Глава 65. Почему бы тебе не спросить меня?

Используя руку Янь Уши в качестве опоры, Шэнь Цяо смог выровнять дыхание. Сосредоточив силу в руке, он погрузил Шаньхэ Тунбэй в каменную стену. После чего, ступив на выпирающий край расщелины, он одним толчком подпрыгнул, повернулся и приземлился рядом с Янь Уши.

На самом деле это место не было пещерой, просто со временем каменная стена треснула, из-за чего сформировалась расщелина. После того как город был погребён ветром и песком, по прошествии многих лет он стал единым целым с подземным миром.

Прежде чем он успел что-либо спросить, Янь Уши сказал:

– Внизу должен быть рубиновый халцедон, который ищет Чэнь Гун.

Шэнь Цяо только-только прочно встал на ноги, поэтому он не сразу обратил на это внимание. Как только он посмотрел вниз, сразу заметил тёмно-красное свечение. При дневном свете оно бы не особо выделялось, но в темноте светилось ослепительно ярко, так, что переливалось красным светом, подсвечивая лица людей.

Спускаясь, они сделали несколько поворотов в сторону: повсюду халцедон ярко мерцал. Однако все они были глубоко вросшими в скалы. Непонятно, каким образом можно их выкопать. Конечно, халцедон был достаточно красив, но зачем Чэнь Гун позвал их с собой? У Императора Ци он пользовался почётом и любовью, был осыпан богатством и славой. Даже Мужун Цинь теперь непоколебимо предан ему, не говоря уже о бесчисленных сокровищах, которые теперь принадлежали ему. Прежде у Чэнь Гуна не было ничего, поэтому, вероятно, он бы поставил на кон свою жизнь, чтобы достать халцедон, но сейчас он обладал многим. Так для чего же он пошёл на такие риски, чтобы добраться сюда?

Шэнь Цяо отвёл взгляд и обернулся.

– Большое спасибо. Как ты здесь оказался?

Проигнорировав вопрос Шэнь Цяо, Янь Уши сказал совершенно другое:

– Есть короткий путь, ведущий к месту внизу.

– Ты уже спускался туда?

– Я не подходил близко. Там две обезьяны охраняют проход.

– Ты видел нефритовый цистанхе?

Янь Уши кивнул.

Шэнь Цяо быстро проверил своё состояние: на теле имелось около дюжины больших и маленьких порезов, большая часть из которых были получены от обезьян, когда он пытался защитить Янь Уши. Была ипара царапин от падения, но всё это лишь поверхностные травмы. Даже если когти обезьян были покрыты ядом, он не сильно токсичен, так что истинная ци запросто выведет его из организма.

Раны Чэнь Гуна были более серьёзными.

– Обезьяны жили здесь веками, не видя белого света. В качестве пищи они поглощали пауков с человеческими лицами и нефритовый цистанхе, поэтому имеют твёрдую плоть, которую невозможно разрубить ничем, кроме меча, пропитанного истинной ци. Обезьяны легки и проворны, словно ласточки – вот почему с ними так трудно иметь дело, – сказал Янь Уши.

Шэнь Цяо же, наоборот, был более оптимистичен в своих словах:

– Раз так, пошли проверим, всё равно уже здесь. Мы в шаге от конечной цели – нефритовый цистанхе точно излечит твои внешние повреждения.

Янь Уши взглянул на него.

– Разве тебе не нужно передохнуть?

Шэнь Цяо покачал головой.

– Давай сначала заберём цистанхе на всякий случай. Неизвестно, что будет, когда мы вновь столкнёмся с Чэнь Гуном и остальными.

Янь Уши кивнул и больше ничего не сказал.

– Следуй за мной.

Он пошёл впереди, Шэнь Цяо последовал за ним.

Как только они отошли дальше, красное свечение от рубинового халцедона исчезло, и тропу снова окутала тьма. Они старались идти лёгкими шагами; среди шелеста их одежды звуки дыхания двух людей переплетались друг с другом, создавая атмосферу, которая могла показаться интимной, но на самом деле была отчуждённой.

Дорога была недолгой, но на пути встречалось довольно много извилистых поворотов. Янь Уши шёл быстро, поскольку уже бывал здесь. Примерно через половину сожжённой палочки благовоний он внезапно остановился. К счастью, Шэнь Цяо среагировал быстро и вовремя затормозил, в противном случае он бы столкнулся с ним.

– Впереди есть... – обернулся и прошептал Янь Уши.

Однако прежде чем он успел закончить фразу, зловонный порыв ветра ударил им в лицо. Шэнь Цяо потянул Янь Уши за собой, а правой рукой поднял меч, блокируя этот порыв.

Нечто очень тяжёлое внезапно обрушилось прямо им на головы. Шэнь Цяо отступил на три шага назад, быстро вынув меч из ножен, он сделал выпад вперёд. Обезьяна издала протяжное шипение и тут же отступила, после чего снова бросилась на них. Наряду с этим вторая обезьяна также присоединилась к битве.

В кромешной темноте Шэнь Цяо ничего не видел, но остальные чувства мгновенно обострились. Отступив на пару шагов, он ждал, когда обезьяны набросятся одновременно. Шэнь Цяо влил истинную ци в меч, и снова появилась белая радуга, которая застигла врасплох обезьян. Когда лезвие пронзило их кожу, они завыли и ещё более ожесточенно напали на Шэнь Цяо.

– Я отвлеку их, а ты иди за нефритовым цистанхе! – сказал Шэнь Цяо Янь Уши.

Ему вовсе не обязательно было это говорить, так как Янь Уши уже наклонился, чтобы вырвать с корнем несколько зарослей белых плодов, по форме напоминающих алоэ, которые росли прямо над халцедоном в узкой расщелине. Изначально растения были серовато-белого цвета, но свечение халцедона придавало им бледно-красный оттенок. Из некоторых сломанных стеблей вытекала молочно-белая жидкость со слабым ароматом.

В легендах говорилось, что нефритовый цистанхе является чрезвычайно драгоценным растением, которое исцеляет раны. Возможно, даже в императорском дворце его невозможно найти. После того как Янь Уши сорвал несколько цистанхе, игнорируя всё происходящее вокруг, он вдруг посмотрел на халцедон, растущий под скалой. Затем он сделал нечто неожиданное: сорвал все цистанхе, которые уже начали плодоносить, уничтожил и сбросил их со скалы. Среди пылающего зарева плоды нефритового цистанхе вскоре скрылись из виду.

Когда он закончил с этим, с другого конца прохода донеслись звуки быстрых шагов. Группа Чэнь Гуна, наконец, смогла избавиться от стаи обезьян, однако на пути им снова встретились пауки. На некоторое время им пришлось замедлиться из-за битвы. В тот момент их снова догнали обезьяны. У них не было иного выбора, кроме как продвигаться вперёд, спасаясь бегством. Так они и оказалась здесь. Они надеялись, что, наконец, нашли выход, но, вопреки ожиданиям, оказалось, что они воссоединились со старыми знакомыми.

– Шэнь-даочжан?!

Голос Чэнь Гуна звучал довольно удивлённо и неуверенно. Он полагал, что окруженный обезьянами Шэнь Цяо не выживет. Однако тот не только выжил, но и прибыл сюда гораздо раньше.

У них не было времени для чувства вины или допросов, потому что обезьяны, оставшиеся позади, уже нагоняли их. Помимо этого, две обезьяны спереди, заметив Чэнь Гуна, решили сменить цель – они мгновенно бросились на новоприбывших. Шэнь Цяо же почувствовал некоторое облегчение в этот момент.

Чэнь Гун и его люди тихо выругались на невезение. Они предполагали, что наконец-то смогут получить халцедон после всех испытаний и невзгод, но вместо этого их ждала очередная ожесточённая битва. Обезьяны продолжали наступать свирепо и яростно. Если они полностью не уничтожат их, то не только ничего не получат, но и вообще не смогут покинуть это место.

Им ничего не оставалось, кроме как поднять оружие и сразиться с обезьянами. К счастью, они не были неуязвимыми. После продолжительного боя с группой Чэнь Гуна обезьяны были измотаны. Вскоре две обезьяны пали с перерезанными шеями от рук Мужун Циня и Шэнь Цяо.

У обезьян развились человеческие эмоции – когда заяц погибает, даже лиса горюет*, заметив смерть своих сородичей, они стали более настороженными. Лишь вожака переполняла ярость, из-за чего он, словно безумный, бросился в бой.

* (兔死狐悲; tù sǐ hú bēi) – когда заяц погиб, лиса горюет (обр. в знач.: страшиться такой же участи; оплакивать, горевать (о чужом или даже враждебном человеке)).

Из-за своего безумия вожак находился в смятении, в то время как люди уже выработали некоторую тактику против обезьян – главное, не тратить зря все силы на ответную атаку. Шея являлась самым мягким и уязвимым местом на их теле – надо лишь дождаться удобного случая, чтобы тут же атаковать её мечом. Если не получится обезглавить, то удастся перекрыть кислород, и тогда обезьяна неминуемо умрёт.

В течение одной горящей палочки благовоний большая часть обезьян пала от мечей людей. Чэнь Гун, видя, что победа обеспечена, медленно вышел из боевого круга и подошёл к краю обрыва.

Скопление халцедона находилось всего в двух-трёх чжанах над скалой. Такая высота не являлась препятствием для человека, владеющего цингуном. Чэнь Гун проделал долгий путь от столицы Ци до этого места ради халцедона, даже чуть не погиб по дороге сюда. Теперь, когда конечная цель находилась прямо перед его глазами, ему трудно было сдержать волнение.

Он успокоился, отбросив все бесполезные эмоции. Затем повернулся и взглянул на Мужун Циня и остальных.

Из всей группы, что отправилась с ним, не считая самого Чэнь Гуна, осталось только трое: Мужун Цинь и его племянник Мужун Сюнь, а также человек по имени Са Куньпэн*. Эти трое являлись лучшими мастерами боевых искусств из всей группы, однако в данный момент они сражаются с обезьянами. У Чэнь Гуна не было столько терпения, чтобы дождаться, пока они закончат битву, поэтому он сам прыгнул вниз вдоль каменной стены.

* Забавно, что здесь уточняется, что остался человек именно с таким именем, потому что Куньпэн переводится следующим образом: (鲲鹏; kūnpéng) – рыба гунь и птица пэн; чудовищные рыба и птица (ср. левиафан и гриф; обр. в знач.: гигант, колосс, чудовище).

Внизу не было ни обезьян, ни пауков, только скопление халцедона в хрустальных гроздьях. Красное свечение не слепило глаза, и вовсе не походило на капли крови. Напротив, его вид действовал немного умиротворяюще и благоприятно. Чэнь Гун не мог скрыть своего волнения, поэтому протянул руку и коснулся одного из них. Гладкая прозрачная кристаллическая поверхность отражала очертания его пальцев.