— Ты как наркотик. Одержимость. И с каждым разом становится только хуже. Все, о чем я могу думать, это ты, звуки, которые ты издаешь, когда я прикасаюсь к тебе, что ты чувствуешь…какая ты на вкус. Я, блядь, не могу выкинуть тебя из головы. София…

Она смотрит на меня, ее руки скользят по обе стороны от моего лица, и я чувствую, как ее тело выгибается навстречу моему, ее тянет ко мне, как мотылька на пламя. И прямо сейчас мне все равно, если мы оба обожжемся.

Ее руки скользят по моим плечам, стаскивают с меня рубашку, бросая ее на пол. Я смотрю на ее лицо, когда она проводит руками по моим рукам, касаясь, сжимая, скользя вниз по моей груди, и я вздрагиваю от удовольствия от ее прикосновения. Я не знаю, чувствую я себя так чертовски хорошо, потому что прошло несколько недель с тех пор, как я был с кем-то еще… вообще ни с кем, кроме нашей брачной ночи, или просто потому, что я хочу ее так сильно, что едва могу это вынести, но ничто и никогда не было так хорошо.

Я не думаю, что что-либо могло бы остановить меня прямо сейчас, даже если бы сотня братвы обрушилась на этот дом, или тысяча. Я полностью потерялся в ней, в ее прикосновениях, ее запахе, вкусе ее рта, когда я целую ее снова и снова, постанывая от удовольствия, когда чувствую, как ее ноги обвиваются вокруг моей талии, и я знаю, что она хочет меня так же сильно.

На ней только тонкая майка и мягкие пижамные штаны. Я скольжу рукой вверх под ткань ее рубашки, по плоской гладкости ее живота, к полному изгибу ее груди, ее сосок напрягается под моими прикосновениями, когда я обхватываю ее грудь рукой, мой член пульсирует, когда я сжимаю ее там, отчаянно желая оказаться внутри нее. Но теперь, когда мы здесь, я не хочу спешить, даже когда мое тело тянется к ней с потребностью, которой я никогда раньше не испытывал. Я хочу насладиться ею, прикоснуться к каждому дюйму.

Я хватаю майку в охапку, сопротивляясь желанию сорвать ее, вместо этого стаскиваю ее через голову, чтобы увидеть всю ее прекрасную бледную кожу, ее груди, мягко покачивающиеся, когда она поднимает руки, чтобы я снял ее. Если раньше я думал, что она прекрасна, то это ничто по сравнению с тем, как она готова и податлива под моими руками, ее лицо мягкое и открытое, когда она тянется, чтобы снова притянуть меня к себе для поцелуя. Даже когда мои губы касаются ее губ, я уже вожусь с поясом ее пижамы, стягивая ее на бедра, в то время как моя рука скользит между ее ног. Хныканье, которое она издает, когда я провожу пальцами по влажности там, звук, переходящий в стон, почти заставляет меня кончить.

Я никогда в жизни не был так возбужден, как сейчас, видя ее обнаженной на кровати подо мной, выгибающейся вверх от моего прикосновения, ее мягкие розовые губы приоткрыты и задыхаются, когда она наклоняется, чтобы я снова ее поцеловал.

— Я хочу тебя, — грубо шепчу я, запуская руку в ее волосы и притягивая ее рот к своему. — Скажи да, София. Пожалуйста. Скажи да.