Слава Богу.

Не то чтобы встреча с ними убила бы меня, просто иногда не хочется лишний раз нарываться на неприятности.

Когда приходит время обеда, я, дождавшись, когда никого нет рядом, протягиваю яблоко Ян Конгшаню, чтобы в очередной раз сказать ему «Спасибо».

Он неторопливо дожевывает еду, проглатывает, втыкает палочки в рис и протягивает руку, принимая мое подношение.

- Ты, кажется, всегда меня благодаришь, - замечает он, надкусывая яблоко. Его жемчужно-белые зубы впиваются в мякоть плода. Судя по сочному хрусту, яблоко и вправду восхитительное.

- Потому что ты всегда мне помогаешь, – я буквально захлебываюсь слюной, торопливо хватаю яблоко и начинаю вытирать его.

Губы Ян Конгшаня слегка приподнимаются – я почти не замечаю, но его настроение внезапно улучшается. Можно с уверенностью предположить, что так он улыбается.

***

Дядя Чжан и его семья из соседнего дома возвращаются домой, и после ужина дедушка спешит к ним выпить и поболтать.

Я лежу на плетеной циновке на полу, снова и снова ворочаясь, считая часы. Когда пробило восемь, я вскакиваю и бросаюсь за дверь. К воротам Ян Конгшаня я добираюсь совершенно запыхавшимся и заставляю себя остановиться и отдышаться, прежде чем двигаться дальше.

Когда я вхожу в калитку, окно, выходящее во двор, светится изнутри. Сквозь белые кружевные занавески виден движущийся силуэт человека, размытый, но красивый.

В летние вечера на острове темнеет довольно поздно. Хотя уже восемь, небо еще не потемнело.

Часто я думаю, что день на острове похож на трудоголика. Когда приходит конец его рабочего дня, он медлит и тянет время, отказываясь уходить до последней минуты. Каждая секунда дня наполнена жарой и оживленным шумом. Вечера же тихие и безмятежные. Ночь опускается на остров бесшумно и бесшумно же уходит, спокойная и ленивая.

Я звоню в дверь и терпеливо жду, лениво сцепив руки за спиной. Мгновение спустя замок щелкает, и теплый желтый свет заливает крыльцо.

Я поднимаю глаза и улыбаюсь мужчине в дверях.

- Извини, что снова беспокою вас сегодня.