневные смены в таксомоторной компании в Холмлии⁸⁷.

Руки Харри дрожали, и было слышно, как громко шуршат листы бумаги, которые он держал в руках. Сегодня он не пил — напротив, он вылил остатки из бутылки «Джим Бим» в раковину в своём гостиничном номере. Он собирался быть трезвым до конца своей жизни. Таков был план. План всегда был таковым. В субботу они с Гертом собирались отправиться на лодке в Несодден. Харри представил это. Его руки перестали дрожать. Он прочистил горло.

— Столе Эуне, — сказал он, потому что решил начать, назвав полностью его имя. — Столе Эуне стал героем, которым он никогда не стремился стать. Но стать которым в конце своей жизни его заставили обстоятельства и его собственное мужество. Естественно, если бы он был здесь, он был бы против того, чтобы его называли героем. Но его нет. И в любом случае его возражение мы бы не приняли. Когда мы столкнулись с проблемой захвата заложника, о которой все вы наверняка читали в газетах, его голос прорвался сквозь нашу болтовню. «Разве вы все не слышите, что я говорю? — крикнул он со своей кровати. — Это простая математика». Столе Эуне утверждал бы, что именно чистая логика, а не героизм заставила его надеть мою одежду, занять моё место, принять за меня смертный приговор. План состоял в том, чтобы я покинул место происшествия вместе с заложником до того, как обнаружится, что мы поменялись местами, или я вмешаюсь при необходимости, если Столе разоблачат. Это был не мой план. Это был его план. Он попросил нас оказать ему эту услугу, позволить ему обменять свои последние дни боли на другой сценарий, который действительно имел смысл. Это был хороший аргумент. Самое лучшее в нём то, что он увеличивал вероятность спасти заложника, если Форфанг сосредоточится на Столе, а я мог вмешаться, если произойдёт что-то непредвиденное. Уход Столе, как и большинство самоотверженных героев, заставил ощутить чувство вины. Прежде всего, ощутить меня самого как лидера группы и предполагаемого получателя чаши с отравой там, на крыше. Да, я виновен в том, что оборвал жизнь Столе Эуне. Жалею ли я об этом? Нет. Поскольку Столе был прав, на самом деле это простая математика. И я верю, что он умер счастливым человеком. Счастливым, потому что Столе принадлежал к той части человечества, которая находит глубочайшее удовлетворение в том, чтобы внести свой вклад и сделать этот мир немного лучше для всех нас.

После похорон, в соответствии с пожеланиями Столе, в ресторане «Шрёдер» состоялись поминки, на которых были поданы бутерброды и кофе. Заведение было так переполнено, что, когда они прибыли, можно было только стоять, и Харри и его спутникам пришлось топтаться в дальнем конце у двери в туалеты.

— Форфанг жаждал мести и уничтожал всё, что стояло у него на пути, — сказал Эйстейн. — Но газеты всё ещё пишут, что он был серийным убийцей, а он им не был, не так ли? Харри?

— Мм. Не в классическом смысле этого слова. Они чрезвычайно редки. — Харри сделал глоток кофе.

— Со сколькими из них ты сталкивался? — спросил Олег.

— Я не знаю.

— Ты не знаешь? — хмыкнул Трульс.

— После того, как я поймал своего второго серийного убийцу, я начал получать анонимные письма. Люди бросали мне вызов, говоря, что они убивали. Или собирались убить. И что я не смогу их поймать. Полагаю, большинство из них просто получали удовольствие от написания писем. Но я не знаю, отнял ли кто-нибудь из них чью-то жизнь. Большинство известных нам смертей, которые являются убийствами, успешно расследуются. Но, может быть, эти убийцы так хороши, может быть, они маскируют свои убийства под естественные смерти или несчастные случаи.

— Значит, они, возможно, перехитрили тебя, ты это хочешь сказать?

Харри кивнул.

— Да.

Пожилой мужчина, явно немного подвыпивший, вышел из туалета.

— Друзья или пациенты? — спросил он.

Харри улыбнулся.

— И то, и другое.

— Как и все мы, — сказал мужчина, входя в переполненное помещение.

— К тому же он спас мне жизнь, — пробормотал Харри себе под нос. И поднял свою кофейную чашку. — За Столе.

Остальные трое подняли свои бокалы.

— Я тут кое о чём подумал, — сказал Трульс. — То твоё высказывание Харри. О том, что если ты спасаешь чью-то жизнь, то несёшь за неё ответственность до конца жизни этого человека...

— Да, — сказал Харри.

— Я проверил. Это не пословица. Эту фразу придумали для сериала «Кунг-фу», и написали её так, чтобы она звучала как древняя китайская мудрость. Это телесериал семидесятых, помнишь?

— С Дэвидом Кэррадайном? — уточнил Эйстейн.

— Да, — сказал Трульс. — Совершенно дурацкий.

— Но крутой, — сказал Эйстейн. — Ты его должен посмотреть, — сказал он, толкая Олега локтем.

— Должен?

— Нет, — сказал Харри. — Не должен.

— Хорошо, — сказал Эйстейн. — Но если Дэвид Кэррадайн сказал, что ты несёшь ответственность за тех, кого спас, значит, в этом, ясен пень, что-то есть. Имею в виду, это же Дэвид Кэррадайн, сечёте, чуваки?

Трульс почесал свой выступающий подбородок.

— Ну хорошо.

К ним подошла Катрина.

— Извините, я приехала сюда только сейчас, мне нужно было осмотреть место преступления, — сказала она. — Кажется, все сюда пришли. Даже священник.

— Священник? — спросил Харри, поднимая бровь.

— Это был не он? — спросила Катрина. — Во всяком случае, какой-то мужчина в воротничке священника уходил, когда я приехала.

— Что за место преступления? — спросил Олег.

— Квартира во Фрогнере. Тело разрублено на куски. Соседи слышали, как работал какой-то двигатель. Обои в гостиной выглядят, словно на них брызгали из баллончика с краской. Послушай, Харри, можно тебя на пару слов с глазу на глаз?

Они отошли к столику у окна, тому самому, который когда-то был обычным местом Харри.

— Приятно видеть, что Александра уже вернулась к работе, — сказала она.

— К счастью, она стойкая, — сказал Харри.

— Я слышала, ты пригласил её на «Ромео и Джульетту»?

— Да. Хелена Рё дала мне два билета. Говорила, что постановка отличная.

— Мило. Александра — хорошая женщина. Я попросила её кое-что проверить для меня.

— Хорошо?

— Она сверила профиль ДНК слюны, которую мы нашли на груди Сюсанны, с базой данных известных преступников. Мы не получили там ни одного попадания, но мы знаем, что она совпала с Маркусом Рё.

— Да.

— Но слюна никогда не проверялась по базе данных неизвестных преступников, то есть по ДНК в нераскрытых делах. После того, как всплыло видео, на котором Маркус Рё признался в сексуальном насилии над несовершеннолетним, я попросила прогнать его ДНК и по этой базе данных. И знаешь, что из этого вышло?

— Хм. Я могу предположить.

— Попробуй.

— Изнасилование четырнадцатилетнего мальчика в клубе «Вторники». Ещё раз, как вы назвали это дело?

— Дело Бабочки. — Катрина выглядела почти немного раздражённой. — Как ты...?

— Рё и Крон утверждали, что не хотели предоставлять образец ДНК, потому что сделать так означало бы признать наличие оснований для подозрений. Но я догадывался, что у Рё была другая причина. Он знал, что в ваших базах есть его ДНК из спермы, полученной в результате изнасилования.