Собор Святого Патрика битком набит, все гости, которых можно было бы пригласить, присутствуют, несмотря на возможность нападения братвы. Бруно Росси, дядя Катерины, ведет ее к алтарю вместо ее отца, которого до сих пор не выписали из больницы. По крайней мере, мы так думали. Но когда я начинаю свой путь по проходу под руку с Лукой, в разгар свадебной вечеринки, я вижу Росси в задней части церкви, в инвалидном кресле, и он выглядит очень потрепанным… но он здесь.

Конечно, он не пропустил бы свадьбу своей дочери, если бы была хоть малейшая возможность быть здесь, говорю я себе. Но все же, увидев его снова во плоти, я чувствую беспокойство, мои пальцы внезапно начинают дрожать от нервов. Лука смотрит на меня так, как будто чувствует, что я дрожу.

— Все в порядке, — тихо говорит он под музыку. — Он настоял на том, чтобы его временно выписали из больницы. Но он вернется после церемонии. Он еще недостаточно окреп, чтобы быть на приеме.

Я понимаю, что Лука думает, что я беспокоюсь о благополучии Росси, когда на самом деле я беспокоюсь о том, что он вообще здесь, и повысит ли это вероятность нападения Братвы, если произойдет что-то еще. Я не доверяю Росси. Но в глубине души я не думаю, что первое будет так. Если есть кто-то, на кого Виктор хотел бы напасть сейчас, так это Лука. Без него кресло перешло бы к Франко и, в частном порядке, я не очень верю в способность Франко управлять организацией. Меня удивляет, что Лука так делает.

Во время церемонии нет того напряжения, которое было у нас с Лукой. Это не принудительный брак несмотря на то, что он был организован, и Катерина, и Франко вступают в него добровольно. Они произносят свои клятвы четко и твердо, и, хотя я знаю, что Катерина недовольна тем, как Франко вел себя в последнее время, это не заставило ее дрогнуть. Вот кого выбрали для нее, и она, кажется, приняла это, но, когда они произносят клятвы друг другу, я ловлю на себе взгляд Луки, его лицо непроницаемо. О чем он думает? Интересно, эти слова эхом отдаются в моих ушах и напоминают мне о том дне, чуть больше месяца назад, когда я стояла там, где сейчас Катерина, покачиваясь на каблуках от Louboutin, повторяя эти клятвы, зная, что я лгу, что у меня не было намерения сдержать ни одну из них. И я уверена, что книга Луки была такой же пустой.

И что теперь? Я не могу не задаться вопросом, изменилось ли что-нибудь. Хороший секс не создает брак, особенно между кем-то вроде меня и кем-то таким сложным как Лука. Он не изменил своей убежденности в том, что не может любить меня, что наш брак никогда не сможет быть ничем иным, кроме, в лучшем случае, похотливого общения, в котором мы оба ладим.

Однако, когда он смотрит на меня, наблюдая за тем, как Катерина и Франко повторяют любить, почитать и лелеять, обладать и удерживать, в болезни и здравии, к лучшему или к худшему, пока смерть не разлучит их, в это трудно поверить. Когда Катерина говорит “повиноваться”, я вижу затуманенный взгляд в его глазах, тот, который напоминает мне о том, как я подчинялась ему, о том, что я делаю, когда его голос ласкает мою кожу, говоря мне уступить его похотливым требованиям. Но я думаю и о других вещах. Я думаю о мерцающих огнях на крыше, о том, как Лука говорит мне, что он подарил мне Париж. Я думаю о том, как мы кормим друг друга попкорном и смеемся над глупыми шутками в плохом комедийном фильме. Я думаю о Луке за обеденным столом, рассказывающем мне, как он провел всю свою жизнь, защищая своего лучшего друга.

Новая должность Луки — одинокое место. Теперь я это понимаю. Франко, его лучший друг, но он также теперь правая рука Луки, тот, на кого Лука должен положиться, чтобы поступить правильно, когда Луки нет рядом, чтобы сделать это. Он больше не может прикрывать Франко. Он должен продолжить наследие, которое отец Катерины создавал годами, а затем передать его сыну своего заместителя босса. Это не совсем справедливо, не так ли? Я впервые задумалась об этом. Лука проведет свою жизнь, защищая наследие, которое он не передаст никому из своих соплеменников. Никто толком не объяснил мне, почему это так, почему Луке не разрешают иметь собственных детей, почему он, по сути, заботится о теплом месте для будущего, подающего надежды, ребенка Франко.

Мне не приходило в голову спрашивать, потому что я не собиралась когда-либо спать с Лукой. Я не собиралась даже разговаривать с ним больше, чем необходимо, не говоря уже о том, чтобы снова и снова ложиться с ним в постель. По крайней мере, мы предохранялись, я думаю, помня о коробке презервативов, которую Лука принес домой на прошлой неделе, поскольку мы, по-видимому, израсходовали то, что осталось от его заначки.

— Я объявляю вас мужем и женой, — говорит отец Донахью, прерывая мои мысли, которые совершенно неуместны для церкви, и Франко заключает свою новобрачную в объятия, крепко целуя ее. Я вижу, как Катерина слегка наклоняется навстречу поцелую, и я надеюсь, что независимо от того, какие проблемы у них могут возникнуть, она сможет обрести немного счастья в этом новом браке.

Когда они идут по проходу, раздаются одобрительные возгласы, все встают, когда они идут рука об руку к дверям церкви, и я вижу, как Катерина улыбается своему отцу, когда мы все выходим на солнечный свет. С ним находится санитарный врач, и когда мы все стоим на ступенях церкви, я вижу, как его выкатывают, и Катерина поворачивается, чтобы тихо поговорить с ним.

— Они сейчас забирут его обратно в больницу? — Тихо спрашиваю я Луку, и он кивает.

— Мои люди обыскивают отель перед регистрацией, — добавляет он себе под нос. — Как только все прояснится, мы отправимся туда.

Я могу сказать, что он изо всех сил старается сделать сегодняшний день как можно более спокойным для Катерины и Франко, чтобы как можно меньше напоминать об опасности, нависшей над всеми нами, опасности, которая унесла ее мать, насколько это возможно. Это то же самое, что и я пыталась сделать все это время, помогая Катерине планировать.

Впервые, когда я смотрю на Луку, я улавливаю проблеск того, каково это, быть его партнером в чем-то, работать вместе. Это не так уж плохо, если я буду полностью честна сама с собой.

Мы начинаем направляться к лимузинам, когда Лука внезапно протягивает руку, останавливая нас с Катериной.

— Подождите, — говорит он. — Рауль только что прислал мне кое-что. Оставайтесь здесь, — добавляет он неожиданно глубоким и повелительным голосом. — Я вернусь через минуту.

Катерина выглядит слегка бледной и тянется к руке Франко.

— Я должен помочь Луке, — говорит он, и я поворачиваюсь к нему при этих словах, впиваясь в него взглядом.

— Это твой день с Катериной, — выпаливаю я, мой голос звучит резче, чем я слышала за долгое время. — Беспокойся о своей жене, по крайней мере, в течение двадцати четырех часов.

Франко смотрит на меня, на мгновение замолкая от шока.

— Следи за своим языком, — резко говорит он, придя в себя. — Луке не понравится, что ты так со мной разговариваешь.

— Франко! — Катерина восклицает, но он отстраняет ее.

— Я думаю, Лука согласился бы со мной, — говорю я категорично, все еще не уверенная, как у меня вообще хватает смелости говорить. Честно говоря, я не знаю, как Лука отнесся бы к тому, что я разговариваю с его подчиненным боссом подобным образом, но с точки зрения ранга, я почти уверена, что Франко должен уважать жену босса. Что касается того, как я должна относиться к Франко, я действительно не знаю. И, честно говоря, мне действительно все равно.

Франко открывает рот, чтобы что-то возразить, но звук возвращения Луки, Рауля и остальных останавливает его.

— Что случилось? — Спрашиваю я, и мой желудок сжимается при взгляде на лицо Луки. О чем бы он ни узнал, это не может быть хорошо.

— Они напали на приемную в отеле, — говорит Лука, его голос мрачен от едва сдерживаемого гнева. — Все было разрушено, персонал держали под дулом пистолета. Франко, я отправляю вас с Катериной обратно в дом Росси с удвоенной охраной. Я не думаю, что они ожидают, что вы проведете свою брачную ночь там, а не в отеле или своей квартире. Завтра мы отправляемся в путешествие, чтобы разобраться во всем этом. Но вы с Катериной заслуживаете своей первой брачной ночи. — Он бросает на меня взгляд. — Мы вернемся в пентхаус.

Катерина так бледна, что ее розовая помада выглядит как яркий розовый разрез на ее лице, рубины ярко выделяются на ее коже.

— Лука мне страшно, — шепчет она. — Свадьба…

— Мне жаль, что ваша свадьба испорчена, — говорит Лука, и я слышу искреннее извинение в его тоне.

— Меня не волнует прием, — говорит Катерина, махая рукой. — Важная часть сделана. Но они не останавливаются, Лука. Что, если…

— Все прекратится — резко говорит Лука. — Если мне придется… — он умолкает. — Это не те вещи, о которых тебе следует беспокоиться в день твоей свадьбы, — говорит он более осторожно. — Иди с Франко. Я позабочусь о том, чтобы вас хорошо охраняли. Вам привезут еду от поставщика провизии. Сегодня вечером вам ни о чем не придется беспокоиться. Я обещаю.

Мы остаемся в церкви еще немного после того, как Катерина и Франко уходят, а гости расходятся. Я вижу, как Лука тихо разговаривает с отцом Донахью и несколькими охранниками, и я отстаю, примостившись на одной из скамей, ожидая, когда он закончит. Мне приходит в голову, насколько изменилась наша динамика за такое короткое время. Если быть честной, это мне нравится больше. Взаимное уважение, предварительный мир, что бы это ни было нового, что возникло между мной и Лукой, это лучше, чем то, что у нас было раньше.

Мы возвращаемся в пентхаус сразу после наступления темноты. Лука глубоко вздыхает, когда за ним закрывается входная дверь, и я вижу облегчение, отразившееся на его лице. Тогда я понимаю, что здесь безопаснее, и это заставляет меня пересмотреть, совсем чуть-чуть, его подлинные мотивы, заставившие меня остаться здесь с самого начала. Что, возможно, только возможно, это было потому, что он действительно чувствовал, что это самое безопасное место для меня, а не только потому, что он хотел контролировать свою жену.