Глава 28. Отступать было некуда: он мог только закрыть глаза в ожидании смерти.

Шэнь Цяо почуял некий аромат. Чуть сдвинув брови, он отреагировал чрезвычайно быстро, немедленно выпустив из рук бамбуковую палку. В очередной раз применив Теневой мираж, он уже оказался на приличном расстоянии от предыдущего местоположения.

«Теневым миражом» на деле величали блестящий навык цингун. Спустя секунду, как Шэнь Цяо отдёрнул руку, бамбуковая палка треснула и разломилась на куски, они тут же устремились к нему!

Убери он руку чуть позже, то повторил бы судьбу этой палки.

Бамбуковая трость вмиг разлетелась в щепки, но Шэнь Цяо ничуть не остановился. Резвый и стремительный, как ветер, он с ходу отступил к дереву, под которым стоял изначально, вместе с тем вскинув рукава. Бамбуковые сколы, летевшие прямо к нему, будто натолкнувшись на некий невидимый барьер, один за другим попадали, рассыпавшись по земле.

— Неужто я была так далека от мира? С каких это пор у нас появился такой знаток? — Вслед за душистым ветерком и потоком смеха рядом с Хо Сицзином появилась женщина в белом.

Она была необычайно красива, её белоснежные одежды с шёлковым поясом развевались и танцевали на ветру, делая её похожей на небожительницу, сошедшую с картин прошлого. Только вот глаза её не были так холодны. Напротив, пленяюще прекрасны, а взгляд, подобно бегущим волнам [1], манящим; даже её голос томным и до того сладким, что поневоле навевал ощущение, как все косточки в теле на пару цзиней становятся легче.

[1] 流波 (liúbō) — 1) бегущие волны 2) перен. выразительные (многозначительные, кокетливые) взгляды.

Однако при виде неё Бянь Яньмэй не только не выглядел ни на миг очарованным ею, наоборот, его лицо приобрело ещё более серьёзный и настороженный вид.

Хо Сицзин лёжа на земле извергал кровь. Он думал, что смертный час уже близок, но вдруг увидел этого человека. Вне себя от радости он отреагировал прямо противоположно Бянь Яньмэю:

— Глава ордена! Глава ордена, на помощь! Они хотят меня убить!

Как утопающий, вдруг ухватившийся за корягу, что могла спасти ему жизнь, он захотел тотчас броситься к женщине и в слезах прижаться к её бедру. Благо, он ещё не растерял остатки разума и удержался от свершения подобного действа, продолжив взывать о помощи.

Женщина не удостоила его и взгляда, мельком посмотрела на Шэнь Цяо и Бянь Яньмэя и остановила своё внимание на Янь Уши, с улыбкой поприветствовав его:

— В последний раз я видела Янь-лана [2] лет десять назад. Кто бы мог подумать, что годы пролетят так быстро, а Янь-лан останется таким же красивым и элегантным, как прежде. Моё сердце навек покорено!

[2] 郎 (láng) — 1) муженёк; 2) любимый, ненаглядный (мой)

Другими словами, она обратилась к нему так, как женщины обычно обращаются к своим мужьям или любовникам.

Янь Уши не проронил ни слова. Заговорил Бянь Яньмэй:

— Хо Сицзин только что убил моего слугу. Судя по словам главы Юань, вы собрались сделать вид, что ничего не было?

Поблуждав выразительным взором, Юань Сюсю обворожительно улыбнулась:

— Хо Сицзин действительно принадлежит моему ордену Хэхуань, но он под приказом Сан Цзинсина и ко мне отношения не имеет. Сегодня я здесь затем, дабы обсудить важный вопрос с главой Янь. Если глава Янь откликнется на мою просьбу, я оставлю Хо Сицзина в вашем полном распоряжении.

Тот резко переменился в лице.

— Не очень уж бессердечны слова главы Юань? — усмехнулся Бянь Яньмэй. — Ведь говорят, «муж и жена однажды — супруги на все жизни» [3]. Как вы это ни называйте, с Сан Цзинсином у вас довольно близкие отношения, и, следовательно, вы с его учеником тоже в неком роде побратимы. Если станет известно, что вам нет никакого дела, жив он или умер, другие ваши ученики, пожалуй, будут крайне разочарованы!

[3] 一日夫妻百日恩 (yīrì fūqī bǎirì ēn) — однажды став супругами, всегда быть нежными и заботливыми друг к другу.

На лице Юань Сюсю не дрогнул ни один мускул:

— Покушался бы на его жизнь кто другой, я бы, конечно, ему того с рук не спустила. Но если того хочет Янь-лан, я, во что бы то ни стало, обязана оказать ему эту услугу!

Она перевела взгляд на Янь Уши. Казалось, в её глазах плескались безграничная преданность и ласка.

— Мы не виделись десять лет, неужели Янь-лану нечего мне сказать?

Если бы любая другая женщина вела себя так же, Бянь Яньмэй, возможно, поверил бы, что между ней и его учителем была какая-то связь. Школы Хэхуань и Хуаньюэ, однако, имели общее происхождение, поэтому он прекрасно понимал, что за каждым словом, произнесённым устами этой женщины, и каждым выражением её лица стояло «Дьявольское обаяние».

Но, даже зная об этом, всякий раз, когда слышал её голос или видел улыбку, Бянь Яньмэй всё равно попадал под её чары. Ему оставалось только заставить себя не смотреть.

— Есть кое-что, что я давно хотел тебе сказать, — наконец произнёс Янь Уши.

— Прошу, продолжай, Янь-лан, — сказала Юань Сюсю, в её прелестных глазах затаилась улыбка.

— Раз так приспичило разодеться святошей, то не забывай прятать свое распутное выражение. С другими мужчинами, может, и сработает, но меня от этого только тошнит. В другой раз не забудь прикрыть и лицо, чтобы не портить мне аппетит.

Бянь Яньмэй и Шэнь Цяо:

— «…»

Юань Сюсю:

— «…»

Бянь Яньмэй с трудом сдерживал смех.

Лицо Юань Сюсю побагровело от гнева. Она посмотрела на Янь Уши так, как если бы тот уже был мертвецом.

Но лишь мгновение спустя она вернула улыбку на место.

— Янь-лан прав. Я изменю свой стиль, как только вернусь. Во что угодно переоденусь, лишь бы Янь-лан был счастлив.

Янь Уши вскинул брови.

— Минуло десять лет, а ты совсем не изменилась. На языке мёд, а в сердце лёд, как и всегда.

Притворившись, что не расслышала его, Юань Сюсю мягко предложила:

 — Можем мы найти тихое местечко, чтобы я рассказала Янь-лану обо всём подробно?

— Ты же в курсе, что моё терпение не безгранично.

— Вот уж правда, Янь-лан, сердце твоё подобно железу. Интересно, какой женщине под силу его тронуть. В своё время я всячески пыталась соблазнить тебя, но ты ни в какую не соглашался провести со мной ночь. Я чуть было не решила, что непривлекательна для мужчин! — вздохнула Юань Сюсю. — Янь-лан наверняка знает, что Чжоу готовится к войне против Ци?

— Ну и?

— Когда орден Солнца и Луны был ещё широко известен, никто даже не слышал о таких школах, как Линьчуань, — продолжила Юань Сюсю. — Ныне в отсутствие тигров горой правят обезьяны, а всё потому, что наш орден Солнца и Луны распался на части. Невежды улучили момент и забрались на самый верх. Вот если бы школы Хуаньюэ и Хэхуань по-настоящему были заодно, разве плешивый осёл Сюэтин и тот старый педант Жуань Кэхуэй стали бы нам ровней?

Янь Уши ничего не ответил.

Юань Сюсю была убеждена, что под её чарами не устоит никто другой, но при столкновении с Янь Уши, который не только обладал недюжинной боевой мощью, но и сам являлся выходцем из демонической школы, независимо от того, насколько сильны были её чары, всё было бесполезно.

В сердце её разрасталась ненависть, но выражение лица было всё таким же приветливым, как и прежде:

— Если Янь-лан изъявит согласие убедить правителя Чжоу отказаться от нападения на Ци, эта презренная женщина сделает для вас всё!

— В таком случае, сдайся.

Юань Сюсю остолбенела:

— Что?

— Не ты ли только что сказала, что пойдёшь на всё? — спросил Янь Уши. — Если сумеешь покончить с Хэхуань и объединить свою школу со школой Хуаньюэ, тогда я, так уж и быть, могу убедить правителя Чжоу не нападать на Ци.

Улыбка на лице Юань Сюсю стала таять.

— Янь-лан, к чему такая агрессия? Школа Линьчуань уже давно ожидает битвы между Чжоу и Ци. Если это произойдёт, мы позволим Южной Чэнь получить преимущество задаром. Если согласишься убедить правителя Чжоу остановиться, я постараюсь уговорить правителя Ци уступить все земли к северу от префектур Хэн и Шо стране Чжоу, а когда придёт время, император непременно зачтёт твои заслуги. Что скажешь?

— К северу от префектур Хэн и Шо расположена Великая Китайская стена. Если этого почтенного не подводит память, та область граничит с территорией Туцзюэ.

Юань Сюсю со смехом сказала:

— Только не говори мне, что правитель Чжоу откажется без усилий заполучить такие обширные территории!

— В любом случае, царство Ци — не более, чем вещь в мешке [4], с какой стати правитель Чжоу должен отказываться от большего ради этой малой выгоды?

[4] 囊中之物 (nángzhōng zhī wù) — вещь в мешке (обр. то, что не прилагая особых усилий можно получить)

Он совсем не торопился, отвечая вслед за собеседником. К этому моменту, Юань Сюсю окончательно поняла, что Янь Уши вообще не намеревался сотрудничать со школой Хэхуань. Он просто морочил ей голову.

Улыбка полностью сошла с её лица.

— Янь-лан, не думала я, что спустя столько лет ты останешься таким высокомерным. Десять лет назад ты был ранен Цуэй Юваном. Неужели ты правда думаешь, что теперь, после его смерти, стал первым в Поднебесной?

— Не знаю, первый я или нет, но уж точно лучше тебя. Иногда я тоже нахожу это немного странным. Как такой честолюбивый человек, как Сан Цзинсин, вместо того, чтобы самому стать главой, смирился с ролью твоего любовника?

— Ты удивлён? — хихикнула Юань Сюсю. — Тогда почему бы тебе не попробовать самому? А может, ты только на словах хвастун, а в постели — слабак!

Янь Уши явно привёл женщину в ярость. Прежде чем затих её голос, рукава одежд уже взметнулись вверх. Десятки тонких, прозрачных игл устремились к Янь Уши и Шэнь Цяо!

Практически невидимые глазу, они двигались быстрее бури с ливнем!

Юань Сюсю не думала, что ей удастся ранить Янь Уши иглами. Между тем, сама она взмыла в воздух, как призрак, и в её руках уже возникла пара чёрных мечей. Свет, застивший клинки, стал ярче, блокируя Янь Уши по обе стороны!

По общему признанию, орден Хэхуань славился своими чарами и методом двойного совершенствования, но Юань Сюсю была главой, и на её силы не стоило смотреть свысока. Лишь оттого, что она была женщиной и не имела привычки выставлять навыки напоказ, в десятке лучших в мире знатоков боевого искусства она занимала второе место с конца. Однако из её борьбы с Янь Уши было совершенно ясно, что её реальная мощь намного превосходила представления других.