— Знаю, — тихо отвечаю я.

Я чувствую себя на расстоянии светового года от того места, где была совсем недавно. Мне хорошо и тепло во всем теле, и я не хочу, чтобы это чувство заканчивалось. Хочу умолять его отмахнуться от ужина и провести остаток ночи на телефоне, как мы привыкли, чтобы я оставалась заземленной в сегодняшнем дне, а не потерялась в прошлом. Но у него есть обязательства, и я должна их уважать.

— Увидимся завтра.

— Отсчитываю секунды, Лебедь.

— Я тоже.

Я нажимаю кнопку отбоя, когда нетерпеливый звонок во второй раз разносится по дому. Сев, я рассматриваю свою потрепанную футболку «Соколиный глаз» и черные хлопчатобумажные шорты, знававшие лучшие дни. Я подумываю не отвечать. Я не очень общительна. Все, чего я хочу — это свернуться калачиком с бокалом вина и хорошей книгой и позволить этому чувству удовлетворения остаться. Я лежу еще несколько секунд, думая, что мой незваный гость, должно быть, понимает намек, когда звонок звонит в третий раз.

— Черт возьми, — бормочу я, спрыгивая с кровати и направляясь к лестнице. Двадцать секунд спустя, чувствуя себя немного угрюмой, я распахиваю дверь, даже не потрудившись проверить, кто находится по другую сторону. Грубая ошибка, осознаю я, когда мои глаза останавливаются на слишком хорошо знакомых. Тех, которые Кэл мастерски заставил меня забыть за последние тридцать минут.

— Привет, — говорит Киллиан. Его улыбка легкая и искренняя. Мой живот трепещет. Я снова возвращаюсь во времена, когда мне было тринадцать и он дал мне эти дурацкие одуванчики.

Блядь.

Дерьмо.

Один крошечный шаг вперед, пять гигантских назад.

Черт возьми…почему он здесь?

— Привет, — спокойно отвечаю я.

Я не двигаюсь. Не предлагаю ему войти. Просто стою и жду. Он смотрит мимо меня, потом обратно.

— Можно мне войти? У меня есть кое-что для Кэла. — В поле моего зрения попадает конверт из плотной бумаги, когда он поднимает его и встряхивает, словно доказывая, что не лжет.

— Его нет в городе.

Его брови на мгновение хмурятся, прежде чем снова разглаживаются. Я изучаю его. Неужели он действительно не знает, что Кэл уехал по делам? Они работают в одном и том же месте, через несколько дверей друг от друга.

Нет. Конечно, он знает. Это еще одна из его уловок. Саботаж Маверик, пока Кэла нет.

Мой гнев вспыхивает.

Эгоистичный, гребанный ублюдок.

— А где он сейчас? — спрашивает он, проскальзывая мимо меня, не дожидаясь приглашения.

— Конечно, не стесняйся, — бормочу я себе под нос.

Оглядываясь через плечо, он приподнимает уголок рта.

Он услышал меня. Неважно.

Я следую за ним за угол на кухню. Неохотно. Искренне желая, чтобы его здесь не было. И просто слегка волнуюсь, что он здесь. И что мы одни. И можем быть одни... всю... ночь… если этого хотим.

Святая Мария... Ему нужно уйти.

— Отдай мне, — язвительно говорю я, протягивая руку. — Я отнесу его в кабинет. Что-нибудь еще?

Его глаза скользят между моими и раскрытой ладонью. Он сжимает конверт, возможно, думая, что если отдаст его, то потеряет свою козырную карту. Так что он этого не делает. Он не скрывает, что осматривает каждый дюйм моего тела. Это медленное, обдуманное чтение. От растрепанных волос до бледно-розовых накрашенных ногтей на ногах. Когда его взгляд, теперь горячий и страстный, снова возвращается к моему, его голос звучит как чистый гравий.

— Ты не ответила на мой вопрос.

Я скрещиваю руки на груди, пытаясь спрятать свои затвердевшие соски и унять разливающийся по мне румянец. Я начинаю жевать губу, беспокойно постукивая ногой.

— Он в Миннеаполисе. А что?

— Миннеаполис, — повторяет он, скорее обращаясь к самому себе. Его глаза на несколько секунд теряют фокус, прежде чем он качает головой.

— Что такое? — спрашиваю я, мгновенно волнуясь.

— Ничего. — Он отвечает быстро, но интонация выдает его.

Он действительно не знал.

— Ты не знал об этой поездке?

Покачав головой, он отвечает.

— Наверное, твой отец послал его сделать что-то. — Он в замешательстве и изо всех сил старается это скрыть.

А теперь все, что я хочу сделать, это перезвонить Кэлу и разузнать, чем он на самом деле занимается. Он сказал мне, что собирается проработать детали контракта Национальной гвардии Миннесоты. Сказал что-то о государственном финансировании сноса нескольких старых зданий, находящихся в аварийном состоянии, и восстановлении инфраструктуры. Мне эта поездка изначально кажется странной, так как он редко ездит по работе, но он сказал, что есть некоторые тонкости, с которыми им нужно разобраться лично, а не по телефону. Но если бы это было так, Киллиан бы знал. Киллиан участвует в каждой сделке, как и Кэл.

А он явно не знает.

Я решаю разобраться с Кэлом отдельно, не давая Киллиану знать, что Кэл очевидно держит что-то в секрете от нас обоих. Последнее, что мне нужно, это чтобы Киллиан ухватился за это и использовал как клин между нами, делая из мухи слона из чего-то, что наверняка имеет разумное объяснение.

— Наверное. Так ты все еще хочешь оставить это? — я указываю на бумаги, которые он держит в заложниках.

Эта чертова ухмылка возвращается.

— Ты пытаешься выпроводить меня отсюда, Мелкая?

Мои плечи, брови и уголки рта приподнимаются одновременно.

— А ты догадливый.

Когда он смеется, я не могу не присоединиться к нему. Нарастающее напряжение спадает. В основном. Я решаю, что между нами всегда будет немного неловкости. Из-за того, что когда-то было, но больше нет, и никогда не может быть снова.

— Пиво есть?

Я напрягаюсь. Он замечает.

— Это всего лишь пиво, Маверик. Просто пиво.

Я стою в нерешительности. Быть с ним здесь, когда Кэла нет, не очень хорошая идея. Не сейчас. Наверное, никогда. Но, с другой стороны, глупо думать, что в нашей жизни никогда не будет времени, когда мы не будем наедине. Мы должны начать с этим бороться. По-взрослому. Без искушения согрешить.

Так что это тест, который я планирую пройти.

— Ладно. — Я достаю из холодильника две «Микелоб Ультра» и протягиваю ему одну, осторожно выпуская бутылку, прежде чем его пальцы успевают коснуться моих. Из-за спешки она чуть не падает на пол, но Киллиан вовремя ее ловит. Он ухмыляется, точно зная, что я делаю. Я снова пожимаю плечами и улыбаюсь в ответ.

— Можно мне присесть, или нужно выпить и уйти? — дразняще спрашивает он.

— Зависит от того, насколько ты хочешь пить, — мягко поддразниваю я.

Он не садится. Вместо этого откручивает крышку и подносит бутылку к губам, делая большой глоток. Он наблюдает за мной, и я пытаюсь заставить себя не замечать, как двигается его горло, когда он глотает. Или как мне вдруг становится жарко. Я беру свой напиток и делаю глоток, разрывая зрительный контакт.

— Это то, о чем я думаю? — его взгляд блуждает по стойке, где стоит тарелка печенья с орехом макадамия. Это любимое блюдо Кэла. И Киллиана тоже.

— Да, сэр.

Его глаза вспыхивают. Дерьмо. Неудачный выбор слов. Ясно, что я отстой в тестах.

Собравшись с духом, я делаю мысленную пометку воздержаться от повторения этих слов, когда поворачиваюсь. Не сводя глаз с бутылки пива, я протягиваю ему печенье, которое он молча берет. Он ставит тарелку на кухонный стол и хватает одну.

Никто из нас не произносит ни слова. Кажется, что это минуты, но, вероятно, всего несколько секунд.

— Между нами всегда будет такая неловкость? — нарушает тишину Киллиан.

Смирение.

Я слышу это. Оно слабое, но есть. Это первый раз, когда он признает, что между нами все кончено, и, хотя я знаю это и даже хочу этого большую часть времени, это больнее, чем я думаю.

— Надеюсь, что нет, — с трудом выговариваю я.

— Ненавижу это.

— Я тоже.

Киллиан зажимает печенье зубами и выходит из кухни. Я думаю, что, может быть, он уходит, не попрощавшись, но он идет через гостиную к большому эркеру, который выходит на задний двор и круглое крыльцо.

Пока он стоит там, наслаждаясь своим угощением, я не могу удержаться от воспоминания, что фантазировала именно об этом моменте, когда покупала этот дом. Когда увидела это место у окна, куда проникает раннее утреннее солнце и обеспечивает почти полное уединение от наших соседей, я представляла себе Киллиана, читающего мне там. Занимающегося со мной любовью там. Нас, создающих нашего первого ребенка поверх этих толстых подушек.

Но этого не произойдет. В глубине души я знала, что этого не случится, когда покупала дом. Киллиан тогда уже был женат на Джилли. Мне кажется, что за полтора года, прошедшие с тех пор, как я впервые вошла в эту парадную дверь, я постарела на целую жизнь. И теперь, увидев там Киллиана, я понимаю, как далеко удалось зайти за последние несколько месяцев, потому что вместо того, чтобы желать, чтобы он был тем, кто исполнит мои фантазии, я теперь думаю о том, чтобы это сделал Кэл.

Я делаю еще одну мысленную пометку.

Заставить Кэла трахнуть меня именно на том месте, где сейчас стоит Киллиан. Мне нужно стереть его из каждой части меня, включая мои угасающие сны.

— Помнишь тот вечер, когда я застал тебя с Робби Римсом?

Какого черта?

— Как я могла забыть? — и я на самом деле не забыла. Как раз думала об этом меньше часа назад.

— Я хотел убить его, — продолжает он, все еще глядя в окно. — За то, что его гребаный рот был на тебе. За то, что прикоснулся к тому, что является моим.

— Я не была твоей. — Ненавижу тот факт, что мой голос срывается. — Ты даже сказал это той ночью. Я была слишком молода, помнишь?

Он смотрит на меня. Заглядывает в меня. Глубоко внутрь, где я не могу скрыть чувства к нему, которые тщетно пытаюсь спрятать подальше.

— Ты была слишком молода. Всегда слишком чертовски молода.

Мой рот опускается.

— Думаю, мы — классическая романтическая трагедия. — Это звучит так, как будто я принижаю то, что у нас было. Это не так, но я не знаю, что еще сказать. Облизываю губы. Его взгляд следует за этим движением. — Киллиан, — выдыхаю я, внезапно чувствуя себя неуютно оттого, что мы одни. — Это бессмысленно. Что сделано, то сделано.