Глава 61. Я не Янь Уши

Если раньше при разговоре с Янь Уши было достаточно просто выйти из себя, то теперь всё обстояло несколько иначе: сначала он непременно приведёт вас в бешенство, затем заставит испытать гнев, и только после этого вы сможете прийти в себя. Без внушительной силы воли у вас просто не получится поддерживать с ним диалог. 

Шэнь Цяо вздохнул и решил держать рот на замке, отказываясь разговаривать.

Однако мужчина позади, увидев, что Шэнь Цяо хранит молчание, ещё крепче обнял его. Упираясь подбородком в его плечо, Янь Уши спросил:

–А-Цяо, почему ты меня игнорируешь?

«Потому что, чёрт побери*, я пытаюсь понять: следует ли мне сначала вырубить тебя, прежде чем отправляться в путь», – подумал Шэнь Цяо. Он слегка повернул голову в сторону и понизил голос:

– Поскольку ты всё ещё помнишь, кем являешься, знаешь ли ты, почему Чэнь Гун ищет халцедон в древнем городе Жоцян?

* (晕了; yūnle) – жарг. черт! черт побери! блин! (выражение недовольства, не относится к ненормативной лексике).

– Этого я не знаю, но уже слышал о нефритовом цистанхе раньше. Обычно он произрастает глубоко в пустыне Гоби, скрываясь среди расщелин в скалах круглый год. Поэтому его чрезвычайно трудно найти. Это действительно редкое сокровище. Однако очевидно, что Чэнь Гуну нужен только халцедон. Он упомянул о нефритовом цистанхе только для того, чтобы заманить нас с собой.

До того как Янь Уши был ранен, Шэнь Цяо никогда не слышал, чтобы он анализировал что-либо таким мягким тоном.

– Да, я тоже это заметил. Но даже без нефритового цистанхе, пока он держит дедушку Баньны в заложниках, у нас не остаётся другого выбора, кроме как пойти с ним. Но если мы сможем найти нефритовый цистанхе, то твои раны смогут полностью восстановиться.

– Главная травма – это изъян в моём демоническом ядре. Нефритовый цистанхе может вылечить только внешние повреждения. Это не сильно поможет.

Шэнь Цяо показались его слова нелепыми.

– Но у тебя трещина в голове. Нефритовый цистанхе может заживлять переломы костей и порванные мышцы. Разве это не принесёт пользы? Для начала следует заняться лечением внешних ран.

– На самом деле я не хочу, чтобы она заживала, – сказал Янь Уши немного подавленно.

Шэнь Цяо нахмурился.

– Почему нет?

У него было ощущение, что нынешний характер Янь Уши отличался от всех остальных, которые он видел до сих пор. На самом деле он очень напоминал того, кто несколько дней назад нежно улыбнулся Шэнь Цяо сразу после пробуждения.1

– Потому что я, возможно, не смогу снова поговорить с тобой, как только рана заживёт. Неужели ты предпочитаешь того*, кто игнорирует твоё истинное сердце? Того Янь Уши, который отдал тебя Сан Цзинсину?

* (那个; nàge) – ого, тово; это самое (используется как эвфемизм в ситуации, когда назвать вещи своими именами неловко или неприлично). То есть обычного Янь Уши.

– Ты – это он.

– Я не он.

Шэнь Цяо потерял дар речи.

– Тогда кто ты такой?2

После минутного молчания Янь Уши сказал:

– Ты можешь называть меня А-Янь.

– ...

– Не мог бы ты обратиться ко мне так хотя бы разочек, пожалуйста? Я никогда раньше не слышал, чтобы ты звал меня по имени.

Шэнь Цяо растерялся от его слов.

– Я не могу, когда смотрю на такое лицо, как у тебя.

Янь Уши горько пожаловался:

– Лицо – это просто внешний вид человека, пустая оболочка. Нет необходимости слишком сильно зацикливаться на этом. Я знаю всё, что он сделал с тобой. Янь Уши неблагодарный и бессердечный, но я никогда тебя не подведу. А-Цяо, в этом мире невозможно найти второго человека, который был бы так же хорош, как ты. Если он не будет лелеять тебя, это сделаю я. Ты позволишь мне?

Человек перед ним замолчал и полностью проигнорировал эти слова, но Янь Уши не сдавался. Он хотел сказать ещё что-то, но увидел, как лошадь Чэнь Гуна внезапно замедлила ход. Чэнь Гун обернулся и, увидев, что Янь Уши и Шэнь Цяо всё это время шептались друг с другом, не мог не поддразнить:

– Похоже, слухи не соответствуют действительности. Из того, что я вижу, Шэнь-даочжан и глава Янь находятся в очень хороших отношениях, что я нахожу большим облегчением. С вами двумя, помогающими мне, я не беспокоюсь о том, что на этот раз не найду халцедон!

Шэнь Цяо посмотрел на небо. Он жил здесь уже несколько дней и кое-что знал о местной погоде.

– Надвигается песчаная буря? – спросил он.

Чэнь Гун не имел ни малейшего представления, но он привёл с собой людей, которые в этом разбирались. Мужун Цинь сразу ответил:

– Вы правы. Прямо перед нами небольшой городок. Почему бы нам сначала не отдохнуть там, начальник уезда? Мы также можем сменить лошадей на месте и продолжить путешествие завтра.

Прежде он был очень высокомерным человеком, но теперь стал обращаться к Чэнь Гуну как к уважаемому человеку. Шэнь Цяо взглянул на него.

Выражение лица Мужун Циня выглядело обычно, как будто он и не думал, что эта услужливость позорит человека его статуса.

Он должен был служить непосредственно императору Ци Гао Вэю. И всё же теперь он называл Чэнь Гуна начальником уезда*...

* Небольшое пояснение. Тут дело даже не столько в том, что он называет Чэнь Гуна «начальник уезда», а скорее в самом обращении. Мужун Цинь при общении с Чэнь Гуном использует обращение (主公; zhǔgōng) – [Вы] государь (обращение подданного, слуги).

Словно прочитав его мысли, Янь Уши подошёл к Шэнь Цяо сзади и прошептал ему на ухо:

– Семья Мужун уже поклонилась в своей верности Чэнь Гуну – наедине.

Когда горячий воздух ударил в ухо Шэнь Цяо, он бессознательно наклонился вперёд.

Прошло совсем немного времени, прежде чем они добрались до маленького городка. Сопровождающие Чэнь Гуна забронировали лучший постоялый двор, как только они прибыли. На самом же деле он был единственным в городе. Условия жизни были намного хуже, чем в доме Баньны, не говоря уже о других постоялых дворах в столице. Однако, поскольку город был отдалённым, удачей было то, что они вообще смогли найти место для ночлега, так что им не на что было жаловаться. После ужина все вернулись в свои комнаты, не сказав ни слова.

Количество свободных номеров было ограничено, поэтому Шэнь Цяо и Янь Уши делили одну комнату.

Шэнь Цяо не был любопытным человеком, однако он задавался вопросом, как Чэнь Гун, который не так давно был обычным подростком, внезапно стал человеком, полным секретов, за такое короткое время. Особенно когда эти секреты, казалось, были связаны с целью поездки, а также с их судьбой*. Шэнь Цяо был крайне осмотрительным.

* (安危; ānwēi) – мир и (или) угроза, благополучие или опасность, процветание или гибель (обр. в знач.: судьба)

– Вся власть и статус Чэнь Гуна исходят от императора Ци. Без Императора у Чэнь Гуна ничего нет. Но Мужун Цинь, лучший мастер боевых искусств при императорском дворе, добровольно стал подчинённым Чэнь Гуна. Это действительно очень странно.

С тех пор как характер Янь Уши претерпел огромные изменения, его глаза постоянно следили за Шэнь Цяо. Независимо от того, вставал ли Шэнь Цяо или садился, Янь Уши смотрел на него немигающим взглядом. В комнате их было двое, поэтому, конечно же, Шэнь Цяо не мог этого не заметить, поэтому ощущал себя крайне неловко. После того как Янь Уши произнёс эти слова, Шэнь Цяо спросил, нахмурившись:

– Почему ты постоянно смотришь на меня?

– Потому что ты очень хорош собой, – Янь Уши одарил его слабой улыбкой. Она была подобна дуновению весеннего ветра, который разносит благоухающий аромат цветов персика на десять ли. Самоцветное дерево* испускает лунный свет, озаряя всё вокруг.*

* (宝树; bǎo shù) – самоцветное дерево (обр. о красивом и талантливом молодом человеке).

– А теперь давай перейдем к более важным вещам, – Шэнь Цяо вздохнул. Нынешний Янь Уши тоже был не очень нормальным, но, по крайней мере, он был немного лучше, чем те, кто был раньше.

– Чэнь Гун раньше изучал боевые искусства?

Его вопрос напомнил Шэнь Цяо о том, откуда взялось странное чувство, которое он испытывал в последнее время.

Чэнь Гун не только ничего не знал о боевых искусствах в прошлом, но и был неграмотен. Где он мог этому научиться? Всё, что мальчик знал тогда – это несколько приёмов, которым Шэнь Цяо обучил его для самообороны. Но этого было достаточно, чтобы справиться максимум с несколькими бандитами. Однако человек, который предстал перед ними сейчас, вёл себя очень сдержанно, излучая внутреннее сияние, а его шаг был лёгким – всё это говорит о том, что он уже достиг определённого уровня в боевых искусствах. Даже если он ещё не был первоклассным мастером, он должен быть, по крайней мере, второклассным, и занимать высокое положение в мире.

Как ему удалось продвинуться семимильными шагами за такой короткий промежуток времени? Обычно люди начинали заниматься боевыми искусствами в очень юном возрасте, но Чэнь Гун был похож на высокое здание, которое внезапно поднялось за одну ночь. Это вызывало подозрения.

– Есть ещё одна вещь. Когда я упоминал о возвращении в Чанъань ранее, ты сказал, что уже слишком поздно. Это потому, что в Чанъане что-то должно произойти? Император Чжоу в опасности?

Янь Уши покачал головой. Проведя почти целый день верхом на лошади, он выглядел довольно усталым. Несмотря на то, что он только сидел на лошади, и ему не нужно было следить за управлением, из-за серьёзного ранения, тряски было достаточно, чтобы старые раны снова открылись.

– У меня болит голова... – на его лице отразилась лёгкая боль, когда он потянулся к ране на голове.

Шэнь Цяо был достаточно быстр, чтобы заметить это, поэтому остановил его руку.

– Не двигайся.

Он положил ладони на спину Янь Уши и влил несколько нитей истинной ци в тело мужчины.

Истинная ци, которую Шэнь Цяо практиковал прямо сейчас, исходила от «Стратегии Алого Яна». Это был самый нейтральный и мягкий тип ци. Однако когда она вошла в тело Янь Уши, это неожиданно спровоцировало сильную боль, из-за чего даже его лицо исказилось.