Сестра снова замолчала, и Амели захотелось вернуться на день раньше, чтобы Селин могла сказать Рианнон выйти замуж за Дамека, тогда бы «Лаванда и чабрец» не загорелась бы, а она и Селин никогда бы сюда не пришли.

***

Через час после рассвета, Яромир проснулся голым в постели с Бриджит, спящей у него на груди.

Глядя на ее закрытые глаза и грудь, как она поднималась и опускалась, он испытывал чувство стыда за то, позвал ее к себе ночью, но после тягостной задачи рассказать Леди Карине новость о смерти Сибил — а затем просить ее проинформировать родителей Сибил — он не мог справиться с мыслью, что придется отправиться в кровать в одиночестве, лежать там и обдумывать всё, что он видел в этой небольшой комнате без окон.

Поэтому он искал забвения в Бриджит, используя ее, как способ освободиться от тягостных мыслей.

Но это не помогло.

Она была очень красива, с кремовой кожей и даже приличными формами. Но между ними было мало общего и еще меньше того что нужно чтобы разговаривать друг с другом. Он не мог сказать ей того, что он пережил — и она, конечно, не была заинтересована услышать это.

Теперь он жалел, что позвал ее сюда.

Осторожно, стараясь не разбудить девушку, он освободился от ее головы и выполз из-под одеяла. Пол под его босыми ногами был холодным, он надел одежду, сброшенную накануне, как будто он не мог выйти из своей комнаты достаточно быстро даже если потратит время на одевание в свежий наряд.

Он хотел побыть наедине со своими мыслями, со своими собственными угрызениями совести.

Выйдя в коридор, он закрыл за собой дверь и сделал глубокий вдох. Он подвел Антона прошлой ночью. Ему не удалось спасти Сибил, и тем самым, он выглядел перед Антоном не эффективным лидером — тем, кто не может защитить своих людей.

Яромир хотел сделать что-нибудь для Антона. Никто возможно не мог бы понять, за что он был в долгу перед Антоном…никто.

Яромир не любил рассматривать себя, как человека, который находиться в нужде или хочет, чтобы его спасали.

Но Антон спас его.

Стоя там в одиночестве в коридоре, за дверью своей комнаты, едва не дрожа от чувств беспомощности и вины, он не мог удержать свой разум, чтобы не вернуться в памяти обратно в то место, которое он бы скорее предпочел забыть…