— Твоей служанке не нравится, какой головной убор я для тебя выбрала, — сказала она, вскинула голову и подняла корону с рогами на мою голову. Эффект был красивым, лиловые камни идеально сочетались с платьем.

Но женщина-лань, кланяясь и потирая пушистые ладони, тихо возражала, ее глаза нервно сияли, словно она боялась, что ее поймают на незаконном поступке. Я перевела взгляд с нее на лицо женщины-фейри. Что-то было не так, но я не понимала, что. Что-то, что, наверное, не понравится моему жениху.

Если так… я поправила корону, чтобы она удобнее сидела на голове. Я поймала взгляд женщины-фейри в зеркале, увидела там понимание. Это пропало так быстро, будто мне показалось. Но, может, и нет.

Может, у меня был тут союзник.

— Ты готова, смертная женщина, — фейри чуть склонила голову. — Да пройдет празднование.

27

Келлам

Я поежился, шагая в тенях высоких деревьев. Не от страха, по крайней мере, я пытался себя в этом убедить. От холода. Я был лишь в штанах и тонкой рубашке. Ни мантии. Ни обуви. Даже волосы свободно ниспадали вокруг плеч, а не были заплетены в косичку, как обычно.

Матушка Улла выразилась ясно — я не должен выглядеть опасно. Я должен был показать, что на мне не было спрятано заклинаний.

Я скривился, шагая босиком по узкой тропе. Мои нежные ступни не привыкли к такому грубому обращению. Я часто гадал, как Фэррин могла бегать без обуви. Но она всегда была как дикое создание леса.

Я шел по тропе, которая тянулась глубже в Шепчущий лес. Я надеялся, что направление было верным. Матушка Улла дошла со мной до ее дома, направила меня по тропе, но узкие тропы, по которым я шел, были такими похожими и извивающимися, что было сложно понять, что было тропой, а что — примятой землей, где недавно пробежал заяц. Я редко ходил в лес. Я предпочитал оставаться на свете солнца, ходить по правильным дорогам. Я лишь раз заходил в Шепчущий лес с Фэррин, и это было годы назад.

Но я продолжил идти, ругаясь и кривясь от каждой палки и камня, которые мои ноющие ступни находили по пути. Воздух пах ранней весной, влагой и только раскрывшимися листьями, с которых капала роса, еще не испарившаяся на солнце.

Я задержался. Я покачал головой и продирался через кусты, прутья рвали мою рубашку, цеплялись за волосы. Стоило вернуться домой раньше, не оставаться в университете на полные пять лет. Я мог хотя бы навещать округ. Может, если бы делал это, смог бы найти ее, поговорить с ней хоть раз… может, тогда я мог бы надеяться. А так…

Мое сердце дрогнуло. Я знал, что надеяться не стоило. Я видел, как она смотрела на меня вчера. Она явно не разделяла мои глупые мечты, которые я хранил последние несколько лет. У меня был шанс, но не хватило смелости попробовать. Но я думал, что она будет ждать меня? Хотя я молчал пять лет? Надежды не было. И затея моя была безнадежной.

Но мне нужно было попробовать. С надеждой или без.

Тропа вдруг открылась. Я замер, стоял на вершине холма с видом на пруд в тени. Я опустил взгляд, корни росли на склоне так, что образовывали лестницу, ведущую к воде.

— Пруд Нинлейн, — сказала матушка Улла, — найти непросто. Я знала много печальных душ, которые бродили годами в моем лесу в поисках него. Но если твое сердце любит, и эта любовь искренняя, ты быстро его найдешь.

Я выдохнул и с горечью улыбнулся. Или я был влюблен, или наткнулся на небольшой пруд по ошибке. Это могло произойти.

Ступни ныли с каждым шагом. Я спускался по склону к краю пруда. Я на миг замер, медлил. Вода была неподвижной, темной. Темнее, чем должна быть. Ветки изгибались над головой, были почти голыми, новые листья только появились. Они не должны были бросать такие густые тени.

Я облизнул пересохшие губы. Быстро размяв шею и плечи, я прошел в воду. Боги, было холодно! Я чуть не выпрыгнул с воплем. Но я сделал еще шаг, оказался в пруду по колени. Склизкие растения обвили пальцы ног, голени. Я сделал еще шаг, и вода была почти до пояса.

— Семь богов, защитите! — выдохнул я и нырнул.

Тени сомкнулись над моей головой. Я двигался в идеальной холодной тьме. Водоросли задевали лицо и ладони, пока я плыл в воде, опуская голову. Я попытался открыть глаза, но было слишком темно. Я мог лишь надеяться, что двигался в нужном направлении. Мои руки широко взмахивали, я старался не всплывать. Насколько широким был этот пруд? Я плыл и плыл. Легкие пылали, просили воздуха. Я плыл. Еще немного, немного…

Когда я уже не мог плыть, я вырвался на поверхность, глубоко вдохнул. Струи мутной воды и ила лились с моих волос и мокрой рубашки. Я стоял по колено в воде, и вряд ли я был так глубоко, что не мог встать и вдохнуть. Но казалось, что я переплыл бездонный океан.

Я справился? Я добрался до другой стороны?

Я тряхнул головой, вытер воду с глаз… и увидел высокую краснокожую женщину с желтыми волосами, стоящую у края пруда.

Она была фейри. Явно. Я еще таких не видел, но как можно было спутать ощущение силы без возраста, исходящей от каждой пряди ее волос, каждой поры ее кожи? Она была красивой, странной и жуткой. Нервирующий пристальный взгляд был прикован ко мне, в глазах не было удивления из-за моего внезапного появления из пруда.

Я сглотнул, сплюнул воду, покачал головой. Я ощущал себя неожиданно маленьким и слабым. Смертным.

— Я… эм… — я притих, вдохнул и попробовал снова. — Это Эледрия? Это Логово Игендорн?

Женщина-фейри медленно кивнула.

— А вы… матушка Улла сказала, что я должен спросить Еснорин Элдов, охотницу Игендорна. Это вы?

Еще кивок. Она медленно моргнула.

Я вытер ладонью лицо, стряхнул воду с волос и ушей.

— Я пришел за смертной девой, которую заставляют выйти за вашего сына. Я пришел договориться.

От этих слов женщина сверкнула улыбкой.

— Тогда приветствую, смертный. Ты успешно пересек Пруд Нинлейн, твоя любовь верна, — она указала ладонью, чтобы я выбирался из пруда и шел за ней. — Нам нужно идти. Свадьба вот-вот начнется.

28

Фэррин

День был размытым, более странным и кошмарным, чем сны, какие я видела. Я предпочла бы вернуться в золотой лес, убегать от носрайта. Там я хотя бы понимала правила или так думала. И там я могла биться или бежать по своей воле.

У меня не было тут воли. Я была куклой, которую заставляли двигаться все вокруг меня, мой разум онемел, тело почти не ощущало, что было вокруг. Может, я была заколдована. Может, усталость бессонной ночи сказалась на мне. Я словно вышла из себя, теперь смотрела на все издалека, сквозь туман Инопутья.

Меня нарядили, и женщина-фейри хлопнула в ладоши, странные существа повели меня из комнаты по лесу. Мы попали в центр поляны, где стояло маленькое скромное вишневое дерево, покрытое белыми цветами. Я едва видела дерево, на поляне было полно фейри, одно существо страннее другого. Я увидела женщин с шестью руками и огромным радужными крыльями, как у стрекоз, они играли на струнных инструментах выше себя. Я увидела мужчин с головами быков и быков с головами мужчин, народец размером с детей с ногами козлов и рогами, они водили хороводы. Мелкие вспышки света летали в воздухе, и когда одна подлетела ко мне, я заметила голову насекомого на человеческом голом теле.

Маленькие пушистые существа с огромными ушами летучих мышей носились между ног высоких существ, носили на концах толстых хвостов подносы, подавали высокие бокалы с розовым пенным напитком. Народ веселился, выпивая, кашляя, часто проливая половину содержимого, пока их друзья хохотали.

Это было только началом хаоса. Мой разум закрылся, не дав больше ничего воспринимать. Я опустила голову, смотрела на свои ступни, пока женщина-лань вела меня среди бардака к небольшой лестнице, ведущей на подиум. Женщина-лань подняла меня по ступенькам, и все во мне сжалось от страха, какой ощущал пленник, идущий к виселице.

Два огромных трона из корней ждали на вершине помоста, украшенные гирляндами из белых цветов. Игендорн сидел на одном. Он был голым по пояс, в зеленом саронге, но с огромной короной на голове из переплетающихся золотых ветвей с красными камнями. Его мускулистый торс блестел, и я ощутила запах масел, от которых голова кружилась, все внутри трепетало.

Я застыла. Второй трон… был для меня.

И что будет, если я сяду? Это завершит брак? Я не знала обычаи фейри. Они обменивались клятвами? Будет священник? Страх сдавил мое горло, и я почти не могла вдохнуть. Я сжала руку женщины-лани.

Игендорн повернул голову, окинул меня взглядом, его улыбка из нахальной стала одобрительной. А потом он увидел мою голову, и улыбка растаяла. Он встал с трона и пошел ко мне, рявкнул слова на языке фейри. Женщина-лань сжалась и ответила, отчасти прячась за мной, ее лорд приближался. Игендорн зарычал и поднял руку, словно хотел ее ударить.

— Эй! — завопила я и встала между ним и женщиной-ланью. — Не трогай ее. Она ничего плохого не делала! Ты сказал ей хорошо со мной обходиться, она так и сделала. Разве я жалуюсь? Кроме того, что я не хочу быть тут, но это не ее вина!

Игендорн замер, не опустив руку. Он посмотрел мне в глаза, на корону на моей голове, оскалился в гневе.

— Эта диадема нее для тебя, — сказал он. — Где корона с серебряными ветвями?

— Откуда мне знать? — я коснулась рогов на моей голове. — Твоя мать дала мне эту. Она подходит к платью. Чего еще ты хочешь?

— Что я хочу? — лорд приподнял бровь, но гнев на его лице дрогнул, сменился изумлением. — Я хочу, чтобы ты была в короне охотницы, но моя мать ее не хочет отдавать.

О. Вот, что тут происходило. Это объясняло протесты женщины-лани, когда леди-фейри принесла корону с рогами и опустила на мою голову. Мать и сын боролись. А я попала посередине.

— Что ж, — сказала я, пожав плечами и кивнув на сжимающуюся за мной женщину-лань, — это все еще не ее вина. Она пытается делать то, что ей сказали.

— Ей было сказано приготовить тебя к свадьбе.

— Она сделала, что могла, учитывая, что я не собираюсь ни за кого выходить.