Что-то схватило меня. Рука. Она начала тянуть меня всё выше и выше. А затем, когда меня вытащили, я почувствовала воздух, тепло и чьи-то руки. Твёрдая и сухая улица коснулась моей спины.

— Эмель! — крикнул надо мной Саалим. — Эмель!

Мои глаза раскрылись. Я увидела его на мгновение, после чего перевернулась на живот и закашлялась, выплевывая воду.

Когда я пришла в себя, Саалим понёс меня по мосту через канал, и вот нас уже окружили люди, которые в ужасе, но одновременно радостно, наблюдали за потоком. Звук несущейся и ниспадающей воды заставил меня позабыть о толпе.

Вода неслась прочь от байтахиры. Прямо на нас.

Запаниковав, я прижала голову к коленям, ожидая, что вода снова меня смоет. Но этого не случилось, а затем поток превратился в струйку и потёк обратно в канал.

Толпа начала перешёптываться о том, что произошло, сокрушаясь о разрушении байтахиры и воздавая хвалы Вахиру за то, что их дома не затопило.

Касым и Эдала стояли друг напротив друга, их тела напряглись, словно каждый из них был сосредоточен на каком-то невидимом усилии и не хотел сделать первый шаг.

Касым должен был погибнуть, я это знала.

— Захара на крыше... она столкнула меня.

— Я видел её. Именно так я тебя нашёл.

Вдруг раздался мучительный крик, и Касым упал на колени. Но он почти сразу встал, и сзади на Эдалу полетело пламя. Она, должно быть, почувствовала его, потому что пламя пропало так же быстро, как появилось.

— Гляди, — сказал Саалим, указав в сторону.

Захара выходила из дома Кахины. Она проскользнула между двумя домами и пропала.

— Эмель, — Саалим сжал мои плечи. — Уходи отсюда, в какое-нибудь безопасное место. Найди Тави и оставайся с ней. Сделай хоть что-нибудь. Я собираюсь найти Захару.

Он взмахнул рукой, и из толпы вышли четыре стражника.

Но я не собиралась убегать. Я была частью этого сражения, так же, как и он.

Когда Саалим и его люди ушли, я пересекла канал и подошла к Касыму и Эдале.

Всё это было бесполезно. Было бы лучше найти сосуд и избавиться от Касыма, а потом найти Захару и избавиться от них обоих. Но что, если Билара всё ещё была его хозяином? Я покачала головой. Ребёнок мог умереть. Мне надо было найти Билару и самой забрать у неё сосуд.

Я вспомнила о том, что Захара убежала из байтахиры, и сжала руки, осознав свою ошибку. Захара знала, что я уже видела ребенка. Я жила во дворце, где ещё я могла встретить девочку? Если бы не я, она бы никогда не узнала, что девочка находилась там; она ненавидела бывать внутри. Она так часто благодарила Эйкаба за то, что у неё была я, и что ей не надо было ходить во дворец.

И теперь Захара отправилась за ней. Она собиралась забрать у неё сосуд, чтобы он не достался нам.

— Касым, прекрати! — закричала я. — Ты, правда, собираешься убить свою сестру? — спросила я, пытаясь отвлечь его от попыток привлечь внимание Эдалы.

— Так же, как она собирается убить меня, — огрызнулся он.

Эдала сделала шаг назад и внимательно посмотрела на Касыма.

— Ты мне больше не брат. Я бы не пожелала смерти своему брату, — последние слова она сказала уже тихо.

— То есть, ты помогла бы мне стать королём?

Он вёл себя, точно капризный ребёнок.

— Прекрати, — сказала она. — Это был выбор отца.

Я подошла ближе.

— Отца, чья смерть на твоей совести.

Касым выглядел так, словно не чувствовал раскаяния.

Я покачала головой.

— Ты всего лишь инструмент, помогающий Захаре отомстить твоему отцу. Она сама мне сказала, что ей плевать, кто будет сидеть на троне; всё, чего она хочет, это уничтожить вашу семью. И ты, как дурак, сделал это вместо неё.

Я повернулась к Эдале.

— Сейчас она направилась именно туда... забрать его.

Я надеялась, что этих слов будет достаточно. И что Эдала поймёт меня, а Касым не пойдёт за нами следом.

— Она заперта, — прошептала она.

— Вероятно, не для неё, — сказала я.

Касым осмотрелся, гнев начал изливаться из его ладоней, и камни на улице начали трескаться и разлетаться на мелкие кусочки. Здание слева от него затряслось и развалилось. То же произошло и со следующим зданием. Байтахира начала разваливаться от его гнева.

Я кинулась вперёд, чтобы схватить его за руки и не дать ему уничтожить свой дом, но не смогла сдвинуться с места.

— Не надо, Эмель, — сказала Эдала, подходя ко мне.

Когда её руки коснулись моих плеч, мы перенеслись в другое место. Мы уже не стояли посреди байтахиры.

Тишина в башне Эдалы была такой плотной, что оглушала. Я упала на колени, когда мои ноги коснулись мягких ковров гостиной.

— Где Касым? — спросила я, поглядев на её комнату снизу вверх.

— Не знаю, сработает ли на нём остановка времени.

— Он может последовать за тобой?

Он прижала руку ко лбу.

— Я не знаю.

Она начала делать глубокие вдохи, потерявшись в мыслях, а затем её признание разрезало тишину:

— Я не могу его убить.

Я нахмурилась.

— Тебе и не надо этого делать, Эдала. Мы найдём другой способ.

— Нет, — сказала она, качая головой. — Я не могу его убить, потому что это невозможно. Он отражает все мои попытки.

Она повернулась ко мне, в её глазах стояла боль.

И вдруг я поняла, что она имела в виду, словно пыль вокруг рассеялась.

— Ну, конечно. Он не может умереть... даже от твоих рук, пока этого не пожелает его хозяин. Или если его хозяин не умрёт. Для начала ему нужен новый хозяин.

Она села на стул и закрыла лицо руками.

— Боги, ты права.

— Захара сказала, что сосуд — это вещь из детства Касыма. Он сам её выбрал.

Понимание прогнало стыд с её лица, и она уставилась на меня, пораженная.

— Его головоломка. И как я не поняла этого раньше?

— Ты знаешь, что это такое?

— Он хранил там разную мелочь, то, что хотел скрыть от остальных. Никто не мог открыть её без ключа, либо надо было знать, как правильно сдвинуть части головоломки. Конечно же, ключ был только у него.

Её взгляд сделался отрешённым, когда она углубилась в воспоминания.

— Там есть маленький металлический штырь, который...

Она остановилась и ахнула.

— Она присоединена к цепи.

Эдала развернулась и побежала по лестнице, сказав:

— Я знаю, как её открыть.

Я последовала за ней наверх башни в огромное округлое помещение. Билара сидела на одной из больших кроватей, застыв с металлической коробкой в руках. Рот Мариам был широко раскрыт, словно она пыталась говорить громко, явно желая отвлечь её от непрекращающегося звука горна.

Не церемонясь, Эдала вырвала коробку из рук девочки.

Я не могла не спросить её:

— Почему ты не забрала коробку раньше?

— Я забрала, — ответила она низким голосом. — Но я не смогла её открыть. Я не понимала, что это, а сосуд джинна может быть открыт лишь одним способом. Я не могу использовать для этого магию.

Она покачала головой, осторожно держа коробку перед собой.

— Но теперь, когда ты рассказала мне об этом, я ясно это вижу. Это, и правда, головоломка Касыма.

Осмотрев остатки порванной цепи, она кивнула и взялась за металл пальцами. Она медленно пошевелила кусок цепи туда-сюда, и он отвалился, а на его месте остался только тонкий серебряный штырь.

— Что ты собираешься делать? — спросила я.

— Ты была права насчёт магии, Эмель. За неё всегда взимается цена.

Он держала коробку почтительно и скорбно.

— Я стану его хозяином. А затем я его умертвлю.

— Ты? — спросила я. — Но, чтобы джинн умер, хозяин должен этого захотеть. Или хозяин тоже должен...

— Я знаю. Он должен умереть.

Она не показалась мне убедительной, когда обхватила коробку руками, а её глаза наполнились слезами.

— Эдала, — тихо сказала я. — Тебе необязательно это делать. Я могу стать его хозяином.

Я хотела, чтобы он умер.

— Нет.

Она покачала головой.

— Я это сделаю. Как ты и сказала, магия должна исчезнуть из пустыни. Посмотри, что она натворила...

Мою спину обдало холодом. Что она имела в виду?

— Мы должны поговорить с остальными.

— И что они нам скажут, Эмель? Ожидание только всё усложнит.

Она встала.

— Ты сделаешь это сейчас?

Всё происходило очень быстро.

— Сейчас.

Она вставила ключ в замок, раздался лёгкий щелчок. С помощью больших пальцев Эдала раздвинула части головоломки в сторону по одной, и, наконец, крышка коробки приоткрылась.

— Возвращайся в сосуд, — прошептала она, хотя этого и не требовалось.

Он всё равно бы туда вернулся.

Почти сразу же коробка закрылась. Части головоломки быстро сдвинулись, приняв первоначально положение. По тому, как крепко прижала её к себе Эдала, я поняла, что Касым был уже внутри.

— И что теперь? — спросила я.

С трудом сглотнув, она повернулась и пошла вниз по лестнице. Билара и Мариам замерли позади нас.

Эдала привела нас в башню Саалима. Мы прошли мимо Тамама. Его лицо было таким же суровым и внимательным, как всегда. Эдала на мгновение задержала на нём взгляд, после чего поспешила вверх по лестнице. Но мы не остановились у покоев Саалима. Мы стали подниматься выше.

— Мне кажется, лучше всего будет...

Её горло сжалось, и она не закончила предложение.

Мы дошли до комнаты, которая, как мне показалось, могла принадлежать Касыму. Внутри неё все было нетронуто, точно в гробнице. Я испытывала такую отчаянную ненависть к нему, чтобы была шокирована тем, что Саалим оставил её в целости и сохранности.

Комната была оформлена в тёмных тонах: тёмные шторы, тёмное покрывало на кровати. Простой гобелен с изображением королевской семьи висел на стене — он не был похож на тот гобелен, что подарили Саалиму. Там также находился огромный пустой стол, который, как я подозревала, редко использовали. Может быть, когда Касым сидел за этим столом, он представлял, как переписывается с другими королями?

Эдала развела огонь в камине напротив просторной кровати. Я вспомнила о том, как планировала разделить с Касымом постель. Как далеко он был готов зайти, чтобы влюбить меня в себя, отдалить от Саалима и получить возможность убить своего брата? Я начала жевать щеку и ощутила горький вкус предательства на языке.

Эдала снова начала возиться с замком. Далеко не с первого раза она вставила штырь в коробку, так как её руки тряслись, не давая ей попасть в отверстие.