Шэнь Цяо остановил его:

— Я схожу, вы пока поешьте, ни к чему тревожиться.

Настоятель тоже поднялся следом:

— Э, с твоими глазами разве не затруднительно?..

Шэнь Цяо придержал его за плечо:

— Не важно, я уже привык. Смогу различить, если вы одолжите мне фонарь.

Младший послушник сию же минуту принёс бумажный фонарь. Смотритель монастыря смирился и сел, про себя подумав, что лапша совсем скоро остынет, но вслух всё же учтиво произнёс:

— Тогда будь осторожен. Не справишься — сразу громко зови на помощь!

— Хорошо, вы начинайте трапезу.

Шэнь Цяо с фонарём в руке направился к воротам. Монастырь Белого дракона был внушительных размеров; несмотря на то, что прошедшие годы его не пощадили, здесь ещё смутно ощущался размах былых лет. Теперь в таком крупном даосском храме осталось всего три человека. В ночной час, проходя между пустынными храмовыми постройками, сложно было не испытать в душе горестного сожаления.

Шэнь Цяо тоже полагал, что это Чэнь Гун послал кого-то устроить неприятности, однако, открыв ворота, не обнаружил в непроглядной темноте ночи ни шума, ни галдёжа. Снаружи, заложив руки за спину, стоял всего один человек; его фигура и манера держаться выглядели весьма знакомо.

Не было нужды высоко поднимать фонарь, чтобы Шэнь Цяо догадался, кто перед ним, и про себя изумился. У него невольно вырвалось:

— Глава ордена Янь?

Тот ответил:

— Что, не рад видеть меня?

В лунном свете, сжимая в руке фонарь, Шэнь Цяо искренне приветливо улыбнулся:

— Конечно же, нет, прошу, скорее заходите. Вы ещё не ужинали?

Янь Уши сначала не собирался отвечать на столь заурядный и скучный вопрос, но, неизвестно с чего, достигнув языка, его мысль превратилась в:

— Ещё нет.

Шэнь Цяо улыбнулся снова:

— Очень кстати. Идёмте скорее, настоятель и остальные приготовили лапшу.

Прежде, пока было светло, он смог осмотреться внутри монастыря в общих чертах, но ночью его зрение сильно ослабело, даже фонарь не помогал видеть дорогу ясно. Не зная здешние пути достаточно хорошо, пока вёл Янь Уши, он по неосторожности оступился и всем телом чуть не упал вперёд.

Знаток боевых искусств, сумевший убить Хо Сицзина и отразить атаку Дуань Вэньяна, умудрился споткнуться о каменную ступеньку. Сказать кому такое — да люди от смеха животы надорвут.

К счастью, рука мгновенно протянулась, обхватила его вокруг талии и удержала.

— Твоя походка несколько торопливая, не похоже на тебя, — произнёс Янь Уши.

Шэнь Цяо поджал губы в улыбке и ответил только:

— Лапша остынет. Вы ещё не ели, так что нужно поторопиться.

Кто же знал, что к их с Янь Уши приходу на кухню настоятель как раз с хлюпаньем отправит в рот последнюю полоску лапши. Поглаживая свой округлившийся живот, он с досадой сказал:

— Господин Шэнь, ты опоздал, лапши больше не осталось.

Шэнь Цяо представил всем:

— Это мой друг, господин Янь.

Младший послушник встал:

— Господин Шэнь, я оставил для вас порцию. Вы можете поделить её с господином Янь.

Смотритель монастыря презрительно покосился на него:

— Всё бы тебе встревать.

Хотел было сказать: «Откуда взялась ещё одна, может только миска осталась», но от взгляда на Янь Уши, стоявшего за спиной Шэнь Цяо, слова застряли у него в горле. В присутствии этого человека он с трудом находил способ сохранять достойный вид, даже начал ёрзать [5]. В конце концов он не усидел, бросил фразу: «В таком случае приятного аппетита», и тотчас же спешно удалился.

[5] 坐立不安 (zuòlì bù’ān) — невозможно спокойно ни стоять, ни сидеть; обр. не находить себе места, как на иголках, быть беспокойным.

Молодой даос подал Шэнь Цяо чашу с лапшой, которую тот так и не успел съесть, и смущённо посмотрел на Янь Уши:

— Она только одна.

Лапша за всё это время немного слиплась комком. Даже если бы подобного рода еда умоляла Янь Уши съесть её, он вряд ли бы согласился.

Но для простых людей из монастыря Белого дракона она всё же была лучшим продуктом, бережно хранимым многие месяцы. Её даже собирались поесть на праздновании Нового года, но из-за появления Шэнь Цяо достали раньше времени.

Шэнь Цяо поблагодарил младшего послушника и спросил Янь Уши:

— Поделиться немного с вами?

Тот ответил:

— Нет.

Шэнь Цяо сказал с улыбкой:

— Лапша пусть и остыла, но их маринованная в соевом соусе редька весьма недурна. Вам стоит попробовать.

Давно зная любовь Янь Уши к чистоте, он заранее вымыл палочки для еды. Держа миску в руке, те кусочки редьки и дикорастущих овощей, что не касались лапши, один за другим переложил в ту, что перед Янь Уши. Затем полил свою склеившуюся лапшу соевым соусом и начал есть.

Янь Уши нахмурился, глядя на занявшие половину чашу овощи. Прошло довольно долгое время, прежде чем он подцепил один кусок палочками для еды и с неохотой надкусил.

Вкус и в самом деле оказался не настолько неприятным, как он себе представлял.

— Глава ордена Янь завершил свои дела? — спросил Шэнь Цяо.

— Ещё нет, — коротко ответил Янь Уши.

Удалось ли ему увидеться с тем человеком или почему дело не увенчалось успехом, он не сказал, и Шэнь Цяо расспрашивать не стал.

Неожиданно Янь Уши сменил тему разговора:

— Только что увидев меня, ты ведь очень обрадовался, да?

Шэнь Цяо на секунду замер, кивнул и улыбнулся:

— Да, я думал, вы и я разъехались по разным дорогам и взмахнули поводьями [6], и, возможно, немало времени утечёт прежде, чем нам выпадет удача встретиться ещё раз. И вдруг так скоро свидеться вновь — чем не повод для радости?

[6] 分道扬镳 (fēndào yángbiāo) — обр. каждый пошёл своей дорогой, их пути разошлись.

— Я слышал, как, представляя им меня, ты сказал «мой друг»? — Янь Уши поглаживал край миски с таким видом, словно нечто доставляло ему эстетическое наслаждение.

Миска была изготовлена довольно грубо. Из-за продолжительного использования на ней образовался толстый слой осадка, который, несмотря на попытки, никак не отмывался.

Шэнь Цяо произнёс:

— Да, в чужих краях представить другом намного удобнее и не страшны лишние расспросы.

Янь Уши поднял на него пристальный взгляд:

— Ну а ты в глубине души тоже считаешь этого почтеннейшего другом?

— Общий наставник делает людей единомышленниками, общие устремления делают их друзьями. Пусть у меня и главы ордена Янь не один наставник и мы не разделяем взгляды, но вы спасли мою жизнь. И то и другое немало значимо. К тому же мы довольно долгое время были попутчиками, как иначе можно называть, если не другом?

— Не боишься упрёков со стороны, что снискал покровительство Владыки демонов и добровольно поддался пороку?

Шэнь Цяо улыбнулся:

— Я сам понимаю, что делаю, и этого достаточно. Почему меня должен интересовать образ мыслей других людей? С тех пор, как я спустился с горы [7], увиденное и услышанное заставило меня глубоко задуматься. И, более того, понять, что тот Путь-Дао, которого я прежде строго придерживался и практиковал в горах, оказался всего лишь маленькой тропинкой. Вашей же поддержкой императора Чжоу, если получится объединить весь мир и избавить Поднебесную от хаоса, то простым людям больше не придётся, лишившись крова, мыкаться по белому свету, обмениваться детьми и съедать их. Пока есть руки и ноги, способные работать, они могут положиться на достойное вознаграждение за труд. Именно таков истинно-верный сущий Путь [8].

[7] 下山 (xiàshān) — обр. вернуться к общественной жизни.

[8] 大道 (dàdào) — Великий Дао; истинный путь, совершенство, всеобщий закон движения и изменения мира; образец высоких принципов этики и морали, достойный подражания.

Янь Уши сказал с усмешкой:

— Не надевай на этого почтенного слишком высокую шапку [9]. Я и Юйвэнь Юн — всего-навсего двое людей со своими потребностями. Я делаю что-то исключительно потому, что сам того хочу, — о других никогда не думал.

[9] 高帽 (gāomào) — обр. преувеличить заслуги, польстить.

 Шэнь Цяо спросил:

— Если недобрые намерения всё же принесли прекрасные плоды, можно считать, что нашёл истинный Путь, не так ли?

Янь Уши сосредоточенно смотрел на него некоторое время и, выждав, спросил:

— Так мы, можно сказать, друзья?

Шэнь Цяо с улыбкой кивнул:

— Если глава ордена Янь не гнушается, так сказать, «покровительства» надо мной.

Такое необычное выражение промелькнуло на его лице, но, не дожидаясь, пока Шэнь Цяо успеет его рассмотреть, Янь Уши снова вернул себе беззаботно вальяжный образ:

— Этот даосский храм поистине убогий. Здесь хоть есть, где можно передохнуть?

Шэнь Цяо снова улыбнулся и сказал:

— Могу только на время стеснить вас предложением поселиться в комнате со мной.