Глава 7. Хотите быть слепыми, как и я?

Чэнь Гун довольно долго стоял в оцепенении, прежде чем смог ответить:

— Это ты их принёс?

Шэнь Цяо кивнул.

— Разве не ты просил меня принести три лепёшки с ослиным мясом?

Чэнь Гун заметил, что на мужчине новые синие одежды. Серый халат, который он носил раньше, использовался им теперь в качестве подстилки. Мужчина выглядел так же чисто и опрятно, как и прежде. Вероятно, он где-то принял ванну и привёл себя в порядок.

— Как ты достал деньги? — подозрительно спросил Чэнь Гун.

Шэнь Цяо рассмеялся:

— Честным путём, конечно же. Взгляни на меня. Неужели ты думаешь, что я в состоянии украсть или ограбить кого-то?

— Кто тебя знает, — проворчал Чэнь Гун.

Тем не менее он всё же взял лепёшку. На ощупь она была теплой и мягкой, очевидно, только из печи. Он развернул бумажную обертку и с готовностью откусил. Лепёшка была испечена до золотистой хрустящей корочки; от укуса изнутри выпала начинка, распространяя вокруг себя аппетитный аромат [1].

[1] В оригинале 焦香 (jiāo xiāng) — горелый аромат.

Чэнь Гун настолько увлёкся, что съел две порции в один присест. Что же касается последней, он не хотел съедать её так скоро и, немного подумав, решил приберечь на завтрак, чтобы полакомиться перед работой.

Он повернул голову и посмотрел на Шэнь Цяо. Последний всё ещё сидел с закрытыми глазами, скрестив ноги и держа в руках бамбуковую палку. Чэнь Гун не был уверен, отдыхает ли он таким образом или действительно о чём-то думает.

— Эй, а ты откуда будешь?

На что Шэнь Цяо покачал головой:

— Если бы я только знал. В пути я повредил голову при падении. Есть множество вещей, которые я не могу вспомнить.

— Если не хочешь говорить об этом, то и не надо! Зачем придумывать оправдания! Думаешь, меня так легко провести? — Едва ли приняв это за ответ, Чэнь Гун потерял интерес к разговору и сразу же лёг спать.

Однако, возможно, из-за того, что слишком много съел, Чэнь Гун ворочался с боку на бок и никак не мог заснуть. Не удержавшись, он снова открыл рот:

— Эй! Серьёзно, где ты был весь день? Как тебе удалось заработать денег?

С другой стороны храма раздалось тихое:

— Гадание по костям.

Чэнь Гун тут же присел рядом.

— Ты знаешь, как предсказывать судьбу по костям?

Шэнь Цяо в прежнем положении сидел на том же месте.

— Я бы не назвал это «предсказанием», — засмеялся он. — Будь человек богат или беден, на его руке всегда есть какие-то подсказки. Это всего лишь маленький трюк для выживания.

Чэнь Гун заинтересовался услышанным:

— Тогда почему бы тебе не взглянуть на мою, чтобы узнать, буду ли я богат в будущем?

— Позволь мне коснуться твоих рук, — ответил Шэнь Цяо.

Чэнь Гун протянул ему руки, и Шэнь Цяо на мгновение провёл по ним пальцами.

— Ты привык таскать тяжёлые предметы, наверняка работаешь в рисовой лавке либо на пристани, верно?

— Что ещё? — Чэнь Гун не был глупцом. Он знал, что его руки покрыты толстыми мозолями, и мужчина, скорее всего, сделал предположение, основываясь на этом.

— Ты упрям и непреклонен, тебе нелегко признавать поражение. Тем не менее, ты несколько скептичен; должно быть, будучи юным, поссорился со своей семьёй. Вполне вероятно, у тебя есть мачеха или отчим.

Глаза Чэнь Гуна невольно расширились:

— Что-нибудь ещё?

Шэнь Цяо улыбнулся:

— В эти смутные времена вокруг множество возможностей. Если пойдёшь в армию, с таким характером наверняка сможешь добиться больших успехов.

Чэнь Гун спросил:

— Как ты догадался обо всём этом?

Шэнь Цяо объяснил:

— У тебя местный акцент, значит, ты не из беженцев, которых голод привёл сюда из других мест. У местных жителей есть свои дома, если только что-то не случилось в их семье. Учитывая твой темперамент, более вероятно то, что я описал: семейная ссора. Но даже пусть вы повздорили, если твои биологические отец или мать всё ещё здесь, маловероятно, что они будут просто сидеть и смотреть, как ты проводишь дни на улице. Следовательно, либо твой отец женился на суровой мачехе, либо оба твоих родителя погибли, когда ты был юн.

Слушая, как Шэнь Цяо терпеливо излагает свои доводы один за другим, Чэнь Гун окончательно убедился в его словах.

— Тогда откуда ты знаешь, что я могу чего-то достичь, служа в армии?

Шэнь Цяо сказал:

— Тебе не хочется терпеть издёвок мачехи, поэтому, пряча обиду, ты ушёл из дома и предпочитаешь жить здесь. Кроме того, вчера вечером ты дрался с нищими за лепёшку с ослиным мясом. Совершенно очевидно, что ты человек безжалостный как к другим, так и к самому себе. С таким характером ты сможешь хорошо адаптироваться к военной среде.

— Да ты просто смотришь свысока на таких людей, как я, не так ли? Кого-то вроде меня, кто планирует ограбить тебя, но даже не в состоянии набить свой желудок. Избрал окольный путь, и всё для того, чтобы посмеяться надо мной!

Шэнь Цяо рассмеялся:

— Лично столкнувшись с таким ненастьем, как я могу смеяться над несчастьем других? Разве ты не сам спрашивал меня о гаданиях по кости? Я лишь использую тебя в качестве примера. Всё ведь сошлось? Даже если ты не можешь заработать на этом много денег, по крайней мере их наберётся достаточно для еды.

Чэнь Гун сказал:

— Говоришь умело, словно тебе известно всё на свете, так почему же ты ходишь как оборванец? Тебя что, по дороге ограбили?

Шэнь Цяо ответил:

— Раз я ничего не помню, думаю, можно и так сказать. Временами мой мозг работает просто отлично, а иногда нет. Многие вещи кажутся мне лишь смутными воспоминаниями. К счастью, ты позволил мне остаться здесь, иначе я действительно не знаю, где бы проводил эти ночи. На самом деле, я всё ещё должен отблагодарить тебя за это!

После такой лести Чэнь Гун почувствовал себя намного лучше, что даже три лепёшки с ослиным мясом, которые он получил, стали казаться чем-то само собой разумеющимся, будто он действительно защитил Шэнь Цяо.

— Ну что ж, тогда мне ещё три лепешки на завтра! Не думаешь же ты, что задобрил меня долгой болтовней!

— Хорошо.

Когда следующим вечером Чэнь Гун вернулся в обшарпанный храм, там же, где и раньше, лежали три лепёшки с ослиным мясом. В руках Шэнь Цяо также была одна. Он ел её с таким невозмутимым лицом, что казалось, будто ест какой-то экзотический деликатес.

— Что за жеманство!

Чэнь Гун в своём мятежном возрасте с трудом удержался от ухмылки, после чего отвернулся и, раскрыв бумажную обёртку, жадно откусил.

Следующим вечером по возвращении Чэнь Гуна на старом месте, как и прежде, лежали три лепёшки. Несмотря на то, что Шэнь Цяо отвечал на все его вопросы и был чрезвычайно добродушен, Чэнь Гун чувствовал, что они не одного поля ягоды, и их разговоры были ему неприятны. То, что говорил другой мужчина, было непостижимо для него, в то время как его свирепость и издевательства не оказывали должного эффекта на Шэнь Цяо. Всё равно что колотить кулаком по кипе хлопка: хотя именно он хвастался силой, в конце концов, проигравшим тоже был он сам.

Интуиция подсказывала ему, что Шэнь Цяо не простой человек, и не только из-за его одежды, что всё это время оставалась чистой и опрятной, или из-за его нежной и хрупкой внешности, которая очень напоминала учёного. Это скорее трудно объяснимое чувство внутри.

Среди свиста ветра снаружи послышались чьи-то шаги.

Но кто мог прийти в это убогое место в столь невыносимо ветреную ночь?

Чэнь Гун уже был в полудреме, когда вдруг услышал голос Шэнь Цяо:

— Кто-то идёт.

Едва он открыл глаза, как увидел несколько фигур, крадучись проскользнувших внутрь с дубинами и палками в руках. Двое во главе группы выглядели ужасно знакомыми. Он внимательно присмотрелся к ним — это явно те нищие, от которых он недавно избавился.

Дрожь пробежала по телу Чэнь Гуна, и он тут же окончательно проснулся. Быстро вскочив на ноги, он крикнул:

— Что вам нужно?!

Один из них засмеялся:

— Старший Чэнь, ах, Старший Чэнь, разве не ты в тот день повёл себя надменно и даже выгнал нас? Сегодня мы позвали из города братанов из Ордена нищих. Посмотрим, осмелишься ли ты теперь вести себя высокомерно!

Чэнь Гун сплюнул на землю.

— Какой ещё Орден нищих?! Всего лишь кучка нищих, слоняющихся вместе! Совсем стыд потеряли называться орденом?

— Несёшь всякую чушь даже на пороге смерти, а? — сердито крикнул другой. — Не моли потом о прощении! Братаны, это отродье захватило нашу территорию! О, вон там на стороне один новичок. У него есть деньги. Давайте проучим их, отберём все вещи и выпьем за их счёт!

Даже на первый взгляд у Чэнь Гуна явно не было ни гроша в кармане. Если у него и были с собой деньги, то хватило бы их самое большее на несколько булочек. Однако мужчина рядом создавал иное впечатление, учитывая, как аккуратно выглядела его одежда. Одну только эту одежду, сорвав с него, можно будет продать как минимум за несколько десятков медяков.

Пять или шесть фигур одновременно набросились на Чэнь Гуна. Хотя Чэнь Гун и обладал жестокостью и безжалостной стойкостью духа, он всё ещё был лишь подростком не старше двадцати лет, которого и крупным-то не назовёшь. Другая сторона явно перевешивала количеством и силой, и после нескольких обменов ударами юноша уже был сбит с ног, получив тяжёлые удары как по лицу, так и по телу. Несмотря на то, что они не собирались лишать его жизни, они всё равно били его, не жалея сил, так что даже уголок рта Чэнь Гуна закровоточил. У него не осталось другого выбора, кроме как попытаться максимально защитить уязвимые части тела от их атак.

Нищие грубо обыскали Чэнь Гуна и в конце концов нашли только тридцать вэней [2]. Один из них сплюнул и тут же пожаловался:

— Вот незадача! Он такой нищеброд! Старик Лай, разве ты не говорил, что у него не меньше пятидесяти вэней?

[2] Вэнь (文 wén): денежная единица, упомянутые выше медяки.

Старик Лай виновато улыбнулся:

— Может, он всё истратил? Слушайте, а разве тут нет ещё одного?

Все присутствующие посмотрели на Шэнь Цяо и увидели, что тот спокойно сидит на том же месте. Держа в руках бамбуковую палку, он даже не пошевелился, словно застыл от испуга.