Глава 21. Что мне твоя жизнь или смерть?

Глава не бечена

Каждый знаток держался хотя бы элементарных манер либо из страха потерять лицо, либо от нежелания умерить свою гордыню. Человек высокого положения, как правило, не посмел бы делать из другого козла отпущения, поскольку всё же дорожил своей репутацией. Только такой, как Янь Уши, не моргнув глазом уничтоживший «Стратегию Алого Яна», способен на столь бесстыдный поступок. Неудивительно, что Юй Ай был так взбешён, а Шэнь Цяо вконец растерял дар речи.

Янь Уши пронёс его вниз по горе. Они пересекли городок Сюаньду и прибыли на почтовую станцию, туда, где останавливались ранее. Там пролегал редкий подлесок, что вполне сошёл бы за просторное место.

Он опустил Шэнь Цяо на землю.

Тот сложил руки в знак благодарности:

— Большое спасибо!

В схватке с Юй Аем он был ранен, и вся его кровь и энергия ци пребывали в застое. Спустя долгое время, Шэнь Цяо, наконец, начал ощущать, как к конечностям постепенно приливает тепло, и возвращается чувствительность.

Янь Уши нагло усмехнулся:

— Так в чём был смысл твоего восхождения на гору Сюаньду? Этим ты только подтвердил мою правоту: человеческое сердце не стоит ничего, когда речь заходит об интересах. Ради них твои братья по ордену, не раздумывая, готовы предать тебя, а ради должности главы — закрыв глаза, позволить пасть со скалы. Ци Фэнгэ хвастался своим благородным и порядочным орденом, но его ученики оказались совсем как адепты наших демонических школ. Ну и ну!

Ему было хорошо известно, что после падения Шэнь Цяо со скалы люди с вершины Сюаньду тоже начали поочерёдно искать его в той же местности. Однако к тому времени он уже забрал мужчину с собой, поэтому, очевидно, они вернулись ни с чем. Но Янь Уши не считал нужным говорить об этом; он был более чем доволен видеть, как Шэнь Цяо впадает в отчаяние, превращаясь из мягкосердечного, всеми отверженного главы ордена в человека, полного ненависти ко всем на свете.

Но Шэнь Цяо не подхватил нить разговора. Он наощупь отыскал большой валун неподалёку и потихоньку присел.

Юй Ай по натуре был немного упрям и весьма прагматичен [1]. С самого детства стремился быть лучшим во всём, что делал. Не вырасти он на вершине Сюаньду, кто знает, не стал ли бы ещё одним Янь Уши. Но за эти годы он действительно вложил своё сердце и душу в орден. Он не таил эгоистичных чувств и рос в кругу братской любви. Каким бы чёрствым он ни был когда-то, всего этого должно было быть достаточно, чтобы отогреть его сердце. К тому же, Юй Ай вовсе не был Янь Уши; даже вернись сейчас его наставник Ци Фэнгэ к жизни, то не ожидал бы от него подобного, а Шэнь Цяо и подавно.

[1] 利心 (lìxīn) — стремление к материальным выгодам, жажда наживы.

Он организовал поражение Шэнь Цяо в битве с Кунье и заставил его проиграть выходцу из Туцзюэ на глазах у тысяч людей. Поскольку тот целиком и полностью утратил доброе имя и положение, Юй Ай, естественно, стал его преемником. Никто не посчитал бы его некомпетентным. Таким вот образом с делом он покончил раз и навсегда, ведь даже если бы Шэнь Цяо был всё ещё жив, ему бы совести не хватило вновь претендовать на пост главы.

Звучало это вполне разумно, но в сочетании с тем, с каким запалом распинался в то время Юй Ай обо всех скрытых трудностях, с которыми он столкнулся и озвучить не мог, как тот клялся и божился, что во главе его поступков исключительно стремление поставить вершину Сюаньду выше всех орденов в мире, дело это выглядело немного странным.

Если предположить, что у Юй Ая действительно были, как он сказал, свои трудности, и за этим событием стояли и другие причины, то он определенно имел в виду не только свой тайный сговор с людьми Туцзюэ, дабы спланировать падение Шэнь Цяо с обрыва.

Должно быть, он сработался с народом Туцзюэ и по прочим, ещё более важным вопросам.

Шэнь Цяо нахмурился. Голова его гудела так, словно бы вся сплошь была истыкана иголками, и он пребывал в замешательстве, сколько бы мыслей ни вложил в неё [2].

[2] 百思不得其解 (bǎi sī bù dé qí jiě) — сто раз обдумать и всё равно не понять; уму непостижимо.

С момента переселения династии Цзинь на юг, Пять Варваров подняли немало восстаний. И пускай политический режим каждого из государств все эти годы неоднократно сменялся, власть таких стран, как Чжоу и Ци, в которых крайне крепко соблюдали и почитали обычаи севера, вследствие наследования ханьских систем со временем подверглась китаизации. Люди худо-бедно могли бы смириться, если бы именно они объединили страну. Но народ такого государства, как Тюркский каганат, по сей день занимавшийся выпасом скота, этих жестоких дикарей, то и дело вторгавшихся на центральные равнины, никак нельзя было назвать мудрыми правителями.

Облик сумасбродного и свирепого народа Туцзюэ уже давно укоренился в сознании людей. Без огромной выгоды было невозможно, чтобы Юй Ай действовал перед лицом всеобщего осуждения.

В таком случае, что же на самом деле он замышляет? Что могли пообещать ему люди Туцзюэ? Или какую пользу они могли бы принести вершине Сюаньду?

Шэнь Цяо не мог обсудить подобные вопросы с Янь Уши.

И хотя их отношения с каждым днём становились глубже, назвать их друзьями пока было нельзя. Нрав Янь Уши весьма переменчив, и Шэнь Цяо не мог просить сердечного совета у такого малознакомого человека, как он.

Шэнь Цяо только и мог прокручивать всё это в голове снова и снова.

Всё-таки, как ни крути, ему казалось, что он смотрит на всё это сквозь тонкий слой оконной бумаги и никак не доберётся до самой сути.

Янь Уши вдруг спросил:

— Достаточно отдохнул?

В недоумении Шэнь Цяо поднял голову. Из-за того, что он всё ещё раздумывал о другом, его лицо приобрело несколько невинное и рассеянное выражение.

— Если так, давай начнём бой.

Шэнь Цяо:

— «…»

Он горько усмехнулся:

— Глава ордена Янь, какой из меня вам противник? Вы разве уже не пробовали в прошлый раз?

Янь Уши нашёл это странным:

— Иначе с чего вдруг, ты думаешь, я забрал тебя с собой? Что мне твоя жизнь или смерть? Нужна была бы оставшаяся рукопись «Стратегии Алого Яна», я бы отправился на её поиски непосредственно на вершину Сюаньду. Зачем вообще мне такая обуза, как ты? Прямо сейчас в себе ты несёшь две книги «Стратегии Алого Яна». Восстановление твоих боевых навыков — лишь вопрос времени. Но не всем так везёт, как тебе. Я давно искал того, кто бы постиг рукопись, чтобы через него изучить набор боевых искусств Тао Хунцзина. Но я не могу бороться с самим собой и не могу практиковаться с этим плешивым ослом Сюэтином. В таком случае, разве твоя кандидатура не идеальна?

Уголки губ Шэнь Цяо дрогнули. Он не знал, что сказать.

— У меня осталась только треть боевой мощи, и в борьбе с Юй Аем я получил травмы, — спустя долгое время, произнёс он. — Боюсь, вы просите больше, чем может предложить моё тело.

— Вот почему я оказал тебе великую милость — позволил посидеть здесь и немного отдохнуть.

— Я вдруг подумал, что остаться на вершине Сюаньду по принуждению — не такой уж и плохой выбор, — беспомощно ответил Шэнь Цяо.

— Теперь ты вернул себе воспоминания, иными словами, ты способен вспомнить и свободно распоряжаться частью «Стратегии Алого Яна», которую изучал ранее, — сказал Янь Уши. — Прибавь раздел, который услышал в Заоблачном монастыре, и этого хватит, чтобы ты его освоил и вывел мастерство на следующий уровень.

Шэнь Цяо на мгновение задумался, а затем искренне кивнул:

— Так и есть.

С этой точки зрения, пускай мотивы Янь Уши и не были чисты, а сам он зачастую пользовался Шэнь Цяо и даже упивался его страданиями, Шэнь Цяо всё равно был ему очень признателен.

— С той поры, как покинул особняк, я так и не поблагодарил главу ордена Янь, как следует, — сказал Шэнь Цяо. — Если бы не вы, возможно, я бы уже присоединился к веренице ушедших душ у подножия Полушагового пика.

— Тебе следовало бы сказать «спасибо» той внутренней ци из «Стратегии Алого Яна», что находится в тебе. При отсутствии оной, я бы с тобой не возился, — ответил Янь Уши.

Шэнь Цяо попытался найти себе утешение [3]:

— ...Ладно. Я зажгу пару палочек благовоний для шицзуня в благодарность за то, что он передал мне «Стратегию Алого Яна».

[3] 苦中作乐 (kǔzhōng zuòlè) — находить радость в страданиях; наслаждаться жизнью, несмотря на трудности.

— В схватке с Юй Аем я не обнаружил в нём никакой исходившей из «Стратегии Алого Яна» внутренней ци, — произнёс Янь Уши. — По-видимому, Ци Фэнгэ передал руководство только тебе.

Шэнь Цяо кивнул:

— Верно, в тот день шицзунь вручил «Книгу Блуждающего Духа» только мне. Он велел запомнить всё наизусть и запретил делать записи. Многие поговаривают, что один из томов «Стратегии Алого Яна» сокрыт на вершине Сюаньду, но до сего дня я не знаю, на месте руководство сейчас или нет.

Янь Уши нашёл это весьма любопытным:

— Неужто Ци Фэнгэ не хотел передачи руководства последующим поколениям вершины Сюаньду, или же не хотел, чтобы все его ученики чего-то добились? Почему он передал «Книгу Блуждающего Духа» тебе одному?

— Я тоже некогда узнавал об этом у шицзуня, но он не ответил, — не спеша объяснил Шэнь Цяо. — Учитель и Бессмертный Тао при жизни были старыми друзьями. Я слышал, что по завершении «Стратегии Алого Яна» Бессмертный Тао однажды пожалел о её создании. Он полагал, что как только книга выйдет, то положит начало бесконечной борьбе людей со всего света. Поэтому, думаю, возможно, шицзунь испытывал в какой-то степени схожие чувства. С одной стороны, он выражал надежду, что плоды кропотливого труда всей жизни его друга будут переданы последующим поколениям, а с другой, не хотел, чтобы тот распространился чрезмерно широко, и люди проливали кровь за него. Вот почему он принял такое противоречивое решение.

Янь Уши презрительно фыркнул:

— Пустячная доброта [4]! А что до этого дела, то он был таким же и во время его боя с Хулугу! Сохранив тому жизнь, тем самым он оставил затаённую угрозу для грядущего поколения! Он имел непревзойдённые боевые навыки, но толку от них никакого, потому что разумом он не отличался от бесхарактерной женщины! Раз так, с какой стати он вообще позволил ученикам вершины Сюаньду заниматься боевыми искусствами? Не лучше бы было просто переделать вершину Сюаньду в обычный даосский храм? Раз так хотел мира без войны, отчего не начал с самого себя?