— Дайте нам еще один шанс, — попросил он. — Один последний шанс. Клянусь, я не облажаюсь. Я знаю, что мое слово больше не значит для тебя многого, но скажи мне, чего ты от меня хочешь, и я это сделаю, — его слезы капали в мои собственные. — Что-нибудь. Пожалуйста.

Не было ничего, что он мог бы сделать самостоятельно, чего бы он еще не сделал. Я могла ждать знака от Вселенной, какого-то неопровержимого доказательства того, что Доминик изменился и не вернется к равнодушному трудоголику, с которым я жила слишком долго, но знаки были открыты для интерпретации. Они существовали по прихоти невидимой силы, и я устала позволять другим диктовать мою жизнь.

В конце концов, мне пришлось сделать то, что лучше для меня, и следовать своей интуиции, а моя интуиция подсказывала мне, что независимо от того, со сколькими людьми я встречалась или как далеко я пыталась убежать, я не смогу обогнать свое сердце.

— Один последний шанс, — тело Доминика обмякло от облегчения после моего ответа. — Пожалуйста, не разбивай мне сердце, — прошептала я. Это была единственная просьба, которая у меня была.

— Я не буду, — его прерывистое дыхание соответствовало моему собственному. Он снова поцеловал меня, его объятия были такими сладкими и отчаянными, и их поиски проникали в каждую молекулу моего тела. — Я потерял тебя однажды, и я никогда не хочу потерять тебя снова.

У меня не было ничего, кроме веры, которая привязывала меня к его обещаниям, но разве не это было основой любых отношений? Доверие, общение и вера в то, что другой человек любит нас и что мы вместе выдержим любую бурю.

У нас с Домиником не получилось с первого раза, но иногда самыми крепкими вещами оказывались те, что были сломаны и залечены.