Глава 66. Мы с тобой никогда не пойдём одной дорогой, ни в прошлом, ни в будущем

Чэнь Гун пристально посмотрел на Янь Уши и спросил:

– У главы Янь есть способ?

– Ты должен был заметить во время сражения с обезьянами, что их когти не только острые, но и ядовитые. Из-за этого, как только они оставляют царапину на теле, порез сразу же набухает и начинает зудеть.

Он говорил в умеренном темпе. По-видимому, его совершенно не волновало, что Чэнь Гун был отравлен. В его голосе была даже какая-то беззаботность, как будто это дело не имело к нему никакого отношения.

– Такие острые когти, как у них, нужно часто точить. Поскольку в этом месте нет большого выбора камней, халцедоны, охраняемые этими обезьянами, естественно, стали их единственным выбором. Время от времени они полируют и точат об него свои когти, но не отравляются им. Видимо потому, что в пределах пятисот метров от любого высокотоксичного вещества должно существовать что-то, что противостоит ему, точно так же, как пауки и обезьяны в этих древних руинах.

Мужун Цинь сразу понял на что тот намекает.

– Глава секты Янь имеет в виду, что есть противоядие от яда, которым отравлен мой господин?

Догадка внезапно промелькнула в голове Чэнь Гуна. Он крикнул:

– Нефритовое цистанхе! Это нефритовое цистанхе?! Поторопись, пойди посмотри, нет ли там поблизости нефритового цистанхе!

Мужун Цинь и остальные быстро подбежали к краю обрыва. Они огляделись и, конечно же, обнаружили то, что искали.

– Господин! Там действительно есть нефритовые цистанхе! – радостно крикнул Мужун Цинь.

Шэнь Цяо не мог не взглянуть на Янь Уши: он стоял, засунув обе руки в рукава, его тело было наполовину скрыто в тени – он явно не собирался отвечать.

Чэнь Гун пришёл в восторг.

– Принеси его сюда!

Мужун Цинь и его племянник отрезали все цистанхе, которые увидели, и принесли их обратно. Даже не взглянув, Чэнь Гун проглотил всё разом.

Однако чуда не случилось. Прошло минут пятнадцать, а его правая рука всё ещё невыносимо чесалась. Пурпурный цвет начал постепенно темнеть и распространяться вверх, он уже достигал его плеча.

Лицо Чэнь Гуна было таким бледным, что оно было почти того же цвета, что и его рука.

Только тогда Янь Уши, наконец, медленно объяснил:

– Нефритовое цистанхе действительно является противоядием. Однако его ветви и листья бесполезны. Единственная часть, способная выводить токсины, – это его плоды. Поскольку обезьяны ели эти плоды в течение многих поколений, они не боятся яда на халцедоне или пауков и, таким образом, могут жить здесь. Поскольку это место когда-то было алтарём, эти обезьяны, возможно, были обучены людьми Жоцяна охранять цистанхе. Вы же видели вожака обезьян? У него уже появилось человеческое лицо. Действительно, это весьма хитроумно.

Эти слова должны были разжечь интерес. К сожалению, довольно методичный тон оратора оставил после себя только скуку. Чэнь Гун был не в настроении слушать о происхождении обезьян. Обычно он пришёл бы в ярость и приказал Мужун Циню схватить этого человека, но так как его жизнь всё ещё была в его руках, у него не было выбора, кроме как проглотить свой гнев:

– Похоже, глава секты Янь собрал все плоды. Я не знаю, чего вы хотите от меня, но я готов сделать всё, что в моих силах. Пожалуйста, дайте мне плоды нефритового цистанхе.

– Ты знаешь, чего я хочу. 

Он просто не хотел говорить этого прямо.

Чэнь Гун очень хорошо знал Шэнь Цяо. Он знал, что Шэнь Цяо – человек чести, и его можно очень легко обмануть, поэтому он всегда одерживал верх над ним. Однако он не мог сделать того же с Янь Уши. Последний был известен своей непредсказуемостью и самонадеянностью. Нельзя было использовать здравый смысл, чтобы предсказать, как поведёт себя Янь Уши. На самом деле, Чэнь Гун знал, что даже новость о том, что тот жив, также не может быть использована против него. Напротив, в данный момент Янь Уши обладал нефритовым цистанхе, а значит, и жизнью Чэнь Гуна.

– Как я могу знать, если глава секты Янь не даёт прямого ответа? – Чэнь Гун сделал последнюю попытку.

– Как думаешь, смогу ли я уничтожить плоды до того, как твои собаки бросятся в бой? Если ты согласишься рискнуть, я не против попробовать. – холодно ответил Янь Уши.

Как только он это сказал, Мужун Цинь, несмотря на ярость, бушевавшую в его голове, не имел другого выбора, кроме как отказаться от своего первоначального плана броситься на Янь Уши.

Чэнь Гун стиснул зубы.

– Вы хотите то, что внутри меча Тай-э?

Ян Уши ничего не ответил.

Чэнь Гуну ничего не оставалось, кроме как вынуть кусок шёлка из-за пазухи и передать его Янь Уши.

– Где нефритовое цистанхе?

Янь Уши взял кусок шёлка. Затем он достал откуда-то фрукт и бросил его Чэнь Гуну.

Чэнь Гун не смирился со своим поражением. Он спросил:

– Вы уже догадались, зачем я пришел сюда, и поэтому вы намеренно пошли впереди нас, чтобы использовать фрукты для шантажа?

Возможно, потому, что он был в хорошем настроении после получения шёлковой ткани, Янь Уши, наконец, смилостивился и ответил на вопрос Чэнь Гуна:

– Меч Тай-э когда-то принадлежал семье Се из округа Чэнь. Его рукоять пуста, но поскольку металл, из которого он был отлит, очень редок и исключительно твёрд, единственный способ спрятать что-либо внутри его рукояти – сначала вскрыть меч, используя странный камень из древнего города, а затем перековать его. О мече ничего не слышали с тех пор, как он был потерян, пока он снова не появился в столице Тогона.

Чэнь Гун, наконец, почувствовал себя лучше, после того, как съел плод нефритового цистанхе. Токсинам требовалось довольно много времени, чтобы исчезнуть, поэтому он мог отвлечь своё внимание только разговором.

– Поэтому, как только вы увидели, что я держу меч в руках, вы поняли, что кто-то уже открыл и перековал его. И поскольку я отправился прямо в Жоцян в поисках халцедона, вы также могли догадаться, что я искал способ вскрыть меч и вынуть содержимое внутри. Таким образом, вы заранее выбросили все плоды цистанхе и оставили при себе только несколько, ожидая, когда я отравлюсь, чтобы шантажировать меня!

Наконец осознав, что произошло, Чэнь Гун не мог не усмехнуться:

– Даже с учётом того, как сильно вы ранены, расчётливость и интриги главы Янь всё ещё способны одержать над нами верх.

Мужун Сюнь огрызнулся:

– Как подло и бесстыдно с вашей стороны пожинать плоды работы других людей!

Янь Уши мрачно рассмеялся и презрел сражаться с ними.

Мужун Цинь неожиданно покрылся слоем истинной ци и быстро шагнул в сторону, пытаясь сбить Янь Уши с ног. Шэнь Цяо выступил вперёд: он поднял меч и блокировал атаку Мужун Циня.

После того, как они обменялись несколькими ударами, Мужун Цинь понял, что не имеет преимущества над Шэнь Цяо. Это застало его врасплох.

Менее чем за год слепой человек, который когда-то был слишком слаб, чтобы убить курицу в Заоблачном Монастыре, уже выздоровел до такой степени, что люди не осмеливались смотреть на него свысока.

Как раз в тот момент, когда Шэнь Цяо блокировал атаку, Янь Уши отступил в сторону и скрылся в темноте.

– Он ушёл! – крикнул Мужун Цинь. Следуя за его голосом, все обернулись и посмотрели в том направлении.

Са Куньпэн бросился вперед, чтобы проверить. Конечно же, он не обнаружил никаких признаков присутствия Янь Уши.

– Господи. Похоже, здесь есть какой-то механизм. Я потянул за него, но ничего не произошло! – крикнул он.

– Он, должно быть, управлял им с другой стороны! – сердито сказал Мужун Сюнь.

Прямо за ними был камень с печатью гробницы. Этот тысячефунтовый камень-великан полностью заблокировал им выход, но даже если бы его можно было снова поднять, лидер обезьян и ядовитые пауки всё ещё поджидали их с другой стороны. Они могли бы попытаться принять бой, но это исчерпает их последние силы. От одной мысли об этих пауках у них по коже бегали мурашки.

Перед ними была скала, а под скалой гроздья кристаллов халцедона. Они были прекрасны, но не могли наполнить желудок. Кроме того, они были чрезвычайно ядовиты. После того, как они наблюдали за отравленным Чэнь Гуном, никто не пожелал бы себе такой участи.

Они оказались в ловушке.

Не в силах сдержать ярость, которая горела в нём, Мужун Цинь крикнул Шэнь Цяо:

– Шэнь Цяо, теперь ты доволен?!

Шэнь Цяо отдыхал с закрытыми глазами и никак не отреагировал на упрёк.9

Чэнь Гун тихо сказал:

– Все вы, идите, осмотритесь и проверьте, нет ли другого выхода. Если Янь Уши смог выбраться отсюда, я уверен, что мы тоже сможем это сделать.

Пока Мужун Цинь и двое других людей занимались поиском выхода, Чэнь Гун повернулся к Шэнь Цяо:

– Шэнь-даочжан, при всём уважении, глава секты Янь был осаждён пятью великими мастерами ранее, и был серьёзно ранен. Тебе не следовало брать его с собой, но поскольку я сказал, что в этом месте может быть нефритовое цистанхе, ты решил взять его. Такой доброжелательности достаточно, чтобы растрогать не только друзей, но даже незнакомых людей до слёз. Однако теперь, когда он получил нефритовый цистнахе и мой кусок шёлка, он просто ушёл, и не взял тебя с собой. Даже если ты не чувствушье обиды, я не могу это так просто оставить.

Шэнь Цяо равнодушно ответил:

– Если я ожидаю платы за доброту, которую делаю, то сколько же ты мне задолжал? И сколько раз тебе нужно мне отплатить? Тогда, в обшарпанном храме, если бы не я, то как бы ты победил тех негодяев? Позже в Заоблачном Монастыре, если бы не я, тебя бы уже убил Мужун Цинь, и ты не смог бы командовать им, как сейчас. Но чем ты мне отплатил? Привёл Му Типо ко мне? Или использовал дедушку Баньны, чтобы пригрозить мне поехать с тобой в Жоцян?

Чэнь Гун не находил слов. Все провоцирующие речи в его голове внезапно затихли.

Шэнь Цяо продолжил:

– Мы с тобой никогда не пойдём одной дорогой, ни в прошлом, ни в будущем.

Сначала Чэнь Гун чувствовал себя немного виноватым, но то, что сказал Шэнь Цяо, разозлило его. Он ответил с насмешливой улыбкой: