Глава 100. Это слова образцового мастера. Я действительно уступаю тебе!
Даже если на севере был Чжоу, а на юге – Чэнь, каждый из которых держится сепаратно, цзянху не делится на север и юг, так как Поднебесная существует как одно целое.
Поэтому безудержная экспансия секты Хэхуань и буддистов встревожила не только людей из северных сект, – даже Институт Линьчуань почувствовал угрозу.
Собрание испытания Меча, естественно, давало наилучшую возможность различным школам и сектам установить связь друг с другом. Институт Линьчуань был заинтересован в союзе, поэтому послал Чжань Цзыцяня прощупать почву. Если бы И Бичэнь согласился признать лидерство Института Линьчуань, союз был бы сродни воде, которая сама себе прокладывает русло. К тому времени объединенные силы последователей конфуцианства и даосизма значительно сдержали бы рост секты Хэхуань и буддийских сект.
Однако путешествие Чжань Цзыцяня шло не гладко. И Бичэнь, очевидно, не мог и не хотел уступать другим. Чжань Цзыцяню суждено было вернуться с пустыми руками.
Без участия конфуцианских сект Собрание испытания Меча неизбежно теряло краски.
Шэнь Цяо выслушал эту историю от начала до конца и сказал, покачав головой:
– Поскольку есть общая цель, почему нужно чрезмерно беспокоиться о том, кто ведет, а кто следует?
Чжань Цзыцянь горько улыбнулся.
– Не все могут быть такими, как Шэнь-даочжан, который не придает значения таким вещам за пределами собственной личности, как пустая репутация. Теперь, когда гора Сюаньду находится под крылом туцзюэ, храм Чуньян думает, что сможет удержать позицию первой даосской секты в Поднебесной, в то время как моя секта, Институт Линьчуань, является предводителем конфуцианских сект. Конфуцианство и даосизм совершенно разные, драконы и фениксы не могут прийти к согласию. Как кто-либо из них может согласиться быть зеленым листом на вторых ролях?
Шэнь Цяо нахмурился и ничего не сказал.
Как и сказал Чжань Цзыцянь, Жуянь Кэхуэй и И Бичэнь были великими мастерами своего поколения. Вес союза не мал, и кто бы ни был его лидером, другому определенно будет не по себе. Более того, они оба являются главами сект и представляют соответственно конфуцианскую и даосскую школы. Никто не даст так легко поставить свою секту в положение неполноценной и подчиненной. Нахождение на руководящей должности – это не только вопрос сохранения лица, но и изменения статуса учений школы.
– Зведующий И, должно быть, не принял этого.
– Верно. Выслушав причину моей поездки, заведующий И отверг предложение о союзе. Я полагаю, что мой учитель уже предвидел такой исход, поэтому он отправил в это путешествие только меня, а не моего шиди или кого-то еще. Но ни для кого не секрет, что заведующий И хочет заключить союз, чтобы противостоять секте Хэхуань и буддийским сектам. Рано или поздно они узнают об этом. Боюсь, что завтрашнее Собрание испытания Меча породит рябь на спокойной глади воды. Хотя Шэнь-даочжан даос, он не ведет дружбы с храмом Чуньян, так почему бы ему не отправиться со мной в Институт Линьчуань? С тех пор, как мы расстались в резиденции Су, мой шиди безудержно восхваляет Шэнь-даочжана. Уверен, он будет вне себя от радости, если снова увидится с вами.
Шэнь Цяо улыбнулся и сказал:
– Большое спасибо Чжань-сюну за добрые намерения, но этот бедный даос должен остаться.
– Почему? – с любопытством спросил Чжань Цзыцянь.
– Даосские секты связаны общей судьбой. Беда коснется не только храма Чуньян. Если храм Чуньян столкнется с аннексией со стороны секты Хэхуань, катастрофа вскоре постигнет и другие секты. Кроме того, я уже обещал секте Бися свою помощь в Собрании испытания Меча.
– Если так, то выхода нет. Боюсь, что желание заведующего И поспособствовать союзу на этот раз ни к чему не приведет, – на лице Чжань Цзыцяня отразилось сожаление.
– Храм Чуньян сейчас процветает с каждым днем, его масштаб и авторитет не уступает горе Сюаньду. Вполне разумно предположить, что немало людей захотят перейти на его сторону.
– Хотя это так, не все разделяют одни и те же чувства и намерения. Не говоря уже обо мне, Шэнь-даочжан может просто взглянуть на братьев семьи Ван. Заведующий И лично пригласил их в главный зал с намерением привлечь на свою сторону, но они неизменно продолжали повторять, что Собрание испытания Меча было их единственной целью приезда. Они ни словом не обмолвились о заключении союза. Очевидно, что они рассматривают храм Чуньян как одинокую руку, которая не в состоянии хлопнуть в ладоши*. Они всего-навсего собираются занять позицию стороннего наблюдателя, отказываясь быть вовлеченными в водоворот событий.
*(孤掌难鸣;gū zhǎng nán míng) – одной ладонью в ладоши не хлопнешь (обр. в знач.: один в поле не воин).
Он был очень добродушным человеком. Хотя он является последователем конфуцианства, его позиция не радикальна, а между слов ощущается некоторое сожаление о ситуации храма Чуньян. Как если бы он уже предвидел, что на завтрашнее Собрание испытания Меча обрушатся непрекращающиеся ветра и волны, которые приведут к мрачному и безнадежному концу. Оба человека горестно вздохнули. Чжань Цзыцянь снова упомянул живопись и пригласил его посетить Институт Линьчуань в один день. Шэнь Цяо, естественно, согласился.
Сразу после ухода Чжань Цзыцяня братья Су нанесли еще один визит в дом. Причиной их визита было желание поблагодарить Шэня Цяо за помощь в Чанъане. Хотя на данный момент семья Су укрывалась на горе Цинчэн, их основа в Чанъане не была полностью разрушена. Когда придет время, они в конце концов вернутся.
Кроме того, многие другие секты прислали приглашения, желая встретиться с Шэнь Цяо лично.
Только тогда он осознал, что, сам того не подозревая, он больше не был бывшим чжанцзяо секты горы Сюаньду, который остался ни с чем в цзянху и на которого смотрели с насмешкой и презрением. Теперь упоминание имени Шэнь Цяо чаще вызывало ассоциации с его битвой в Чанъане против нескольких противников сразу. Поскольку расширения секты Хэхуань опасались все, история о том, как Шэнь Цяо предал мечу жизни двух старейшин секты Хэхуань, становилась все более и более обсуждаемой.
Очевидно, это был результат, которого Шэнь Цяо не ожидал. Не зная плакать ему или смеяться, он вежливо отказывался от всех визитов один за другим на основании, что уже вечерело. Проводив Су Вэя и Су Цяо, он в одиночестве медитировал в доме, ожидая прихода следующего дня
На следующий день, на рассвете, в дом принесли горячую воду для умывания и завтрак. Шэнь Цяо привел себя в порядок и как раз собирался покинуть свой дом, когда Чжао Чиин снаружи уже постучалась в его дверь. Они вдвоем вышли вместе, чтобы направиться в главный зал.
– Где Фань Юаньбай и остальные?
– Они уже отправились за своими номерными знаками. Если все пройдет без происшествий, то их, вероятно, распределят в первый раунд.
Шэнь Цяо все еще не совсем понимал правила и нормы Собрания испытания Меча, поэтому воспользовался возможностью расспросить о них.
– Когда мы прибыли вчера, ученики храма Чуньян регистрировали имена всех участников и соответствующие им секты. Сегодня они отсортируют имена в соответствии с порядком прибытия, а затем представят реестр людям из дворца Люли. Дворец Люли рассмотрит достижения каждого человека в боевых искусствах цзянху и сгруппирует тех, у кого схожие уровни способностей, для участия в одном раунде. Если у кого-то нет намерения участвовать, то следует заранее уведомить дворец Люли сегодня, чтобы его имя было удалено и заменено на чье-то другое. Однако это правило применимо только к обычным ученикам. Такие люди, как мы, обычно не включаются в список, если только кто-то добровольно не попросит принять участие в состязании.
– Достижения людей в боевых искусствах цзянху могут быть не ясны даже им самим. Дворец Люли так уединен, откуда у них подобная информация?
– Я тоже задаюсь этим вопросом, – Чжао Чиин улыбнулась. – Но я думаю, что они только делают смутные выводы на основе информации, полученной со всех сторон. Это также одна из причин, по которой они проводят Собрание испытания Меча: чтобы правильно и основательно составить рейтинги. Говорят, что глаза людей дворца Люли пронзительные и знающие, словно пылающие факелы. Только взглянув на навыки человека, они могут оценить уровень его боевых искусств в цзянху. Любой, кто был свидетелем того, как они проводят свои наблюдения, остался впечатлен. Десять лет назад у меня не было возможности увидеть это лично, поэтому на этот раз я обязательно буду смотреть внимательно, чтобы расширить свой кругозор.
Разговаривая, они прошли внутренний двор в задней части храма Чуньян и прибыли в главный зал.
К этому времени прибыло уже много людей. В отличие от вчерашнего простора, главный зал теперь был заставлен ковриками для сидения и мягкими подушками, все из которых были разбросаны в живописном беспорядке. Все двери главного зала были открыты, так что те, кто сидят внутри зала, смогут получить четкое представление о раундах, которые будут проходить снаружи, не будучи во власти погоды.
Вчера Чжань Цзыцянь досрочно откланялся, а братья Ван не были заинтересованы в союзе. Шэнь Цяо и Чжао Чиин изначально ожидали, что сегодня придет не так много людей. Кто бы мог подумать, что при беглом взгляде добрых восемьдесят процентов из всех тысяч мест в главном зале окажутся заполненными. Прибывшие секты также были очень разнообразны, включая такие небольшие секты и семьи, как Врата Фэйсянь и Вилла Цинъян, а также секты, которые находились между первым и вторым рангом, как секта Цзюхуа и секта Меча Чися. Несмотря на то, что наиболее известные конфуцианские и буддийские школы, как Институт Линьчуань и секта Тяньтай, не присутствовали, это никак не уменьшало зрелищность события.