Глава 17. Церемония прекращения дождя
- ...Спасибо. - Я протягиваю руку, чтобы взять шоколад у Ян Конгшаня. Мои рукава слишком длинные, и мне трудно двигаться, это затрудняет процесс настолько, что становится почти невозможно разорвать обертку. Я борюсь с ней, кажется, целую вечность, прежде чем Ян Конгшань, потеряв, наконец, терпение, забирает шоколадку обратно, разворачивает ее, отламывает кусочек и подносит к моим губам.
Я перевожу взгляд с шоколадки на него и обратно, ошеломленный этим неожиданным жестом. Его лицо ничего не выражает, эмоции стабильны и окрашены белым.
Боясь стереть помаду, я осторожно открываю рот, чтобы схватить шоколад зубами, стараясь, чтобы он не коснулся моих губ. А еще я не хочу случайно укусить Ян Конгшаня, учитывая, насколько мы сейчас близки.
В волнении я глотаю шоколад, и он скользит по моему горлу, а когда я слизываю его остатки с губ, кончик моего языка случайно касается пальца Ян Конгшана, подарив мне терпкое послевкусие.
Кончик его пальца шершавый и мозолистый, с привкусом табака....
Он вздрагивает, как будто я причинил ему боль, и отдергивает руку, сжимая ее в кулак.
- Извини, - Я тянусь к его руке, желая взглянуть. - Тебе больно?
Уклоняясь от ответа, он резко говорит:
- Все в порядке.
Его отношение, то интимное, то холодное, озадачивает меня. Я не могу удержаться, чтобы не взглянуть украдкой на его лицо, но его глаза избегают меня. Над его головой значение настроения, до этого просто белое, как снежная метель в разгар зимы, окрашено в бледно-желтый цвет. По мере того как проходят секунды, цвет тускнеет все больше и больше, пока снова не превращается в белый.
По моему опыту, это означает, что кое-кто пытается подавить свои желания, и это потрясает меня до глубины души. Чтобы убедиться, что все это было не только в моем воображении, я щипаю себя за бедро, не сводя глаз с его индекса настроения.
Я смотрю до тех пор, пока мои глаза не начинают слезиться, но его индекс настроения остается белым, как всегда, и, наконец, признав поражение, я отвожу свой взгляд. Хотя мое лицо спокойно, в голове царит хаос.
Святые Небеса!
Ян Конгшань пожелтел для меня, не так ли? Он просто пожелтел, потому что я лизнул его, не так ли? В прошлый раз у меня не было галлюцинаций, это случилось на самом деле!
Но подождите... он стал желтым, потому что я его лизнул? Это настолько странная причина, что я ... Ах, так это потому, что я одет как женщина?
Гром раскалывает мою душу и все во мне сотрясается от его раскатов.
Значит, это не Вэнь Ин интересуется кроссдрессингом, а Ян Конгшань?
- Покорми его, а я... выйду на минутку. - Ян Конгшань хватает проходящую мимо Сун Жуй и сует ей в руки шоколад.
- А? - Она стоит ошеломленная, с шоколадом в руке, глядя на него сияющими глазами. А потом запоздало реагирует, - О, конечно! Предоставь это мне!
Размышляя, я смотрю, как Ян Конгшань уходит. Есть два варианта: Ян Конгшань западает на кросс-дрессеров, или, что тоже возможно, Небесная Дева, которую я изображаю, пришлась ему по вкусу. И если верен первый вариант, то у меня есть надежда. А если второй, то это лишь означает, что он такой же натурал, как и все вокруг.
Ну, пол, предположим, можно изменить. Я смотрю вниз, представляя себе жизнь без моего маленького Ю Мианя, и вздрагиваю. Мои ноги тут же невольно сжимаются вместе. Нет, спасибо, я не могу этого сделать, даже ради Ян Конгшаня!
- Боже, братец Шань такой горячий! У меня на него встало все мое несуществующее мужское достоинство, - Сун Жуй засовывает мне в рот кусочек шоколада, одновременно пуская слюни на Ян Конгшань. – Сейчас на пару мгновений я полностью запихнула Вэнь Иня на задворки своего сознания и просто хотела облизать Генерала с ног до головы!
А кто бы не хотел? - С тоской думаю я, глотая шоколад.
Ян Конгшань не возвращается в зону отдыха, пока господин Чжан не кричит, чтобы все заняли свои места. Он входит, пахнущий сигаретами, в свирепого вида красно-белой маске, закрывающей половину его лица. Это вкупе с белыми волосами, торчащими по краям маски, и подведенными красной краской глазами, делает его особенно нереальным и даже пугающим.
Неудивительно, что он так легко согласился быть Генералом на церемонии. Ему даже не нужно показывать свое лицо.
- Приготовьтесь! – господин Чжан смотрит на свои наручные часы, одна его рука наполовину поднята, готовая подать сигнал к началу.
Ян Конгшань подходит и обнимает меня рукой за талию. В следующую секунду я взлетаю в воздух, все мелькает перед глазами. Как и в прошлый раз, он крепко держит меня в своих объятиях.
Ровно в 6:10 вечера господин Чжан взмахивает поднятой рукой и торжественным голосом громко кричит:
- Наступил благоприятный час, бейте в гонги и барабаны!
Тут же в дверях раздается грохот и барабанная дробь.
- Встретим же Небесную Деву!
Ян Конгшань идет по красной ковровой дорожке к двери. Гонги и барабаны звучат с обеих сторон, сопровождаясь треском петард.
Круглым веером, который я держу в руке, я прикрываю лицо до самых глаз и смотрю на его острый подбородок. Солнце только начинает садиться. Золотой луч падает на красный ковер, создавая дорожку, ведущую прямо к паланкину.
Среди звуков гонгов и барабанов слышатся щелчки множества фотокамер, и люди кричат мне, чтобы я посмотрел в их сторону. Наконец мы подходим к паланкину; Ян Конгшань мягко опускает меня на пол, и я, поправив одежду, опускаюсь на колени, обмахивая лицо веером.
- Небесная Дева! Ты прекрасна!
Толпа сходит с ума, голоса смешиваются в воздухе.
- Небесная Дева, можно тебя сфотографировать? Ты такая хорошенькая!
- Это профессиональный актер? Он выглядит совсем не так, как предыдущие Небесные Девы!
- Ты видел, там снимают на камеру? Держу пари, они настоящие актеры.
Я смотрю прямо перед собой, помня инструкции господина Чжана. Пару мгновений спустя над моей головой нависает тень – раскрыв зонтик, Ян Конгшань садится позади меня.
Под команду «Вперед!» платформа, слегка качнувшись, поднимается благодаря усилиями двадцати четырех мужчин, в унисон считающих «1, 2, 3!», и с этого момента Церемония прекращения дождя официально начинается.
В конце улицы видно заходящее солнце, которое вот-вот скроется за горизонтом. Люди всю дорогу выражают нам - Небесной Деве в белом и Генералу с зонтиком в маске призрака - свое почтение.
Под аккомпанемент барабанов и гонгов носильщики, на чьих плечах стоит платформа, распевно кричат свой счет, как песню. Ян Конгшань и я действительно играем свои роли – но не для развлечения. Сегодня мы воплощаем вечную надежду жителей острова Зеленых Слив на хорошую жизнь, надежду, которая сохранилась с древних времен.
Молитвы могут быть бесполезны или всесильны, может быть они вообще ни на что не годны, но, несмотря ни на что, в трудную минуту они даруют утешение смертным. А надежда - это самое главное, особенно надежда, появившаяся после трагедии.
Я инстинктивно щурю глаза на далекий горизонт, где солнце уже едва виднеется.
Небесная Дева дождя - это еще и Небесная Дева надежды. Возможно, она не так могущественна, не так знаменита, и у нее нет прекрасной, полной драматизма легенды, но, тем не менее, она - то, во что верят жители острова.
Несмотря на то, что вначале я согласился помочь, совершенно не желая взваливать на себя это бремя, сейчас я чувствую, что тот факт, что я помогаю Небесной Деве выполнить свою задачу, помогаю сохранить веру островитян, наполняет меня удовлетворением и счастьем.
Обе стороны улицы заполнены зрителями, толпа на тротуарах шумная и оживленная. Трудно сосредоточиться на лице одного человека среди многообразия лиц, но я все равно стараюсь, потому что дедушка сказал мне, что он приведет Цю-Цю посмотреть парад.
Чего я никак не ожидаю, так это вместо дедушки увидеть Фу Вэя и его друзей.
Он стоит в первом ряду, четко выделяясь из толпы, благодаря своему высокому росту. Его свежее, молодое лицо так отличается от лиц обычных людей, окружающих его. Я сразу узнаю его.
Естественно, как и все присутствующие на мероприятии, он не сводит глаз с паланкина. То есть с Небесной Девы.
Я смотрю на него, он смотрит на меня. Затем на его лице появляется ошеломленное выражение, глаза расширяются. Он делает шаг вперед, и только два слова слетают с его губ.
- Ю Миань?
О черт, он узнал меня!
Я торопливо поднимаю веер и отворачиваюсь в противоположную сторону, как раз туда, где сидит Ян Конгшань.
- В чем дело? - Он смотрит на меня, сразу догадавшись, что что-то не так.
- ...Только что видел бывших одноклассников.
- Тех, что приходили в тот раз?
- Тех, что приходили в тот раз. - Я вздыхаю, хорошее настроение испарилось.
Ян Конгшань переводит взгляд с меня на толпу позади меня, ища взглядом Фу Вэя и его друзей.
- Все уже почти закончилось, не думаю, что мы снова столкнемся с ними.
Надеюсь.
Пока я мысленно умоляю небеса сжалиться надо мной, Ян Конгшань продолжает:
- Не бойся. Я не позволю никаким жутким типам околачиваться вокруг тебя.
Вероятно, чтобы успокоить меня, он напоминает мне обещание, которое дал Ян Ваньцю. Его глаза спокойно смотрят на меня, одна рука лежит на колене, в другой он держит большой зонт. Маска на лице придает ему особенно холодный вид.
Я крепче сжимаю в руках веер. Мысленно я кричу: я не боюсь жутких типов, околачивающихся вокруг меня, чего я боюсь, так это того, что ты всегда говоришь то, что так легко понять неправильно, в то время как твои намерения по отношению ко мне абсолютно чисты! Если не хочешь порозоветь для меня, то хоть пожелтей на секундочку! Неужели так трудно?
Подумав так, я снова собираюсь (хотя и неохотно) и снова выпрямляюсь на стуле.
Торжественная процессия завершается вместе с последним лучом затянувшегося заката. Дорога туда и обратно по улице Нанпу заняла у нас ровно час. Шествие заканчивается там же, где и началось, и, как и в самом начале, толпе разрешается собраться вокруг и фотографировать. Здесь так много людей, что некуда ступить, но, к счастью, господин Чжан заранее приготовил место для паланкина, и волонтеры умело управляют толпой, следя, чтобы никто не пересек ограждения.