Критики либерализма также утверждают, что индивидуализм - это западная концепция, которая не согласуется с более общинными традициями других культур. Утверждалось, что индивидуализм не прижился в Восточной и Южной Азии, на Ближнем Востоке или в Африке к югу от Сахары так, как в Европе и Северной Америке; либеральная вера в универсализм индивидуальных прав человека, таким образом, является следствием близорукого европоцентризма.
Вытекающие из этой критики первобытного индивидуализма критические теоретики далее ссылались на неспособность либерализма признать значение групп. Либеральная теория склонна считать, что индивиды сами организуются в группы, будь то семьи, компании, политические партии, церкви или организации гражданского общества, причем все это на добровольной основе. Критики теории утверждали, что она не учитывает того факта, что в реальном мире общества организованы в недобровольные группы, в которых люди распределяются по категориям в соответствии с такими характеристиками, как раса или пол, над которыми они не имеют никакого контроля. По словам Энн Кадд,
Мы - индивиды, принадлежащие к социальным группам, некоторые из которых мы выбираем сами, а некоторые - независимо от того, выбрали бы мы их или нет, если бы могли. Однако социологи, философы и теоретики часто затуманивают эт укартину социальной жизни, игнорируя, сокращая или отрицая один или оба вида социальных групп.
Либеральная тенденция считать, что все членство в группах является добровольным, напрямую связана с теориями коллективных действий, исповедуемыми экономистами-неоклассиками; как отмечалось в главе 3, группы существуют только для того, чтобы удовлетворять интересы своих индивидуальных членов. Критическая теория, напротив, утверждает, что наиболее значимые группы являются продуктом доминирования одних групп над другими.
Из этого наблюдения вытекает обвинение в том, что либерализм не смог предоставить достаточной автономии культурным группам и стремится навязать культуру, основанную на европейских ценностях, разнородному населению с другими традициями. Группы определяются не просто своей виктимностью, а глубокими культурными традициями, которые их связывают. Таким образом, либеральный плюрализм должен признавать не только автономию индивидов, но и автономию культурных групп, составляющих то или иное общество. Культурная автономия заключается в способности группы контролировать образование, язык, обычаи и нарративы, определяющие понимание группой своего происхождения и нынешней идентичности.
Третья критика либерализма связана с использованием теории договора. Гоббс, Локк, Руссо и Роулз прямо ссылаются на общественный договор, согласно которому справедливое общество может быть сформировано на основе добровольного соглашения между его членами. Разумеется, между ними существуют различия: Гоббс считает, что люди могут добровольно подчиниться монархии, а Локк полагает, что договор должен быть одобрен явным согласием управляемых. Но все они исходят из того, что участниками договора являются индивиды, способные осуществлять выбор.
В книге "Сексуальный договор" писательница-феминистка Кэрол Пэйтман подвергла атаке волюнтаристские постулаты классической либеральной теории. Она отметила, что многие ранние теоретики контрактов верили в легитимность рабского договора: если слабый человек стоит перед выбором между жизнью в рабстве или смертью от рук более сильного человека, то первый может добровольно выбрать рабство. Аргумент Патеман перекликается с марксистской критикой концепции "свободного труда" в капиталистических обществах: контракты, заключенные между людьми с очень разным уровнем власти, не являются справедливыми только потому, что они кажутся добровольными. Она отметила, что это особенно относится к сексуальным отношениям. Джону Локку в его "Трактатах о государстве" традиционно приписывают нападки на патриархальную теорию Роберта Филмера, в которой монархическая власть прямо обосновывалась властью отца над семьей. Однако, по мнению Патеман, Локк отделял политическое общество от естественного общества семьи: первое было добровольным и консенсуальным, а второе оставалось естественным и иерархическим. Она утверждала, что сформированное таким образом новое политическое общество освобождает только сыновей:
Секс-право или супружеское право, первоначальное политическое право, становится полностью скрытым. Это сокрытие было выполнено настолько хорошо, что современные политические теоретики и активисты могут "забыть" о том, что частная сфера также содержит - и имеет свой генезис- договорные отношения между двумя взрослыми людьми. Они не находят ничего удивительного в том, что в условиях современного патриархата женщины, в отличие от сыновей, так и не выходят из "нестарости" и "защиты" мужчин, не взаимодействуют в гражданском обществе на тех же основаниях, что и мужчины.
Женщины исключались из договора и не могли быть включены в гражданское общество, поскольку у них «от природы отсутствуют способности, необходимые для того, чтобы стать гражданскими индивидами».
Чарльз Миллс распространил эту критику теории контрактов не только на расовую, но и на гендерную принадлежность. Конституция США была явным договором о создании новой страны, но она была основана на исключении афроамериканцев из гражданства и открыто учитывала их как три пятых человека для целей распределения. Миллс утверждает, что, как и в случае с сексуальным контрактом, это исключение было скрыто от глаз на фоне праздничного благоговения, которое белые граждане США выражали по отношению к своему происхождению.
Четвертая критика либерализма утверждала, что эта доктрина не может быть отделена от наиболее хищных форм капитализма, а значит, будет продолжать порождать эксплуатацию и грубое неравенство. В главах 2 и 3 выше я утверждал, что "неолиберализм" - это особая интерпретация экономического либерализма, которая преобладала в США и других странах в определенный исторический момент. Сэмюэл Мойн, в частности, утверждает, что эта связь была не случайной, а неизбежной: либерализм с его акцентом на индивидуализм и права собственности неизбежно ведет к неолиберализму.
Теоретики критики нападали на либерализм за его тесную связь с колониализмом и за доминирование Европы над небелыми народами. Постколониальная теория, сформулированная такими писателями, как Франц Фэнон, атаковала западные представления о культурном превосходстве, обесценивающие не западные народы и их взгляды. Она также связала колониализм с капитализмом.XVI-XVII веках португальцы, а затем англичане создали систему трехсторонней торговли через Северную Атлантику, в рамках которой сахар, ром, а затем и хлопок обменивались на промышленные товары и рабов. Хлопок, ставший важнейшим сырьем для британской промышленной революции, собирали черные рабы на американском Юге. Панкадж Мишра пишет о том, как либерализм приобрел неприятный запах в колониальных странах, таких как Индия или Алжир, где ведущие либералы, такие как Джон Стюарт Милль или Алексис де Токвиль, были сторонниками европейского господства над другими народами. По мнению Мишры, западные либералы верили в универсальность либеральных ценностей и лежащую в их основе модель человека как автономной личности только потому, что не знали о совершенно иных культурных традициях и представлениях на завоеванных ими территориях.
Последняя критика либерализма носит скорее процедурный, чем содержательный характер. Поскольку либеральные общества ограничивают власть с помощью конституционных механизмов сдержек и противовесов, в них очень трудно изменить политику или институты. Они полагаются на обсуждение и убеждение, но это в лучшем случае медленные средства, а в худшем – постоянные препятствия на пути к исправлению существующей несправедливости. Справедливое общество потребует огромного и постоянного перераспределения богатства и власти, чему будут яростно сопротивляться их нынешние обладатели. Таким образом, политическая власть должна осуществляться за счет этих сдерживающих и уравновешивающих институтов.
Таким образом, значительная часть критической теории не ограничивается обвинением либерализма в лицемерии и неспособности соответствовать своим принципам, а осуждает доктрину по существу. Различные направления критической теории используют варианты аргумента Маркузе о том, что якобы либеральные режимы на самом деле вовсе не либеральны, а отражают интересы скрытых властных структур, которые доминируют и извлекают выгоду из существующего положения вещей. Связь либерализма с различными доминирующими элитами, будь то капиталисты ,мужчины , белые или натуралы, не является случайным фактом истории; скорее, доминирование является существенным для природы либерализма и причиной, по которой эти различные группы поддерживают либерализм как идеологию.
Однако все эти критические замечания не попадают в цель и сводятся к обвинению в "вине по ассоциации". Каждая из приведенных выше критических статей о либерализме не показывает, насколько эта доктрина неверна по своей сути. Возьмем, к примеру, обвинение в том, что либерализм слишком индивидуалистичен, и что либерализм - это исторически обусловленная характеристика европейских обществ. В главе 3 я объяснил, как справедливо это обвинение может быть выдвинуто против современной неоклассической экономической теории, утверждающей примат индивидуальных интересов как универсальную человеческую характеристику. Однако тот факт, что в человеке есть просоциальные, так и эгоистично-индивидуалистические стороны личности, может быть легко учтен в более широком понимании либерализма.