— Эй, Шад! Твоя мамочка не учила Мэгги новым трюкам? — Дерек завыл от смеха, шлепая по рукам, поднятым в знак приветствия, поддерживая его выходку.

Шад застыл на месте. Мэгги выглядела так, словно ее сейчас стошнит. Джонни охватила пульсирующая красная ярость. Он взмахнул руками и отправил подносы с обедом в полет по столам, опрокидывая напитки и выплескивая еду на колени. Школьники закричали и разбежались. Подносы ударялись о пол, а еда разлеталась на убегающих учеников. Стол, на котором сидел преследователь Мэгги, начал трястись, так как Джонни приказал ему трястись и опрокинуться. Дерек подпрыгнул как раз в тот момент, когда стол, сбросив своих обитателей, покатился по полу, врезавшись в другой пустой стол, стоявший неподалеку. Джонни ударил растерявшуюся студентку, отчего поднос, который она держала, выплеснул свое содержимое на голову Дерека, соус для спагетти растекся по его шелковистым волосам и попал на воротник рубашки.

Джонни зарычал, и по всей комнате, словно ракеты, взорвались пакеты с молоком, и несколько школьников закричали.

— Джонни... Джонни! Хватит... прекрати! — Мэгги стояла рядом с ним, глаза ее были дикими, на щеках проступили крупные красные пятна. Она схватила его за руку, и Джонни понял, что не уберег себя от нее. Он вышел из себя очень некрасиво. Шад стоял чуть поодаль от нее и сдерживал смех.

— Что это было?! Это было потрясающе!!! Я даже не видел, кто это начал! Драка едой! Драка едой! Драка едой! — Шад начал размахивать кулаками и скандировать, не замечая надвигающегося на него директора. Он резко прекратил скандировать, когда мисс Бейли схватила его за плечо и вывела из столовой.

Судя по всему, за вспыльчивость Джонни досталось нескольким ученикам, в том числе и Дереку. Казалось, в мире есть справедливость. Дерека и еще нескольких учеников вывели из зала, направил в ту же сторону, что и беднягу Шада. Мэгги услышала, как Дерек протестует, и наблюдала за тем, как его насильно выводят из обеденного зала.

— Никто ничего не бросал! — кричал он. — Как будто в столовой произошло землетрясение. Мы не дрались едой! Я клянусь!

Мэгги оглянулась на Джонни, и ее рот слегка дернулся. Джонни только покачал головой; это было нехорошо. Он уже второй раз устраивал беспорядки на публике. Он должен был взять себя в руки. Он посмотрел в большие голубые глаза Мэгги и застонал. Ее очки были забрызганы соусом, и она сняла их. Она смотрела на него влюбленными глазами, и на ее лице была написана любовь. Она была так невероятно красива. Он не собирался в ближайшее время брать себя в руки. Вот он и вернулся к исходной точке. Все эти страдания, отдаление от нее, попытки защитить ее — все это было напрасно, и он не думал, что у него хватит сил сделать это снова.

Может, мы просто уйдем куда-нибудь, хотя бы ненадолго? — Мэгги держалась скованно, скрестив руки перед собой, приготовившись к его отказу. Но ее глаза умоляли.

— Мэгги, это ничем хорошим не кончится. — Его голос был измученным шепотом.

— Ты не можешь заставить меня снова покинуть тебя. Я так по тебе скучала. — Ее губы дрогнули, и его железная воля разбилась, как тысяча осколков стекла.

Джонни взял Мэгги за руку, и они быстро прошли через двойные двери, оставив позади хаос столовой. Он потащил ее вниз по лестнице, через большой коридор и остановился у единственного места, где, по его мнению, они могли бы провести вторую половину дня без помех. Никто не обратил на Мэгги внимания, когда она проскользнула в темную аудиторию и захлопнула за собой дверь. Она подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и почувствовала рядом с собой Джонни, ощущая его тепло и энергию. Перед ними возвышалась сцена, неосвещенная и пустая, с раздвинутыми занавесами, открывающими глянцевый пол и затемненные верхние светильники.

Помещение гулко отдавалось эхом от переполнявших его эмоций, вызванных тысячей выступлений. Сколько молитв было произнесено здесь: мольбы о мужестве и искрометных выступлениях, искренние пожелания обожания публики и безупречного исполнения? Мэгги на мгновение показалось, что она видит призрачные образы, порхающие по сцене. В этом зале было так много запертой энергии и эмоций. Это было похоже на место поклонения, синагогу или собор, где из года в год в живых красках исполнялись мечты многих людей.

— Пойдем со мной, — прошептал Джонни, словно не желая нарушать церковную тишину театра ожидания. Он обхватил ее руками и собрал вокруг себя энергию, как ускорители ракеты, готовящейся к старту. Но на этот раз взлет был бесшумным, невесомым, нарастающим. Не было взрывного вихря света и движения. На этот раз это было больше похоже на приостановку гравитации. Они медленно плыли вверх, скользя над рядами глубоких кресел и ковровыми проходами. Потолок был куполообразным, второй ряд мест на балконе располагался по обе стороны от большой звуковой коробки, из которой открывался захватывающий вид на сцену.

Мэгги смотрела, как ее ноги все дальше и дальше поднимаются над землей. Она чувствовала себя Лоис Лейн в объятиях Супермена. Она с удивлением смотрела на приближающийся потолок. Темнота была нетронутой границей, окутывающей их шелковистым одиночеством. Вдруг зажглись крошечные белые огоньки, пронзая черноту звездным светом.

— Как будто паришь в космосе! — вздохнула Мэгги, чувствуя, как ее охватывает удовольствие.

— Я не могу показать тебе много вещей или мест, куда я могу тебя сводить, но я могу показать тебе, каково это — летать.

— Быть с тобой всегда похоже на полет, — прошептала Мэгги.

— А с тобой я возвращаюсь на Землю.

— Почему-то мне кажется, что я получаю лучший исход сделки, — пробормотала Мэгги, ее лицо тускло светилось в белом свете.

— Если бы это было так, я бы не ненавидел себя каждый раз, когда поддаюсь своей потребности быть с тобой. — Мэгги положила руку на его теплый рот.

— Сегодня не будет разговоров о сожалениях. Не будет никаких угрызений совести или раздумий; сегодня мы не принадлежим никому и ничему, кроме друг друга. Завтрашний день наступит очень скоро, и он позаботится о себе сам.

Они парили молча, пока Джонни, не прилагая видимых усилий, не отправил их в легкий полет через занавешенный проем сцены на высокий чердак, где хранилось множество старых костюмов и реквизита. Мэгги почувствовала под ногами твердую почву, и сила притяжения вновь вступила в действие. Жизнь вновь обрела вес, и Мэгги еще не была готова к возвращению.

— Я не хочу останавливаться, — горестно вздохнула Мэгги. Джонни тихо рассмеялся, прикоснулся лбом к ее лбу и провел руками по ее спине.

— Прости меня. Я не мог больше ждать, — вздохнул он. Мэгги была озадачена его заявлением и подумала, не может ли он так долго находиться в невесомости.

— Я не мог больше ждать, — повторил Джонни. — Я так хотел поцеловать тебя, но не хотел потерять контроль и отправить нас в невесомость.

Сердце Мэгги выскочило из груди и улетело на крыльях бабочки. Она закрыла глаза, когда он на цыпочках провел пальцами по ее позвоночнику и легкими движениями прочертил длинную линию от плеч до рук. Он отпустил ее руки и обхватил ее талию, его длинные ладони протянулись от ребер к бедрам. Притянув ее к себе, он зарылся лицом в ее шею, и его охватило желание раствориться в ней. Мэгги гладила его по волосам, давно забыв о своем желании продолжать полет. Джонни поднял голову, приник к ее рту и провел губами по шелковистой щеке. Она встретила его на полпути и нежно провела губами по его губам, ощущая теплый медовый вкус и смакуя его имя на своих губах, когда он прижался к ее рту. Им отчаянно хотелось быть ближе, полностью потерять себя и никогда больше не разлучаться.

День прошел не спеша, как будто время остановилось и открылся другой мир, где они были единственными обитателями. Мэгги достала из коробки старинные костюмы: шляпы, фраки, платья с пышными юбками и пышными рукавами. В углу стояло длинное овальное зеркало, и у Мэгги появилось вдохновение нарядить Джонни и посмотреть, как он выглядит в зеркале. Наверняка его костюм не исчезнет. Конечно, брюки и пиджак драпировались так, словно их носил человек из плоти и крови. Шляпа парила над отсутствующей головой, а из пустого рукава торчала трость. Джонни не знал, почему он не подумал об этом раньше. Теперь он мог по-настоящему напугать учеников школы Хонивилл.

— Ты такой нарядный, — поддразнила его Мэгги, удивляясь тому, что его отсутствие отражения больше не способно ее напугать. Она как будто приняла его целиком, смирилась с его истинной сущностью и больше не боялась его.

Джонни приклеил густые черные усы под нос и загибал верхнюю губу, чтобы они не свалились. Усы волшебно влились в образ на безголовой фигуре в зеркале, и они оба разразились хохотом.

Мэгги нашла парик Мэрилин Монро и надела его. Она приняла соблазнительную позу и с придыханием спросила Джонни, предпочитает ли он блондинок.

Я всегда думал, что да, пока не встретил милую маленькую букашку с большими голубыми глазами и длинными темными волосами. Теперь я люблю брюнеток.

— Правда? Ты предпочитал блондинок? — Мэгги стояла, положив руки на бедра, и пристально смотрела на него.

— Мне нравились девушки, и точка, Мэгги.

— Полагаю, ты им тоже нравился, — проворчала Мэгги, удрученно опускаясь на старый табурет.

— Я бы солгал, если бы сказал, что нет. — Джонни хищно ухмыльнулся и соблазнительно вздернул брови, заставив ее захихикать, несмотря на ревность.

— А что насчет тебя? Тебе кто-нибудь раньше... нравился? — спросил Джонни, стараясь не обращать внимания.

— Нет, — честно ответила Мэгги. — Никогда не встречала. Может быть, это просто отсутствие возможностей или мой менталитет выживальщика, но я никогда не встречала никого, кто бы вскружил мне голову... до тебя. — Она сняла светлый парик и провела пальцами по растрепанным волосам.