– Я понимаю, что далекая вода не может потушить близкий огонь, поэтому не осмелилась бы беспокоить заведующего И. Я уже очень тронута, что заведующий И все еще помнит о нас. Подожди, пока я передам все своим старшим ученикам, и мы сможем отправиться завтра. Если Ли-даою не гнушается, я приглашаю его отдохнуть здесь этой ночью.

– Как пожелает глава Чжао, – Ли Цинъюй кивнул. Внезапно он, казалось, о чем-то вспомнил, – Могу я спросить главу Чжао, находится ли Шэнь-даосюн здесь, в секте Бися?

***

Ранним утром Шэнь Цяо собирался обучить своих учеников практике владения мечом, но Янь Уши позвал его на вершину горы, чтобы обменяться опытом друг у друга. Янь Уши объяснил, что прошло уже очень много времени с тех пор, как он в последний раз практиковал искусство меча, поэтому предложил Шэнь Цяо помериться силами. Он даже позаимствовал меч у Юэ Куньчи, но откуда ему было знать, что Шэнь Цяо вдруг вспомнит дела минувших дней и спросит его:

– Где Тайхуа Цзянь*, который ты обменял у Сан Цзинсина в тот день?

*(太华剑;tàihuá jiàn) – «Великолепный Меч», меч Янь Уши.

В тот год, когда Янь Уши потерпел поражение в битве с Цуэй Юваном, Тайхуа Цзянь попал в руки противника, а позже даже был передан ученику Цуэй Ювана – Сан Цзинсину. Однако Янь Уши – чрезвычайно тщеславный человек, он считал, что каким бы хорошим ни был меч, в конце концов он все еще остается внетелесной незначительной безделушкой. Когда противник захватил его, это не только дало ему преимущество, но и усилило унижение. В результате он решительно отказался от меча и создал стиль аппликатуры «Вешние воды реки», единственный во всем мире.

Так что в тот раз, когда он обменял Шэнь Цяо на Тайхуа Цзянь, его истинной целью было не вернуть меч, а воспользоваться возможностью подавить и унизить Шэнь Цяо, дать ему понять, что он еще менее ценен, чем меч, чтобы его сердце насквозь прогнило отчаянием.

Что касается Тайхуа Цзянь, как только он забрал его у Сан Цзинсина, меч был незамедлительно брошен Юй Шэнъяню, не удостоившись даже единого взгляда.

Но каким бы тщеславным ни был Янь Уши, он все же понимал, что подобные мысли не подходят для того, чтобы высказывать их вслух, в противном случае они только полностью уничтожат нынешнее спокойное и мирное отношение Шэнь Цяо к нему.

В те времена Янь Уши даже не подозревал, что в один прекрасный день упадет в яму, которую вырыл собственноручно...

К счастью, Шэнь Цяо не стал докапываться до сути, поэтому этот небольшой вопрос миновал.

Двое сражались на вершине горы. После сотен ходов солнце уже начало светать, его золотые лучи ярко сияли во всех направлениях. Шэнь Цяо проиграл с небольшим отрывом; хотя и не потому, что его навыки владения мечом не были изобретательными или изощренными, а потому, что его внутренняя сила еще не вернулась к своему расцвету. Янь Уши же за три коротких месяца не только смог исправить изъян в своем демоническом ядре с помощью оставшегося фрагмента Стратегии Алого Яна, но и даже вывести его на следующий уровень. Очевидно, Небеса ниспослали ему не только полный красоты внешний облик, но и изумительный талант.

Люди с превосходными врожденными способностями зачастую надменны и с трудом принимают существование людей с способностями еще лучше, чем у них самих. У Шэнь Цяо не было этой проблемы. У него был мягкий темперамент и терпимое сердце по отношению к людям и вещам. Сталкиваясь с проблемами, он всегда сначала анализировал собственные действия, прежде чем винить кого-то другого. Он твердо вернул меч в ножны, почтительно сложил руки и сказал:

– Когда мой учитель был жив, однажды он сказал, что через несколько лет глава Янь будет на одном уровне с ним. Как и следовало ожидать, это действительно так. Большое спасибо за совет, этот бедный даос извлек из него много пользы.

Его похвала вовсе не была пустой лестью, он от всего сердца признавал, что человек перед ним действительно был сильнее, и искренне выражал благодарность. Поражение нисколько не вызвало в нем гнева или зависти. Победа есть победа, поражение есть поражение, нет необходимости смешивать их с милостью или злобой, радостью или гневом. Для Шэнь Цяо все было так просто.

Янь Уши чувствовал, что подобное серьезное и добросовестное поведение действительно было тем, на что он мог бы смотреть без устали. Раньше он ничего не хотел так, как заставить этого человека полностью погрязнуть в пучине мрака и предстать перед ним измученной циничной душой, но теперь ему нравилось это нежное и изысканно прозрачное сердце.

Он снова и снова вспоминал и наслаждался выражением лица этого человека и с улыбкой сказал:

– А-Цяо, учитывая наши отношения на сегодняшний день, твои слова чересчур вежливы. Это заставляет чувствовать себя чужим.

И какие у нас отношения на сегодняшний день? Уголок рта Шэнь Цяо дернулся, он едва вынес шквал двусмысленных слов собеседника. Он очень хорошо знал, что если не удержится от возражений, то в ответ непременно получит десятки тысяч ложных утверждений и абсурдных аргументов.

В глубине души он несколько раз тайно проворчал «Цзун Юли», а затем сказал вслух:

– Уже поздно. Я должен пойти проинструктировать Шиу и Цил-ана в их практике владения мечом.

С вершины горы они спустились вдвоем, один за другим. Тот, что шел впереди, двигался несколько торопливо, в то время как тот, что шел сзади, не был ни быстрым, ни медленным. Он поддерживал постоянную дистанцию в пять шагов, что отражало их отношения в настоящее время.

Располагаясь между невинностью и двусмысленностью*, корневище лотоса было переломлено, но волокна все еще тянулись друг к другу* с чувствами, которые хотят прорваться наружу, но остаются невысказанными.

*(暧昧;ài mèi) – двусмысленные или неясные отношения, которые выходят за рамки дружбы.

*(藕断丝连;ǒu duàn sī lián) – обр., ещё не все связи порваны.

Когда Шэнь Цяо вернулся на задний двор секты Бися, он увидел человека, стоящего у его двери. Человек, очевидно, тоже увидел Шэнь Цяо издалека, и на его молодом и холодном лице появилась улыбка, которую он не показывал даже в присутствии Чжао Чиин.

– Шэнь-даосюн, давно не виделись.