Его взгляд снова опускается на мой рот. Его голос звучит хрипло.

— И ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя.

Мое сердце болезненно колотится, я тихо говорю:

— Ты сумасшедший, не так ли? Ты сумасшедший.

— Ты знаешь, что это не так.

— Я могу честно сказать, что прямо сейчас я даже не знаю своего собственного имени.

— Ты Кайла, — тихо говорит Эйдан, затем наклоняется и прижимается своими губами к моим.

Это едва ли поцелуй. В нем нет языка. И почти нет никакого давления. Это всего лишь легкое прикосновение его губ к моим, а потом все кончается.

И я задыхаюсь.

Дрожу и хватаю ртом воздух, потому что мои легкие сжимаются будто в тисках, и в кровь хлынул весь адреналин, который был в моем теле.

Этот не-поцелуй был как удар молнии.

Глядя глубоко в мои глаза, Эйдан шепчет:

— Хочешь еще?

Я останавливаюсь, чтобы сделать прерывистый вдох, пока Эйдан наблюдает за мной с расстояния в несколько дюймов, его глаза горят.

— Я не уверена. Слишком много всего. Голова не работает. Я не могу честно ответить тебе «да» или «нет».

— Хорошо, — говорит Эйдан, слегка поглаживая большим пальцем мою скулу. — Ты дашь мне знать, когда решишь.

Затем Эйдан отстраняется и жестом просит бармена принести еще выпивку.

Я почти падаю лицом вниз на стол, но мне удается взять себя в руки. Я делаю глоток виски и испускаю тяжелый, неровный вдох.

— Я не смогу доехать домой, если я выпью еще. Или это твой план?

— Мой план состоит в том, чтобы раздеть тебя и услышать, как ты кончаешь.

— Госпо...

— Но я не хочу, чтобы ты была пьяна. Я хочу, чтобы ты запомнила все, чтобы вернуться снова.

— Ты, кажется, уверен, что я так и сделаю.

— Так и есть. И ты это сделаешь.

Я недоверчиво качаю головой.

— Должно быть, это фантастика – идти по жизни с такой уверенностью в себе.

— Это так. Я хочу поцеловать тебя снова.

— Не мог бы ты, пожалуйста, дать мне минуту, чтобы прийти в себя? Я чувствую себя так, словно кто-то только что столкнул меня со скалы.

— Ты в порядке.

— Откуда ты знаешь?

— Ты больше не плачешь.

Я обдумываю мысль.

— Ты прав. Я не плачу.

— Не за что.

Эйдан странно самоуверен, но я должна признать, что он не самодовольный. В том, как он говорит, нет никакого высокомерия. Как будто он просто констатирует факты, а затем позволяет мне решить, как я хочу на них реагировать.

Я не знаю, как воспринимать его прямоту.

Однако в одном Эйдан прав. Я его не боюсь. Его нельзя назвать нормальным, по крайней мере, с точки зрения моего опыта общения с мужчинами, но он заставляет меня нервничать, а не бояться.

Я думаю, что нервозность можно было бы описать и как возбуждение, но я пока не готова думать об этом.

Я спрашиваю:

— Ничего, если мы сядем друг напротив друга?

— Конечно. Есть какая-то особая причина, почему?

— Я нахожу твое присутствие немного подавляющим.

Он усмехается.

— Я пересяду, но хочу предупредить тебя, что даже сидя напротив, я буду доминировать.

— Наверняка.

— К тому же, ты будешь вынуждена смотреть на меня. А когда мы сидим так, ты можешь избегать моего взгляда и пялиться на эту уродливую картину сколько угодно.

Это заставляет меня улыбнуться.

— Ты интересный парень, Эйдан, я отдаю тебе должное.

— Спасибо. Я тоже думаю, что ты интересная, — его голос понижается, — и твои глаза, они охренительно красивые. — Мои щеки и уши снова становятся горячими. Жар разгорается еще сильнее, когда Эйдан добавляет: — Я хочу, чтобы эти глаза были открыты, когда кончишь для меня.

У меня пересыхает во рту. Приходится сделать еще глоток виски, прежде чем я снова обретаю дар речи.

— Не то чтобы я собираюсь переспать с тобой – это не так, но для поддержания разговора скажу тебе, что я занимаюсь сексом только в темноте.

— Не со мной.

Я недоверчиво качаю головой.

— Я не могу в это поверить.

— Почему это?

— Потому что в реальной жизни люди о таком не говорят.

— Если с тобой о таком не говорили, то это не значит, что такого не бывает вообще.

Эйдан продолжает делать все эти очень хорошие замечания, что очень раздражает.

— Неужели в наши дни все холостяки такие...

— Какие?

— Я ищу слово.

— Нахальные?

— Откровенные – ближе к тому, о чем я думаю.

Его смешок низкий и опасный.

— Ты еще не слышала откровенностей, Кайла.

Я, наконец, отрываю взгляд от стены передо мной и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Эйдана. Его глаза теплые, как и выражение его лица, но я все равно дрожу.

Я твердо говорю:

— Я не буду заниматься с тобой сексом.

— Хорошо.

— Я серьезно, Эйдан. Я сейчас не в том настроении, чтобы с кем-то встречаться.

— Я услышал тебя.

Я прищуриваюсь и изучаю выражение его лица.

— Почему это звучит так, будто ты все еще думаешь, что я собираюсь переспать с тобой?

— Потому что я это знаю. Но я могу ошибаться. Это случается. — Мгновение мы смотрим друг на друга. — Я надеюсь, что это не так, — говорит Эйдан мягко. — Я действительно хочу сделать так, чтобы ты кончила.

Я не понимаю, как Эйдану удается быть совершенно бестактным и в то же время до безумия привлекательным. Что бы это ни было за колдовство, мне нужно уйти от него, пока я не наделала глупостей.

— Я сейчас иду домой. Это был интересный разговор, который я долго не забуду.

Его взгляд опускается на мои губы. С явным сожалением он говорит:

— Я тоже этого не забуду.

Эйдан снова поднимает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Но если ты передумаешь, я живу прямо наверху, над баром. Я прихожу домой каждый вечер после шести и не сплю до полуночи. Если ты придешь позже, тебе, возможно, придется стучать немного громче, потому что я сплю как убитый.

— Я не собираюсь стучать в твою дверь, Эйдан.

— Хорошо.

— Пожалуйста, перестань так говорить. Ты заставляешь это слово звучать так, будто оно означает совсем не то, что означает.

Его губы изгибаются. В темных глазах пляшут озорные огоньки. Он бормочет:

— Как скажешь, босс, — и это звучит так, как будто он думает, что знает меня лучше, чем я сама.

Затем Эйдан встает и указывает на дверь.

— Желаю хорошего вечера.

Я роюсь в заднем кармане в поисках денег и кладу их на стол. Эйдан смотрит на меня так, будто я только что наступила ему на большой палец.

— Не делай этого, — говорит Эйдан.

— Не платить за выпивку?

— Не превращай это в обмен.

— Я веду себя честно.

— Ты ведешь себя по-мужски.

— Это нелепо.

— Да? Ты — мужчина?

Я посылаю ему кислый взгляд.

— В последний раз, когда я проверяла, нет.

— Тогда ты не знаешь, что такое вести себя по-мужски. Оставь деньги себе.

Как раз вовремя появляется мальчик-хипстер с нашими стаканами. Такое ощущение, что Эйдан заказал их столетие назад. Прежде чем он успевает их поставить, я встаю.

Я говорю Эйдану:

— Если бы мы были на свидании, я бы позволила тебе заплатить за мои напитки. Но я уволила тебя, и это не свидание, так что я плачу. Было приятно снова тебя увидеть. — Я делаю паузу. — Я ищу более точное слово, чем «приятно», но ничего не приходит на ум.

Хипстер ставит напитки на стол и говорит:

— Непонятно. Озадачивающе. Дезориентирующе. Странно.

Он оглядывает нас по очереди, затем разворачивается и снова уходит.

Пристально глядя на меня горящими глазами, Эйдан говорит:

— Мне всегда нравился этот парень.

— Прощай, Эйдан.

— Спокойной ночи, Кайла.

Я знаю, что Эйдан прощается так намеренно, но мне больше нечего сказать. Я поворачиваюсь и ухожу.