24

Сегодня суббота. На этой неделе дождь непрерывно шел днем и ночью, переходя в морось, а затем снова набирая силу и барабаня по пропитанной влагой земле.

Я сижу в своем кабинете с письмом Данте в руках и смотрю в окно на унылый день. Пролив имеет мутный железно-серый цвет, его воды неспокойны, порывистый ветер взбивает волны до белой пены. В доме время от времени слышен свист ветра, но в остальном царит тишина.

Она царит с момента моего разговора с Фионой в прошлый понедельник. Устрашающая тишина, как будто дом затаил дыхание.

Но затаил дыхание не только он.

Я почти не спала всю неделю. Я боюсь и шагу ступить по дому, мои нервы сходят с ума при каждом порыве ветра или звуке ветки дерева, царапающей оконное стекло. Но ничего из ряда вон выходящего не произошло. Больше не было ни маленького мальчика, ни мужчины в плаще, ни странных запахов, ни мерцающих огней.

В конце причала «Эвридика» тревожно покачивается на неспокойной воде. Влекомая какой-то непреодолимой силой, я возвращаю взгляд к ней снова и снова.

Я знаю, что все дело в моих измотанных нервах, но кажется, что лодка следит за мной в ответ.

Остаток дня я работаю с письмом Данте, кипящим на задворках моего сознания, пока на телефон не приходит сообщение.

Ты выиграла. Позвони мне.

Это Эйдан. Мы не разговаривали шесть дней. Я не чувствую особого желания разговаривать с ним, поэтому отправляю ему ответное сообщение вместо того, чтобы позвонить.

Что я выиграла?

Я почти чувствую его раздражение ‒ я ведь ослушалась и не стала звонить ‒ в трех прыгающих точках, когда он печатает ответ.

Ты должна была позвонить мне первой.

Нахмурившись, я печатаю:

Я не знала, что это было соревнование.

Звонит телефон. Я едва успеваю сказать «Алло?», как недовольный голос Эйдана раздается у меня в ухе.

— Я дал тебе пространство. Не думал, что оно превратится в дистанцию.

— Нет никакой дистанции. Просто это была странная неделя.

После паузы он спрашивает:

— Ты в порядке?

— Честно говоря, нет точного ответа на этот вопрос. Кстати, я скучаю по тебе.

Его голос смягчается.

— Да?

— Ты знаешь, что это правда.

— Я надеялся. Все думал, что услышу стук в дверь и, открыв, обнаружу на пороге промокшую босоногую зайку в прозрачной рубашке.

Слова заставляют меня улыбаться.

— Разве это не то, чего хочет каждый мужчина?

— Может быть, но я ‒ тот, кому эта зайка досталась. — Его голос понижается на октаву. — Тащи свою сладкую задницу сюда, зайка. Ты нужна мне обнаженной в моей постели. Ты заставила меня ждать достаточно долго.

— Ты заставил себя ждать, Бойцовский клуб. Ты мог бы взять трубку несколько дней назад.

— Я же сказал, что даю тебе пространство.

— Не то чтобы я этого хотела.

— Я хочу дать тебе то, что тебе нужно, Кайла, и это может не совпадать с тем, чего хочешь ты.

Я заинтригована реакцией моего тела на эти слова – смесь желания и раздражения, которая сбивает меня с толку. Я бы хотела сорвать с себя всю одежду и встать на колени у ног Эйдана, но одновременно хочу повесить трубку.

Хотя я знаю, что перезвоню ему сразу же, так что это не вариант.

— И что именно, по-твоему, мне нужно, Эйдан?

— Забыть все, чтобы снова вспомнить, кто ты на самом деле.

У меня перехватывает дыхание. Не только из-за мрачно-чувственного тона, которым это было произнесено, но и потому что Эйдан прав. Мое сердце бьется быстрее, я облизываю губы и шепчу:

— Да.

— Я знаю. А теперь приходи ко мне. У тебя есть десять минут. Опоздаешь хоть немного ‒ будешь наказана. — Он вешает трубку.

Я сижу, сжимая телефон в руке, и мой желудок переворачивается, пока я размышляю: не подождать ли мне тридцать минут, прежде чем пойти, просто чтобы посмотреть, каким будет мое наказание.

Я решаю, что еще не настолько храбрая, и выхожу за дверь меньше чем через минуту. И снова Эйдан открывает дверь в свою квартиру прежде, чем я успеваю постучать.

Он выглядит красиво в паре выцветших голубых джинсов и босиком. Я смеюсь, когда он заключает меня в объятия и пинком захлопывает за нами дверь.

— Ты стоишь и прислушиваешься к моим шагам на лестнице?

— Ага. Только так я удерживаюсь от того, чтобы как маньяк не выбежать на парковку в минуту, когда ты подъезжаешь. — Когда я ухмыляюсь, он предупреждает: — Не злорадствуй.

— Никогда. Боже мой, ты еще красивее, чем я помню.

Он крепко целует меня в губы и хрипло говорит:

— Милая маленькая зайка. Как ты хочешь, чтобы тебя трахнули?

Взволнованно, я шепчу:

— Как ты захочешь.

Крепко прижимая меня к себе, он берет меня за подбородок и сжимает его, рыча:

— Как я захочу... кто?

Я таю. Я таю, как фруктовое мороженое, упавшее на горячий асфальт в жаркий летний день. Все другие мысли, кроме мыслей об Эйдане, вылетают у меня из головы.

И так, будто это самая естественная вещь в мире, режим работы по умолчанию, о котором я и не подозревала, без единой секунды сопротивления я просто сдаюсь.

Я говорю, затаив дыхание:

— Как ты захочешь, хозяин.

Он целует меня так, как будто всю свою жизнь умирал без моих губ.

Я прижимаюсь к Эйдану, чувствуя грудью, как бешено колотится его сердце. Я чувствую себя так, словно накачалась гелием и в любой момент могу со смехом взлететь к потолку. Эйдан всегда заставляет меня чувствовать себя такой живой, оторвавшейся от земли и совершенно беспечной.

Он заставляет меня чувствовать себя свободной.

И, черт возьми, это потрясающе.

Прерывая поцелуй, Эйдан стаскивает с меня футболку через голову и отбрасывает ее в сторону. Следующими слетают мои джинсы. Он неодобрительно рычит, когда видит, что на мне трусики, и нетерпеливо стягивает их с моих ног. Когда я оказываюсь перед ним полностью обнаженная, Эйдан расстегивает ширинку своих джинсов и хрипло приказывает:

— На колени.

Я опускаюсь коленями на деревянный пол, как благодарный проситель, и беру его вздыбленный член в свои руки.

— Соси, зайка.

В тот момент, когда мои губы скользят по набухшей головке его члена, Эйдан стонет и откидывает голову назад, закрывая глаза. Он запускает пальцы в мои волосы и прерывисто шепчет мое имя.

— Так чертовски сладко. Все, что касается тебя. Люблю твой сладкий ротик, моя хорошая девочка.

Его грубоватая похвала – сладость для моих ушей. Это героин в мои вены. Это горячая эйфория, пробегающая по каждому нервному окончанию, зажигающая меня. Я так жадно сосу его член, что Эйдану приходится предупредить меня, чтобы я притормозила.

— Не торопись, детка. Ты получишь мою сперму, но не сейчас.

Эйдан открывает глаза и смотрит на меня сверху вниз, проводя большим пальцем по моей верхней губе, когда я наклоняю голову, беря его глубоко в рот, а затем почти отпуская.

— Посмотри на себя, — страстно говорит Эйдан. — На коленях передо мной. Мой твердый член у тебя во рту. Твои глаза умоляют меня трахнуть тебя. Ты хоть представляешь, насколько ты прекрасна? Насколько идеальна?

Чувствуя себя сумасшедшей, я закрываю глаза и заглатываю его так глубоко, как только могу, слегка давясь, когда кончик продвигается по моему горлу.

— Так чертовски идеальна, — шепчет он. — Кайла. Моя прекрасная, послушная девочка.

Я стону вокруг члена Эйдана, неистово посасывая и поглаживая его ствол обеими руками. Моя киска пульсирует. Мои соски болят. Мне так сильно нужно, чтобы он трахнул меня, что я снова стону, дрожа от желания.

Эйдан знает. Конечно, он знает. Его смех низкий и мрачный.

— Тебе нужно раздвинуть для меня ноги и принять этот член поглубже, не так ли, детка? Тебе нужно, чтобы твой хозяин трахнул тебя.

Вена на нижней стороне его члена пульсирует под моим языком. Его пальцы сжимаются в моих волосах. Прямо сейчас Эйдан мог бы приказать мне выброситься из окна, и я, вероятно, так бы и сделала.

— Да, так и есть. Жадная девчонка. Дай мне посмотреть, как ты трахаешь пальцем эту великолепную киску, пока принимаешь мой член в рот. Но не смей кончать без моего разрешения.

Я засовываю одну руку между ног и отчаянно начинаю тереть свой клитор. Я уже промокла насквозь, я в отчаянии, тяжело дышу через нос и вся дрожу.

Эйдан обхватывает мое лицо обеими руками и изгибает бедра, направляя свой член в мой рот и из него, контролируя скорость и глубину, контролируя каждую часть меня.

Он шепчет:

— О, черт возьми, да, детка. Черт возьми, да.

Я пристально смотрю на Эйдана. Наши взгляды встречаются. Его губы приоткрыты, а глаза горят. Они прожигают меня насквозь, проникают сквозь кожу, пока я не становлюсь полностью обнаженной, мокрой и уязвимой. Мяукая с его членом во рту, я засовываю палец в ноющее пространство между ног.

— Не кончай, — приказывает Эйдан мягким, ласкающим голосом, удерживая меня в плену своего завораживающего взгляда. — Будь хорошей девочкой и держись ради меня.

Я схожу с ума. Я молча умоляю Эйдана своими глазами. Он облизывает губы, наблюдая за мной.

Пульсация глубоко внутри меня заставляет меня резко втянуть воздух через нос. Эйдан запускает руку в мои волосы и оттягивает мою голову назад. Член выскакивает у меня изо рта.

Тяжело дыша, он наклоняется, чтобы посмотреть в мои широко раскрытые глаза с расстояния всего в несколько сантиметров. Крепко держа меня за челюсть, Эйдан говорит гортанным голосом:

— Ты ослушалась своего хозяина?

Я так тяжело дышу, что едва могу ответить.

— Нет. Нет. Я клянусь.

Эйдан мне не верит. С рычанием он толкает меня на спину на деревянный пол и встает надо мной на колени, кладя одну руку мне на грудину и надавливая так, что я прижимаюсь к холодным доскам. Другой рукой он скользит у меня между ног. Он шипит, когда находит меня насквозь мокрой и готовой для него.

Эйдан засовывает палец внутрь меня, заставляя замолчать, когда я стону.

— Руки над головой. Раздвинь ноги. Еще один звук, и ты будешь наказана.

Дрожа, я поднимаю руки над головой и упираюсь сжатыми ладонями в пол. Затем я раздвигаю бедра и прикусываю нижнюю губу, молясь, чтобы у меня хватило сил хранить молчание, как мне приказали.