Демократия сотрудничества вводит в центр демократической теории сущностный принцип ограничения демократии. Она отдает предпочтение только тем демократическим режимам, которые способствуют развитию концентрированных форм сотрудничества: тем, которые ставят всех граждан в равные условия, предоставляют каждому полноценное участие во всех аспектах его жизни, продвигают ценности и принципы самоопределения, солидарности, устойчивости и мутуализма, лежащие в основе кооперизма. Таким образом, демократия сотрудничества предлагает видение демократии, которая является полностью демократической как процедурно, так и содержательно, связывая понятие демократического принятия решений с институтами и практикой, которые действительно делают возможным принцип "один человек - один голос", равное гражданство, солидарность и устойчивость. Амбиции заключаются в том, чтобы поставить всех людей, включая тех, кто традиционно находится в неблагоприятном положении, в такое положение, чтобы они могли в полной мере реализовать свои демократические права. Я бы сказал, что демократия сотрудничества - это подлинно демократический идеал, за который стоит бороться.
Отношение к аболиционной демократии
У понятия "кооперативная демократия" есть предшественники. В начале ХХ века, как вы помните, Кооперативная лига Соединенных Штатов Америки говорила о создании "Кооперативного содружества". Вспомним также, что Джеймс Питер Уорбасс, о котором шла речь в главе 5, назвал свой манифест 1923 г. "Кооперативная демократия". Было много предложений закрепить демократию в сотрудничестве. Возможно, одним из наиболее актуальных здесь является понятие У. Э. Б. Дю Буа "демократия отмены", по крайней мере, в том виде, как его интерпретируют Анжела Дэвис, Эдуардо Мендьета и другие. Позвольте мне остановиться на этом последнем понятии.
Термин "аболиционистская демократия" является сложным в работах Дю Буа, поскольку он используется им в нескольких различных смыслах. Я буду использовать его здесь, чтобы говорить именно об "аболиционистском" понимании демократии, в том смысле, что она стремится избавиться от таких практик и институтов, как рабство и его последующая жизнь, включая каторгу, плантаторские тюрьмы и расовое массовое лишение свободы, которые подрывают равное человеческое достоинство всех граждан. Она стремится создать вместо них институты, способные основать общество, основанное на равенстве и демократическом участии. Как отмечает Робин Д. Г. Келли, были и другие предшественники идеи аболиционной демократии, в том числе книга Т. Томаса Форчуна "Черное и белое: Land, Labor, and Politics in the South", в которой он конкретно призывал южан "тратить меньше денег на пенитенциарные учреждения и больше - на школы". Однако по причинам, подробно описанным Келли и Сетом Могленом, включая сложный союз Форчуна с Букером Т. Вашингтоном, в центре внимания остается Дю Буа, который и ввел в обиход термин "демократия отмены".
W. Э. Б. Дю Буа об аболиционной демократии
В книге "Реконструкция чернокожих в Америке" Дю Буа утверждал, что реконструктивная работа, необходимая для реализации амбиций расово справедливого общества, начатая после эмансипации, была прекращена, когда Реконструкция была жестоко прервана в 1877 году. В результате отмена рабства была осуществлена лишь в узком смысле, когда было покончено с рабством, но истинная цель - создание расово справедливого общества - так и не была реализована. Это потребовало создания новых институтов, новых практик и новых социальных отношений, которые обеспечили бы освобожденным чернокожим экономический, политический и социальный капитал для жизни в качестве равноправных членов общества.
пишет Дю Буа вЧерная реконструкция", это стремлениебыло сорвано сопротивлением и террором белых в течение десятилетия после окончания Гражданской войны и в конечном итоге оставлено политическим компромиссом 1876-77 годов, который привел к избранию президента Резерфорда Б. Хейса и выводу федеральных войск с Юга. Этому помешало господство белого терроризма, усилившееся на Юге, но не ограничившееся им. После Гражданской войны, как писал Дю Буа, Юг "смотрел назад, на рабство", принимая "черные кодексы" и создавая Клан. Миссисипи, например, "просто восстановила свой рабский кодекс и ввела его в действие в части наказаний". Период после войны был поистине царством террора: бывших порабощенных удерживали грубой силой, терроризировали, убивали и лишали собственности. Как заметил Дю Буа, "война может идти более скрытно, более спазматически, но при этом так же искренне, как и до заключения мира". Так было на Юге после капитуляции Ли".
В более устремленных фрагментах книги Дю Буа предлагает видение того, как может выглядеть расово справедливое общество, и работу, необходимую для достижения справедливого общества. Он назвал это демократией аболиции: "Демократия аболиции требует для негров физической свободы, гражданских прав, экономических возможностей и образования, а также права голоса, как вопроса чисто человеческой справедливости и права". Это требует создания новых институтов в обществе, которые проложат путь к равенству. Для Дю Буа это означало государственное образование, рабочие места, равные гражданские и политические права. Это наиболее провидческие фрагменты книги Дю Буа. В них демократия отмены описывается как просвещенное, праведное, справедливое стремление, "основанное на свободе, разуме и власти для всех людей".
В других отрывках, однако, понятие "демократия отмены" привязано скорее к анализу исторического интереса. В этих отрывках она представлена как экономически мотивированный, корыстный проект мелких капиталистов и рабочего движения, объединенных верой в индивидуализм, с одной стороны, и северных капиталистов-промышленников, выступавших против рабства из соображений прибыли и желавших привлечь чернокожую рабочую силу для целей индустриализации, с другой. Моя коллега Дерекка Пурнелл в своей книге "Стать аболиционистами" блестяще проводит различие между этими двумя историческими концепциями аболиционистской демократии в трудах Дю Буа.
Таким образом, в тексте Дю Буа присутствуют несколько различных сражающихся концепций отмены демократии: первая - более перспективная и устремленная к идеалу; две другие - более исторические, иногда являющиеся продуктом союза рабочих и мелких капиталистов, иногда отражающие интересы северных промышленников, причем обе они гораздо ближе к теории конвергенции интересов Деррика Белла. Эти различные концепции аболиционистской демократии соответствуют, по сути, идеальному видению будущего, с одной стороны, и исторической реальности, которая препятствовала этому, с другой. Как пишет Дю Буа, многие на Севере разрывались между ними: "одна была демократией, основанной на свободе, интеллекте и власти для всех людей; другая - промышленностью для частной прибыли, управляемой автократией, решившей любой ценой накопить богатство и власть". Непонятное сопротивление Юга и давление чернокожего населения сделали эти две мысли непростыми и временными союзниками".
Первое, идеальное видение, было связано с рассуждениями убежденных аболиционистов, таких как сенатор Чарльз Самнер и его вдохновляющие речи в 1866 г., которые, по словам Дю Буа, "заложили Magna Charta демократии в Америке". Это привело к моменту славы идеала демократии аболиционистов во время Реконструкции: "Здесь впервые между белыми и черными этой страны был установлен контакт на условиях существенного социального равенства и взаимного уважения... В целом результат был одним из самых поразительных успехов в новых и неожиданных человеческих контактах". Этот идеал открывал возможность "получить негритянское образование, законные гражданские права и, в конечном счете, даже право голоса для негров, чтобы нейтрализовать угрозу экономического нападения со стороны Юга". Он был связан с видением вмешательства федерального правительства гражданскими, а не военными средствами. "Демократы-аболиционисты, - пояснил Дю Буа, - выступали за федеральный контроль, чтобы направлять и регулировать рост негров, но они хотели, чтобы этот контроль был гражданским, а не военным".
Вторая, историческая реальность, временами ассоциировалась с кратковременным союзом мелких капиталистов и рабочих, направленным на привлечение чернокожего населения к труду и защиту от реакции Юга. "Аболиционистская демократия была либеральным движением как среди рабочих, так и среди мелких капиталистов, - пояснял Дю Буа, - которые объединялись в американском допущении [миф об индивидуализме и самодельном человеке], но видели опасность рабства как для капитала, так и для труда". Таким образом, существовал исторический потенциал, в конечном счете нереализованный, для объединения рабочих. По мнению Дю Буа, эта историческая формулировка демократии отмены "подталкивала к концепции диктатуры труда, хотя немногие из ее сторонников полностью осознавали тот факт, что это обязательно подразумевало диктатуру труда над капиталом и промышленностью". В другой раз Дю Буа описывает исторический дискурс демократии отмены как противостояние промышленников Севера рабству с амбициями получить новый источник рабочей силы - черных рабочих - для своей собственной выгоды на Севере.
Распутать эти противоречивые представления об отменяющей демократии можно, как это делает философ Роберт Гудинг-Уильямс, проводя различие между идеалом отменяющей демократии, с одной стороны, и реальными историческими движениями за отменяющую демократию, с другой. Это оставляет нам возможность идеального видения отменяющей демократии, отличного от ее исторических проявлений. Гудинг-Уильямс напоминает нам о том, что в конечном итоге произошло в американской истории: вместо демократии, направленной на отмену рабства, страна перешла к тому, что Дю Буа назвал демократическим деспотизмом и новым империализмом. Дю Буа не приукрашивал ситуацию; он недвусмысленно назвал ее таковой. Он писал: "[Северная промышленность] начала в 1876 г. эксплуатацию, построенную на том же рабстве, которое она помогла свергнуть в 1863 году. Она убила демократию в Соединенных Штатах настолько полно, что мир не узнает ее труп".